Задираю голову, вглядываясь в недвижимые облака, и тяжело вздыхаю - не дойду. Вроде здоровая, молодая, а этот короткий пеший поход лишил меня последних сил.
- Надо, Вась, - и, видимо, мои мысли легко читаются на раскрасневшемся от зноя лице, потому что сестра, бойко хлопает в ладоши, тем самым пытаясь поднять мой боевой дух, и уже на ноги встаёт.
- Не могу...
- Но всё равно пойдёшь. Кто тут у нас смертельно больной? И ничего, топаю. Сонь, ай-да тётю Васю в деревню тащить! Вон, до неё рукой подать!
И вправду, старенькие крыши избушек виднеются за кустами. Потому и сдаюсь - ну, не напрягать же эту парочку! Тем более что, может, и идти не придётся - позади кто-то уже сигналит.
- О, Васька, спасены! Поднимай свой тощий зад! Поедем с мигалками!
Покорно киваю, сдувая лезущую в рот тяжёлую влажную прядь, и поднимая руки вверх, капитулирую. С мигалками, так с мигалками. Всяко лучше, чем на своих двоих.
- Вы куда, дамочки?
- В Сосновку, - на Вере ни грамма косметики, короткий ёжик спрятан под серую бейсболку, а под глазами залегли пугающие тени, а всё равно кокетничает. Грудь вперёд выставляет, ресницами хлопает, и сладенько так улыбается. Того и гляди, этот сельский полицейский — рыжий, как ржавчина - сбежит, испугавших наших домогательств... Нельзя молодых баб надолго в хосписах запирать.
Солнце прячется за невесть откуда взявшуюся на небосклоне тучку и щёк касается лёгкое дуновение ветерка. Самое-то, чтобы перестать щуриться и прийти на подмогу спасителю.
- Скажите, а вы не могли бы нас подвезти? Мы от самой остановки топаем. Ребёнок уже еле на ногах стоит.
Что, кстати, недалеко от истины — Сонька наплясалась, нарвала целую охапку полевых цветов, и теперь валяется прямо на траве, подбрасывая вверх разносортный гербарий.
- А почему бы и нет? Я же пока пустой. Прыгайте, только пошустрее. Я на вызов тороплюсь, Сидоров опять тёщу по огороду гоняет.
- Это как же? - я сажусь сзади, Вера предпочитает переднее. Испуганно таращится на участкового, и без спроса ворует влажную салфетку с приборной панели, тут же обтирая ей лицо.
- Как? С топором. Он вчера зарплату получил, вот и осмелел. Местные здесь под этим делом, - несколько раз щёлкнув пальцем по горлу, - народ неспокойный. И между собой дерутся, и баб своих колотят. Вы, кстати, к кому в гости собрались? Что-то я вас прежде не видел.
- К Галине Антоновне и Антипу...
- А-а-а, - не даёт мне закончить водитель, уже оставляя позади полуразрушенную старую мельницу, что красуется на краю Сосновки. - Ясно тогда. К ней тут частенько городские наведываются.
Вот. А это ещё один повод продолжать верить в её способности. Ну, окажись она шарлатанкой, разве женщины пёрлись бы сюда с разных уголков страны?
- Да? С чего бы это? - и если мне всё понятно, то сестра теперь прожигает меня глазами. И хмурится, недобро так... Словно почуяла неладное. Ещё бы! Я же накануне ей все уши прожужжала, рекламируя эту крохотную деревеньку: мол, и природа красивая, и Сонька не прочь ещё разок к Алёнке заглянуть. Так чего бы не заехать, не порадовать ребенка? Когда ещё сможем куда-то выбраться?
- Так известно с чего - Антоновна местная знаменитость. То ли ведьма, то ли знахарка... В прошлом году мать мою на ноги поставила. У неё спину прихватило, так баб Галя за вечер все хвори руками сняла.
- Прямо-таки руками? - плюю на то, что в глазах сёстры только что зажёгся огонёк понимания, а значит от объяснений не отвертеться, и подаюсь вперёд, устраивая руки на спинках пассажирских сидений. А участковый уже кивает как болванчик.
- Ну, не без молитв... Но встала моя матушка утром абсолютно здоровая. Так что и вам поможет. От неё все довольными уезжают. Ну, девоньки, домчались.
И слава богу. А то Верка долго держаться не сможет. Стоит только остановиться у знакомого синего дома, вылезти из машины, не забыв поблагодарить слугу закона за помощь, как её цепкие пальцы уже сжимают моё плечо. Даже дочки не стесняется!
- Целительница, значит?! А напели мне тут про козлов да природу! И что? Будем теперь ритуальные костры жечь? Может и хваленого Борьку в жертву принесём? Глядишь, он смерти придётся больше по вкусу, чем я?
Ну, а вы сомневались? Я с самого начала знала - ей моя затея не понравится. Хорошо хоть воспитали нас нормально и на людях таскать меня за волосы сестрица не решится.
Машу Соне на ворота, чтоб не грела тут уши, забивая головку взрослыми проблемами, и, стойко выдержав тут же посыпавшуюся на меня брань, вношу ясность:
- Понадобится, всю живность здесь перережем. А ты слушаться будешь!
- Да что ты? Мне уже не три, Вася, и командовать мной ты право потеряла!
- Интересно когда? - и сама завожусь, зло пихая указательным пальцем Верку в плечо, отчего та удивлённо разевает рот, и делаю шаг вперёд, чтобы быть ещё ближе. - Когда ты умотала в Столицу, потому что залетела от моего мужа? Или позже, когда ты заболела, но не посчитала нужным поставить меня в известность? Ах, нет! Наверное, в тот день, когда ты свинтила, оставив у меня на пороге своего ребёнка! Точно! Ты же самостоятельная: рожаешь для себя, с болезнью предпочитаешь разбираться один на один, и помереть хочешь в одиночестве. Только теперь не получится, Вера! Заруби это себе на носу!
Тяжело дышу, красная как рак, которого вот-вот вытащат из кастрюли, и несколько раз моргнув, понимаю - замолкла. Вера замолкла, а это хороший знак.
- Давай шуруй. И только попробуй мне всё испортить!
- Дура совсем? - она пальцем у виска крутит, но пятится к синему домику не забывает. А там уже и хозяева вовсю Соньке вопросы задают...
- Дура. Это ведь у нас наследственное. Галина Антоновна! - повышаю голос, не глядя махая уже шагающей к нам старушке, и в последний раз фыркнув на упрямицу, цепляю на лицо улыбку.
Я этой бабульке должна понравиться, у меня выбора нет. Так что к чёрту страхи, и вперёд в логово местной ведьмы.
- Вот так сюрприз! А я-то думаю, чего это Федька у нашего дома свою карету остановил! Неужели сорванцы наши нахулиганили? А нет - гостей привёз! Василиса, какими судьбами?
Галина Антоновна прижимает меня к груди так крепко, словно мы знакомы не первый год, и, немного подушив в обьятиях, наконец, отступает в сторону:
