- Давай я всё-таки помогу? - а вот сестра её так не считает. Обгоняет меня, отрезая путь к дому, что уже виднеется за листвой, и решительно выпячивает подбородок.
- Чем? - макушку чешу и всё вперёд поглядываю - вдруг Вася мелькнёт. А то даже твёрдое решение перестать по ней убиваться не мешает мне злиться на чёрные плавки, которые не станет разглядывать только ленивый.
- Не знаю. В крайнем случае на смертном одре за тебя попрошу? Умирающим никто не отказывает.
Она глаза таращит, не моргая, а я так и стою с открытым ртом... К её юмору, вообще, можно привыкнуть?
- Точно, так и сделаю, - наверное. Потому что стоит ей убеждённо кивнуть, как я, сам того не замечая, начинаю хохотать. Громко. Так громко, что даже лай бегущего за нами терьера мне удаётся расслышать лишь тогда, когда он проносится мимо, врезаясь влажным носом в мою щиколотку. И всё равно успокаиваюсь не сразу. Зато мгновенно, ведь кулачок у Васи маленький, а бьёт безжалостно.
Ну, Верка, трещотка! Вечно ей нужно свой нос в чужие дела совать! Ещё и крапива эта... Пять минут простояла в одних трусах да короткой футболке в зелёных зарослях и теперь ноги огнём горят. Вот что значит подслушивать!
- Я думал, ты уже до дома добралась, - Максим протягивает мне шорты, но даже не помышляет отвернуться, без стеснения пялясь на мои бёдра. А я от нервов в штанину ногой попасть не могу.
- С голой задницей? Я что, по-вашему, совсем того?
Хотя, зачем спрашиваю? Им бы только посмеяться - переглядываются и, будто сговорившись, пытаются улыбку спрятать. Вера козырёк кепки пониже опускает, а Максим кулак ко рту подносит, неестественно покашливая.
Господи, мне одной тошно? Мыслей в голове целой рой, а эти чёртовы шорты никак не хотят натягиваться. Кажется, уже целую вечность мучаясь, прыгая на месте, как неуклюжая цапля!
- Сюда иди, - вон, даже Некрасов приступ смеха уже поборол, пока я тут вожусь с узкой одёжкой. Хватает меня за ладошку, тянет на себя, а когда я, опешив, шумно выдыхаю, одним махом сажает шорты на их законное место. Даже за пуговицу берётся, только мне от таких его телодвижений обморок обеспечен - ноги и так огнём горят. Хуже, чем после безжалостных уколов крапивы!
- Я дальше сама, - отворачиваюсь, чтоб никто не заметил, как трясутся мои пальцы, и всё же дёргаю бегунок вверх. Всё, порядок. Теперь не стыдно и старикам показаться. Сырники есть, или хотя бы вид делать, что я чувствую их вкус. Потому что мне теперь в горло кусок не полезет. Не после подслушанных задушевных бесед этих двоих.
Призываю себя к спокойствию, цепляю на лицо непроницаемую маску и, закрепив поводок на ошейник, вместе с собакой возвращаюсь на тропинку. Один он у меня теперь остался: шебутной, неказистый, зато верный.
- Домой хочу. Сейчас поедим, и можно ехать.
Сонька же наверняка проснулась. План мой потерпел крах и соседство с Галиной Антоновной теперь бесполезно, да и Вера вроде как накупалась. Так чего тянуть? Чего доброго, Некрасов её так обработает, что она меня силой в его кровать толкнёт. В сарайчик этот бесовской, а чтобы не убежала, ещё и дверь подопрёт.
- Как домой? Мы же и по округе и не погуляли толком, - вон, видите?
- В окно поглазеешь, - бросаю, не глядя на сестру, и всё пса одёргиваю, чтоб и не думал нюхать коровьи лепёшки. - Иди по полю пройдись, пока я наше барахло пакую. Чем тебе не романтика?
- По полю я гулять не планировала. Я решила на праздник в дом культуры пойти. Когда ещё на сельской дискотеке сможем оторваться?
Оторваться? Это Вера моя говорит? Торможу так резко, что даже Макс, выпучив глаза и подняв свои уши, как две антенны, испуганно смотрит на меня двумя горящими миндалинами, и медленно разворачиваюсь к своей родне.
- На дискотеку собралась? Отлично! Дежурную карету скорой помощи сразу вызывать?
Это же идиотизм. Ладно я, тащила её в эту дыру, но у меня хоть причина была уважительная. Дурацкая, но уважительная! А тут:
- Ты Вера сбрендила. На тот берег плаваешь, дискотеки тебе подавай... Дальше что? С парашютом прыгнешь или на гору вскарабкаешься?
Вроде как время на исходе, грех же всё не попробовать, верно?
- А может, и вскарабкаюсь, - и она похоже именно так и считает. - Говорю же, мне хорошо. Лекарства пью, от болей по ночам не просыпаюсь. Если на дискотеку нельзя, то хоть на концерт самодеятельности схожу. Там Антип Петрович выступать будет. На гармони играть с местным ансамблем.
И что мне с ней делать? Зыркаю на бывшего мужа, всё ещё слыша его "достала", а этот гад даже бровью не ведёт:
- Можем завтра с утра выехать, - напротив, Веру поддерживает, и мои кроссовки на землю ставит. - Надень, тут грязно.
Отлично! Просто отлично! Мы здесь застрянем. Как пить дай, сестра попьет моей крови! Сначала бредовыми идеями замучает, а потом задушевными ночными разговорами о том, что нужно учиться прощать. Ведь она на его стороне - это ежу понятно. Не будь это так, за это его "достала" она бы хорошенько ему по физиономии съездила. Чтоб всю дурь из его глупой башки повышибить. А так... Меня виноватой в разводе считает?
- Ладно! - поднимаю руки вверх, внезапно ощутив такую усталость, что и спорить с ними не хочу, да так, босая, и пячусь от них подальше. - Только меня потом не вини. Если вдруг прямо под игру Антипа Петровича у тебя что-нибудь разболится. И ты, - на Максима смотрю, игнорируя заботливо брошенную мне обувку, - если лишишься ещё десяти заказов, потому что в этом Мухосранске обширная развлекательная программа! Я умываю руки!
- Как скажете, наш командир, - Вера находится первой и теперь дурашливо отдаёт мне честь. -Только на концерт вместе пойдём. А когда я, как и подобает больному, буду видеть десятый сон, ты сведёшь с ума всех местных работяг своими танцами. Ты же танцевать не разучилась? А то ворчишь, как старая бабка.
Дура! Машу рукой на эту вышедшую из ума женщину и, больше не оглядываясь на не поспевающую за мной парочку, семеню по тропинке к дому. А может, и сведу. Не рабочих, так Некрасова, чтоб помучался, осознав, кого упустил!
Глава 14
Дом культуры в Сосновке туристам лучше не показывать… Я приезжая, но стоит остановиться у ветхого одноэтажного здания, даже мне становится стыдно за местные власти. И как он ещё не рухнул? Ступени на крыльце в выбоинах, словно по ним дали автоматной очередью, на стене огромная трещина, а о существовании стеклопакетов этот дом слыхом не слыхивал… Вон, рамы до того трухлявые, что их уже лет десять не открывают — оставляют входную дверь нараспашку.
