– Пятый? – блею, как овечка лицом к лицу с волком столкнувшаяся, а муж мой чертыхается! Понял, видать, отчего я беспокойно тонкий ремешок на талии тереблю и на выдвинутый им стул опускаться не тороплюсь. Ну что я за женщина? Наряжай, не наряжай, все равно у меня все через одно место пройдет!
– Я понял, Стеш, нам седьмой нужен… Как я раньше-то не сообразил Рому предупредить?
Известно как! Таких привередливых пассий у Полонского до меня не было. А без сноровки даже самый чуткий мужик растеряется!
– Сейчас уладим, – зато не каждый порываться будет упущение свое исправить. А этот вон, готов каких-то пенсионеров просить поменяться! Нет уж, ни за что не позволю!
– Гриш, я смогу, правда. Подумаешь, пятый, – и слова последние раз двадцать про себя как мантру повторяю.
Мне двадцать три, я пережила болезненное расставание, в порыве отчаяния попросила незнакомца на мне жениться, а после, пусть и не сразу, еще и рискнула узнать, какого в его спальни засыпать. Что я сил не смогу в себе найти стул покорить? Как там Снегирев говорил: переключайся. На супруга своего, чем не приятная тема для размышлений? Думай, Стеша, о том, как он самоотверженно на амбразуру ради тебя бросается! На общественное мнение плюет, еще и нос так высоко задирает, будто я не шизик, а настоящая королева!
– Уверена? – он недоверчиво на меня косится, а я изо всех сил улыбнуться пытаюсь, и так резво сажусь, будто в конкурсе каком участвую! В одном из тех, где главное правило – успеть соперника опередить. Иначе баста!
– На все сто, – вот и пульс снижается, и кровь уже не так в ушах шумит, а через минутку-другую и руки трястись перестанут. Да даже раньше! Ведь стоит Грише рядом сесть и ладошку мою своей накрыть, как облегченный вздох сам собой с губ слетает.
– Видишь, а ты боялась, – и пусть глаз не отводит! Пожалуйста, пусть весь вечер так смотрит, словно я сокровище какое, оберегать которое ему только за радость! – Да и мне спокойней. Теперь не буду переживать, что ты с кем-нибудь танцевать убежишь.
Можно подумать желающие найдутся! Ну и фантазия у него! Иной раз как скажет, хоть стой, хоть падай!
Гриша
Все я замечаю. И если Стеша хотела, чтоб меня от гордости распирало, то где-то часа четыре назад я именно это чувство и испытал. В загсе, когда опоздавшая на выкуп чета Зайцевых тяжелой дубовой дверью хлопнула и, с трудом отдышавшись, к компании гостей присоединилась. Дамочка, что Стешину семью развалила, принялась сестру свою в обе щеки расцеловывать, а ее лысый кавалер так и замер с каким-то дешевым веником в руках. Обомлел, не иначе. Конечно, как тут дар речи не потеряешь, когда Стеша при полном параде?
-Ладно, согласен, — Рома, сдавший свою жену на руки ее отцу для танца под какую-то слезливую композицию, бокал шампанского в себя опрокидывает. - Пялится он на нее. Даже Лерка заметила. А Катька, говорят, пока в ресторан ехали, прямо при родителях его отчитала. Сказала, если еще раз на свою чокнутую бывшую жену посмотрит, она его кастрирует.
Отлично. Похоже, Бориску потеря мужского достоинства не слишком-то испугала! Вон, пока невеста его слезы платком утирает, глаз от танцпола не отводя, он вновь спину Щепкиной взглядом буравит. Пиджак на нее мой накинуть, что ли? А то еще чуть-чуть и сорвусь. И с такими темпами, скоро все приличные заведения меня в черный список занесут.
Зло скриплю зубами и порываюсь встать, да Некрасов так не вовремя в мой локоть своими пальцами вцепляется:
-Не кипятись. Ну, смотрит и смотрит, тебе то что? Она же не реагирует, и ладно. Что теперь каждому дураку морду бить?
А почему нет? Если душа требует успокоения?
-Привыкнешь, Гриш. Моя Лерка вон какая красавица, так я поначалу тоже как ты зверел. А время прошло, и толстой шкурой оброс. На лучше выпей со мной. А то моя блюдет, чтобы я не нахлопался. Прям не свадьба, а детский утренник!
- Ладно, — сдаюсь, ведь здравый смысл в словах горохового шута, что на такое важное событие выбрал ярко-желтую бабочку и, как мне кажется, слишком тесный зеленый костюм, все же есть. – Только давай мне что-нибудь покрепче. Я эту шипучку пить не буду.
-Вот! Узнаю своего друга! А то ходишь мрачнее тучи, как воды в рот набрал! Как Стеша твоя еще не сбежала, бабы ведь ревнивцев не любят!
-А ей нравится, — да и притворяюсь я неплохо. Даже шутить умудряюсь, пусть и подмывает меня с места вскочить, да наблюдателя этого за грудки встряхнуть. Хорошенько так, чтоб к теме этой больше не возвращаться. Ну сам же ее профукал! Добровольно на другую заменил, сам на разводе настоял и сам же позволил болячке этой их любовь в унитаз спустить. Что мешало не зубами скрипеть, а помочь?
– Нравится ей, – слышу, как Ромка усмехается, и вместе с ним к Стеше поворачиваюсь. – А без берета она ничего. И без блузок этих целомудренных. Так что свои слова про бледную моль обратно беру. А все-таки прав я был, Гришаня.
– Это в чем интересно?
– В том, что брак тебе этот боком выйдет. Я ведь тобой восхищался даже: независимый, самостоятельный, перед бабой красивой лужицей не растекаешься… А тут, полтора метра роста, а ты уже у ее ног. Дальше что? Может, и настоящую свадьбу сыграете?
– Может, и сыграем, – улыбаюсь, когда взгляд мой почувствовав, супруга смущенно уголки губ приподнимает и ручкой машет, да рюмку горячительного в себя опрокидываю. Ведь чем черт не шутит? Прикипел я к ней. Прежде ни к одной женщине подобного не испытывал, все изъяны какие-то искал, а если не находил, то в воображении своем дорисовывал. Причем живо так, что верить начинал, что и впрямь глаза у нее не так посажены, нос слишком длинный или чересчур вверх задран, челюсть квадратная да и губы даже помада не спасает. А в Щепкиной до того гармонично все, что даже пытаться не стоит с собой бороться.
– Вон оно как… – чертов Ромка! Вечно не вовремя разговоры заводит! – В свидетели меня хоть возьмешь?
– Посмотрим, – ухмылку на лице поселяю и оставляю блондинку свою в покое. Пусть и дальше с нашей Мариночкой из отдела продаж болтает. Ей общение не повредит, а то сколько живем вместе, ни об одной подруге не слышал.
– Что значит посмотрим?
– А то и значит. В зеркало на себя взгляни. Мне все-таки свидетель понадобится, а не подружка невесты.
Глава сорок пятая
Стеша
– Я свою работу ни на что не променяю. Такого начальника еще поискать! – пухленькая брюнетка лет тридцати пяти с аппетитом поедает тарталетки, до того активно работая челюстью, что будь на ее месте я, мои щеки наверняка свело бы судорогой. – Это ж не мужик, это клад! Так что я вам, Стефания даже завидую. Только не подумайте чего дурного, у меня муж и двое детей.
Марина смеется, с опозданием поднося к розовым губам салфетку, и стоит недожеванному кусочку красной рыбы приземлиться на ножку моего бокала, хохочет еще заливистей. Господи, я здесь умру! Мало того, что никакого обещанного дыма и кромешной темноты, так еще и отсутствие всякой культуры питания у гостей!
