Зато тут не носили никаких корсетов, как я того опасалась. Пышные, довольно короткие юбки до середины голени, самые настоящие чулки, правда, не капроновые, а, кажется, вязанные из очень тонкой шерсти, закрытый верх, изящно облегающий грудь, длинные рукава.
У меня в покоях оказалось зеркало, и я очень долго вертелась перед ним, примеряя разные платья. Жаль, что мне подошли всего три варианта: голубой с белой нижней юбкой, кокетливо выглядывающей из-под шёлковой верхней, нежно-розовый с тёмно-розовой отделкой и цвета морской волны с мелкими цветочками на корсаже.
Для визита к чародею я выбрала самое строгое на вид последнее. Подобрала волосы лентой — по сравнению со здешними у меня были слишком короткие волосы, и я не могла забрать их в косы, как часто носили тут незамужние девушки. Элле сокрушалась по этому поводу, пока мы не нашли в запасах Линовой матери сотни лент.
В общем, из-за всего этого, одетая по местной моде, я чувствовала себя очень комфортно, следуя за Элле по коридорам замка.
И тут, завернув за угол, Элле вдруг тихо ахнула и попятилась. Обратила ко мне испуганное личико:
— Простите! Давайте пойдём другой дорогой.
— Почему? Что случилось? — я не выдержала и тоже заглянула за угол.
Взгляду предстала полукруглая комнатка наподобие эркера, со столиком, вокруг которого расположился настоящий цветник. Пять девушек в разного цвета платьях, от медово-жёлтого до тёмно-синего и травянисто-зелёного, сплетничали, попивая местный чай и поедая печенье из хрустальной вазочки в середине стола. Они смотрелись как картинка из какого-нибудь журнала: несколько одинаковых куколок, изящными движениями берущих лакомства. Я невольно заулыбалась.
— Ваша милость! — Элле жарко шепнула мне в ухо. — Пойдёмте, пока нас не заметили!
Я покачала головой. Коридор здесь изгибался очень удобно для того, чтобы наблюдать, оставаясь незамеченной. Мне захотелось посмотреть, как здесь ведут себя девушки примерно моего возраста, о чём и как разговаривают, какие у них манеры.
Вряд ли они станут делиться тайнами, отлично зная, что по коридору в любой момент может кто-то пройти. Значит, я вполне могу послушать, не угрызаясь совестью.
— И кто же она? — донёсся голос девушки в зелёном. У неё было пухлощёкое кругленькое личико и две косы баранками. — Неужели невеста его светлости?
Улыбка сползла с моих губ. И тут болтают о невесте Лина? Господи, он что, и правда везёт её сюда?
ГЛАВА 17.
— Не может того быть, — решительно заявила синяя. — Где тогда её свита, где личные служанки? Где приданое?
Я не успела проглотить новую информацию, как заговорила третья девушка:
— Её привёз личный отряд его светлости. Может, она его пленница?
Только тут до меня дошло.
Это я — та «невеста», которую они обсуждают. Загадочная персона, не дающая всем покоя.
— Нет, он вошёл с ней вместе. Поселил в южных покоях, рядом с собой. Приставил слуг, — перечисляла девушка в зелёном.
Синяя ахнула:
— Великий Прародитель! Неужели она его любовница? А как с ней тогда держать себя? Откуда она вообще взялась?
— Говорят, она ничего не понимает из нашей речи, — вмешалась ещё одна, в чёрно-красном. — Его светлость говорит с ней на её языке.
А эти сведения уже запоздали, голубушки. Нет, конечно, говорю я так себе, но понимание вполне на уровне.
Элле дрожала рядом, но дёргать меня не осмеливалась.
— О-о, он такой чудесный, — вздохнул кто-то, и тут же весь цветник согласно завздыхал.
Господи, да они же все в него влюблены. В груди шевельнулся червячок ревности. Оказывается, у Лина вон их сколько — и все потенциальные невесты. Правда, по-настоящему красивых только трое: девица в синем, медово-жёлтая и та, что в центре, в чёрно-красном. Цвет платья выделялся на фоне остальных, довольно естественных, и она смотрелась, как ядовитая роза. Роза с чёрными шипами.
И тут эта роза презрительно скривила губы и заявила:
— Его светлости скоро надоест, он наиграется и выбросит её. Забудьте о ней, это временная пташка.
Это было так созвучно моим собственным мыслям, моим опасениям, что я невольно сжала зубы. Оглянулась на Элле. Та смотрела на меня со страхом, будто ожидала, что я прикажу отрубить ей голову.
— Кто эта, в чёрно-красном?
— Её милость Иве Рата, — прошептала моя служанка. — Дочь канцлера Рата.
Дочь канцлера. Мне это ничего не говорило, но, похоже, девчонка не из простых, привыкла смотреть на всех сверху вниз.
В принципе, мне всё равно, что говорят за спиной. Главное — отношение самого Лина. Могу спокойно уйти, отправиться, как и планировала, к чародею, сделать вид, что ничего не слышала. Вряд ли эти красотки осмелятся на что-то большее, чем молотить языками. Это не мой мир и не мой замок.
Но тут словно чертёнок шепнул в ухо: давай, Ира. Докажи, что с тобой надо считаться.
В голове зашумело, руки и ноги похолодели, а сердце, напротив, забилось быстро и горячо, будоража кровь. Я сделала шаг вперёд.
Поначалу они не поняли. Застыли: кто поднося ко рту печенье, кто — хихикая над словами Иве Раты. Но взгляды всех сосредоточились на мне.
В наступившей тишине я слегка присела, имитируя принятые здесь реверансы. Выпрямилась и звонко, молясь, чтобы голос не задрожал, произнесла:
— Какая интересная беседа!
Ответом мне было молчание. Я их раньше или не видела, или не различала — но все они видели меня. И мгновенно узнали.
Потом Иве Рата медленно поднялась. Некоторое время мы в молчании мерились взглядами.
Элле за моей спиной полузадушенно пискнула. Взгляд Раты метнулся к ней, потом снова вернулся к моему лицу. Её красивые соболиные брови поползли вверх, а глаза приняли ещё более высокомерное выражение.
— Кто это? — осведомилась она ледяным тоном. — Что делает здесь эта варварка? Кто разрешил ей выходить из комнаты?
Её наперсницы угодливо засмеялись. При этом они старательно отводили глаза, когда я смотрела на них.
Во мне вспыхнуло ледяное пламя злости. Эта красно-чёрная роза думает, что хозяйка положения. Спит и видит себя женой Лина, не иначе.
Вот бы отбрить её по-русски. Сражаться на их языке мне было пока что сложно. Понимать я понимала, а нужные слова на ум не приходили. И акцент от нервов становился сильнее, если сейчас попытаюсь что-то сказать, только на позор себя выставлю.
Зря я вылезла.
— Что язык проглотила? — заметив мою неуверенность, спросила девица.
Торжествующие нотки в её голосе разозлили меня ещё больше. Подогревая себя, я вспомнила, как призвала огонь на лесной дороге. Как страх за Лина переродился в желание защитить его, как по моим собственным жилам побежало пламя, как вырвалось наружу.
