- Для начала слезы утереть. А потом поужинать. Я картошку в горшочках запекла, Антип сейчас баню растопит. Руками не помогу, так хоть небольшой отдых на природе организую. Он вам обеим на пользу пойдёт. И не бойся, в сарайку гнать вас не буду - у мальчишек в комнате ляжете. Там и комаров меньше, и все удобства под боком.
Глава 13
-Значит, надежду она людям дарит…
Вера валится на подушки, поправляет намотанное на голову банное полотенце и, забросив ногу на ногу, выдерживает философскую паузу. Короткую, наверно поэтому ничего стоящего не произносит:
-У нас этого добра в избытке. Ты за нас двоих так упорно на что-то надеешься…
-А что предлагаешь? Место на кладбище тебе покупать? - злюсь, тут же раздумав ложиться рядом с этой актрисулькой, что не забывает придерживаться образа бесстрашной воительницы, и опускаюсь прямо на крашеный пол. - Ты же, наверное, уже и денег накопила.
С неё станется: на одних сухарях будет сидеть, но и тут взвалит на себя все заботы. Уверена, она и поминальный обед спланировала, и венки выбрала, и даже похоронное платье подобрала. Повеселее, ведь судя по её сегодняшнему настрою, уходить из жизни она будет с широкой улыбкой…
И когда мы с мамой её упустили? Как прозевали момент, не заметив, что из немного безбашенной Верочки она превращается в чокнутую Верку?
-Вот чего нет, Вась, того нет. Мне, конечно, Оксанка помогала… Даже группу в социальных сетях создала для пожертвований, но местом на погосте я пока не разжилась. Там же отчёты нужно предоставлять, а мы вроде как за мою жизнь боремся. Подобный пункт в тратах любого мецената смутит.
Ну вот! У меня челюсть отвисла от услышанного, ведь привыкнуть к насмешкам над смертью, вылетающим из уст смертельно больного человека не так-то просто, а она беспечно ногой качает. Ладошки разглядывает, как профессионал, наверняка недовольная удручающим видом своих неухоженных ногтей, и, тяжко вздохнув, резюмирует:
- Ну подумаешь, не получилось! В нашем возрасте пора бы перестать верить в сказки. Вась, - я закусываю губу, а она, перекатившись на край кровати, ерошит волосы на моей голове. - Если тебе от этого станет легче, я ничуть не жалею, что согласилась сделать небольшой крюк. С баней, конечно, обидно вышло, - а париться Вера не пошла, потому и смотрела с нескрываемой завистью на мои пылающие от жара щёки, - но картофель у Галины Антоновны удался на славу!
Как и пирог, что Сонька с Алёнкой уплетали с таким аппетитом, что у них за ушами трещало. Господи, а может, права моя сестра? Рано горевать, и то, что у нас ничего не срослось с народной медициной, вовсе не значит, что и врачи руками разведут.
Отстраняюсь от назойливых пальцев, превративших мою причёску в воронье гнездо, и с трудом поднявшись, хватаю со стула свой кардиган. Подышать хочу... Глоток свежего деревенского воздуха на ночь - самое-то.
- Куда ты? - и я бы предпочла насладиться им в одиночестве, но моя младшая сестра уже и сама натягивает на голые ноги пижамные брюки. - Я с тобой, Вась. Это ж село... Мало ли что тут по стенам ползает!
Вера спрыгивает на пол, влезает в хозяйские тапки и, обняв себя за плечи, осматривает наши покои. Пауков боится. С детства. Как увидит, так и верещит во всё горло, словно перед ней не букашка, а двухметровый монстр. И разве это не абсурд? Смеяться над раком, так спокойно говорить о смерти... А при виде крохотного насекомого - бледнеть от страха?
- Пошли уже, куда тебя девать? Только потише, а то Антип Петрович нам головы свернёт.
Хотя... Он так громко храпит, что вряд ли слышит, как мы минуем длинный коридор, по пути заглянув в детскую, как, скорчив недовольные мины, боремся со скрипучей входной дверью, а стоит оказаться на свободе, сносим оставленное кем-то на ступеньках алюминиевое ведро.
- Ну как слон, Вер! - пихаю сестру в плечо и недовольно мотаю головой на её беспечность.
Нас вроде как пожалели, приютили, а она тут хозяевам спать мешает. Руки разводит в стороны, вытягивается на носочках и, закрыв глаза от удовольствия, жадно наполняет лёгкие прохладным воздухом. Не врёт, похоже. Ей и вправду хорошо.
- Вась, это такой кайф... А то от запаха лекарств меня скоро мутить начнёт. Как считаешь, может, остаться?
- Где? - сажусь на скамейку, сбрасываю обувку и подтягиваю коленки к груди, спустив рукава кофты так, чтоб даже кончики пальцев не выглядывали.
- Здесь. Или к бабе Зое перебраться... По-моему, лучшего места для ухода и не придумаешь. Птицы, деревья, озеро опять же...
- А ещё отсутствие приличной больницы и медикаментов. Сдурела? Нет уж! Вот доживёшь до глубоких седин, поставишь ребёнка на ноги, тогда хоть в пещеры уходи!
А сейчас бороться нужно. И вся надежда теперь на связи Некрасова. У него всё-таки дядька не последний человек в городе. Завтра вечером сядем в душный вагон и как доберёмся до города, первым делом отправимся на приём.
- Ой, толку от этих врачей, - только сначала Вере мозги на место вставим, а то несёт всякий бред! Садится рядом со мной, вытягивает ноги, устраивая ступни на старом рассохшемся столе, и, задрав голову к звёздному небу, с глупой улыбкой на губах продолжает:
- Хотя мне Галина Антоновна пообещала, что я ещё поживу. Вась, так и сказала: "Не бойся, дочку в школу сама отведёшь." Разве не чудо?
Чудо? Это... Господи, даже слов подобрать не могу!
- Ты же меня уверяла, что вся эта магия — сказки для детей.
- Я и сейчас так считаю. Но так хорошо от её слов... Вась, - я улыбаюсь, впервые за долгое время узнавая в ней девчонку, что словно тайфун проносилась по дому, заставляя маму закатывать глаза, а меня выпускать пар из ноздрей, и, почувствовав тёплую руку на своём плече, устраиваюсь щекой на её груди. А она только и знает, что обнять покрепче. - Как я вас люблю. Сейчас бы отмотать время назад и никогда не расставаться. Один чёрт, с Максимом у вас не срослось.
- Ага, - киваю, силясь представить, как бы тогда сложилась наша жизнь, но стоит воскресить в памяти лицо Некрасова, сдаюсь, не в состоянии даже в фантазиях переписать судьбу начисто. А Вера травинку срывает и крутит её между пальцев.
- Почему, кстати?
- Что почему?
- Не сложилось, говорю, почему? С детьми всё понятно, но вы ведь так друг друга любили.
Настолько, что самый близкий мне человек предпочёл удалиться, чтобы не мешать моей эйфории. Исчезла, отгородилась толстой высокой стеной, и если бы не обстоятельства, возможно, ещё долго держала дистанцию.
- Значит, недостаточно, - веду плечами и отстранившись, теперь и сама пялюсь на звёзды. - Хотя мне казалось, что так любить нельзя. Чтоб и дышать без него не могла...
А теперь приспособилась. Привыкла, что ли, к этому кислородному голоданию... Когда-нибудь сердце успокоится, просто срок давности ещё не вышел. А там... Вспомню о нём, и ничего внутри не ёкнет.
