А как иначе-то?
– Умеют. И жен дома закрывать, тоже. Хочешь, продемонстрирую?
– Только попробуй! Это, между прочим, дизайнерское платье! Да я за него столько заплатила, сколько мой отец даже за три месяца не заработает! И, – пихает мне рубашку мокрую, – ничего не приличного в нем нет! Да я Галю еле уговорила именно на нем остановиться, потому что, по ее мнению, такое только после шестидесяти носить можно!
Ясно! Вот откуда ноги растут! Чертова тетка со своими куртизанскими замашками! Сама едва ли не голая ходит, еще и жену мою с пути истинного сбивает!
– Галя, значит, – бросаю рубашку свою в бельевую корзину, наплевав на Стешкины труды, и руки в карманах спрятав, желваками играю, молчаливо притихшую блондинку разглядывая. – А я то думал, чего это ты цвет волос обновила, столько пакетов с торгового центра приволокла и свой любимый пуховик подальше спрятала. Значит, решила ее услугами воспользоваться? И что, какой тебе курс по душе? Будешь с помощью ее тренировок вагинальные мышцы укреплять или для начала хватит уроков стриптиза?
– Какого еще стриптиза? – она бледнеет, а я на пятках разворачиваюсь и в спальню иду, от стука ее каблуков еще больше заводясь.
– Танец такой, в процессе которого женщине положено от одежды избавляться, – без всякого интереса рубашки свои разглядываю и решаю все-таки на белой остановиться. Классика как-никак, под костюм точно подойдет. – Это у нее вторая ступень. Сначала женщинам мозги пудрит, уверяя, что секрет крепкого брака – хороший секс, а потом подруге учениц своих на руки сдает. Той хоть уже немного за сорок, а с пилоном она до сих пор на ты.
– Да ладно?
– Вот тебе и ладно. Нашла с кем консультироваться, – пусть Галя и впрямь своим принципам изменила и наряд Стеше еще более-менее приличный подобрала. – Третью ступень сама погугли. Что они там делают, даже знать не хочу, но все как одна кричат, что мужики их довольны.
А как иначе то, когда спустя два месяца обработки их скромные робкие жены в настоящих жриц любви превращаются?
– Гриш, – я все никак с запонками справиться не могу, а впечатленная моей справкой супруга к спине моей прижимается. – Я ведь не знала. И нет, никакие курсы посещать не хочу.
А чего тогда к тетке моей за советом бегает? На папин юбилей сама прекрасное платье подобрала. Длинное, пусть и с обнаженными плечами…
– Я просто хотела, чтобы ты меня не стеснялся. Чтоб гордиться мог, что жена твоя может и не красавица, но и уродиной не назовешь.
Да разве кому-то такое в голову прийти может? Если так, то лишь Ромке, но с ним ведь понятно все – он главный ценитель силиконовой промышленности…
– Я же для тебя, Гриш, старалась. Ты вот ругаешься, а мне приятно. Забыла уже, какого это, когда мужчина твой тебя ревнует.
Она робко посмеивается, мгновенно краской заливаясь, а я в улыбке расплываюсь. Ее мужчина! Слышите, как сладко звучит?
– Хорошо. Надену что-то более сдержанное, ладно? А в этом… – глаза опускает, тоскливо по плотной черной ткани взглядом скользя, – оставлю для романтического ужина. Чтоб только ты меня в нем видеть мог.
Ну вот как она так из меня веревки вьет? Руки за спину заводит и пытается бегунок побороть, а мне до того стыдно становится, что даже чертова запонка на пол падает и под кровать укатывается.
– Брось. Иди уж в нем. Только не вздумай себе там нового мужа присмотреть, – отшучиваюсь, а про себя думаю, что и старого не мешало бы на дальнем расстоянии держать. – Сама же говоришь, ревнивец я. Могу из себя выйти.
И тогда точно не избежать Некрасову на своей свадьбе кровавой резни. Да и удивления тоже, ведь друг мой подобного подвоха от Стеши ждет, даже не подозревая, что это меня опасаться нужно.
– Вот дурачок, – бросает мне зардевшаяся блондинка и к губам тянется, теперь безжалостно мой бок щипками насилуя. Чтоб дурачиться перестал и как можно скорее на ласку ответил. А мне за радость, ведь я уже минут десять, как только об этом и думаю.
– Помаду размажешь, – и хорошо, что в семье нашей хотя бы Щепкина способна вовремя разум включать. – Заканчивай давай со своим галстуком, а то один Ромка твой невесту у родни не отобьет.
Черт! Делать нечего, пойду друга спасать. И, главное, деньги не забыть, не зря же я их разменивал!
Глава сорок четвертая
Стеша
Дура, дура, дура! И еще миллиард раз повторюсь – не дал мне бог мозгов! Нашла кого слушать: «Взгляните прошлому в лицо!». Ну, взглянула, и? Допустим, реакцией Борькиной, я довольна. Словно в прошлое перенеслась, на студенческую дискотеку… Он тогда на меня также смотрел, что ли? А что еще нужно брошенной женщине, чтоб хоть немного самооценку поднять?
А вот дальше все не по плану пошло – чертова плитка в центре зала под камень сделана. И да, чтоб вы знали, чем реалистичнее эти сколы выглядят, тем, видимо, солиднее. Иначе, зачем столько трещин, пусть и нарисованных? Как идти-то по ним?
– Все, Гриш, я тебя опозорю! – от страха и обиды губы так и трясутся. Хватаю супруга за руку и вновь в вестибюль отступаю. – Я не смогу.
– Сможешь. Они ведь не настоящие…
– Ага. И вероятность того, что я в постели на иголку напорюсь ничтожно мала. А я ведь все равно перетряхиваю!
Как объяснить-то? Плевать моему телу: вижу паутину из трещин, и меня так знакомо знобить начинает. Так и требует организм: «Не вздумай! Обойди! Ищи другой выход!». И вот те из вас, кто, к примеру, на сигареты подсел, скажите, можете добровольно от никотина отказаться? Или беспокойно комнату шагами не мерить, когда пачка пустая, магазины закрыты, а вы час назад последнюю приговорили? Молчите? Вот-вот.
– Я домой, – опускаю голову и порываюсь к гардеробу ринуться, а Гриша, который пару часов назад был явно не очень рад моей компании в этом жутко неудобном, сковывающем движения платье, решительно мне путь преграждает. Да так взглядом жжет, что и ежу понятно: уйти я смогу только через его труп.
– Еще чего? Я только во вкус вошел, мне тут каждый второй завидует! Зайдешь, как миленькая! На худой конец, обойдем.
Как? Весь зал по периметру, что однотонной плиткой украшен! Ну не сумасшедший ли?
– Чтоб и тебя дураком посчитали? Нет уж!
– Да, – тянет меня за руку и как ни в чем не бывало едва ли не по стеночке к нашим местам пробирается.
– А потом что? Когда я, к примеру, в туалет захочу?
– На руках отнесу. Пусть решат, что я жуткий романтик. Или потерпишь, в конце концов, пока алкоголь в голову не ударит и страхи эти собой не перекроет. Да и вообще, через час свет погасят, дыма напустят, даже не разглядишь этих трещин!
Как просто у него все. Будто и не замечает, как Некрасов глаза закатывает, невеста его за рукав дергает, а Катька Борькина открыто усмехается. Грише-то все равно, а я слежу! И за гостями, большинство из которых за столы рассаживаются, и за карточками, что по центру на каждом из этих столов стоят. Еще не лучше!
