Боже, он думает, я его предала. Его взяли в гостинице, где я поселилась... неужели он приехал, чтобы увидеться со мной? А вместо меня его нашли там люди короля. И теперь здесь, в замковых подземельях, я — рядом с Руменом, главным чародеем короля, как его верная ученица. Сложно понять всё правильно.
Я впилась ногтями в ладони, чтобы не броситься вперёд, не закричать, что он ошибается. Молча смотрела на Лина, хотела поймать его взгляд, чтобы хотя бы покачать головой, чтобы хоть жестом передать, что я по-прежнему на его стороне. Напрасно: он уткнулся взглядом в пол и молчал.
Румен задавал вопросы, которые Лин пропускал мимо ушей. Только когда его назвали самозванцем, Лин поднял лицо и посмотрел на чародея тяжёлым взглядом. Настала очередь Румена замолчать, недовольно кривя губы.
— Я знаю, что заставит его разговориться, — наконец сказал чародей. — Эйдар, принесите-ка ту вещицу из моего кабинета. В ларце на столике.
Десять-пятнадцать минут мы провели в тягостном молчании. Лин смотрел в пол, а я терялась в догадках, о какой это вещи идёт речь. Почему-то мне казалось, Лин не обрадуется, увидев её.
Скрежетнула, отворяясь дверь. Вернулся Эронский. Прошёл прямо к Румену и вручил ему небольшой, где-то двадцать на сорок сантиметров, светло-коричневый ларец.
Чародей поставил его на стол и поднял крышку. Бросил на Лина испытующий взгляд — и достал из ларца пистолет.
Я расширила глаза, невольно подалась вперёд. Откуда он у Румена? Неужели и он побывал в моём мире? Не может быть!
— Знакома ли тебе эта игрушка? — спросил тот у Лина. — Вижу, что да.
Лин смотрел на пистолет и на чародея немигающим взглядом. Он пытался сохранять невозмутимость, но я хорошо знала выражения его лица и увидела, как в нём словно что-то оборвалось. Он наконец разомкнул губы:
— Вот оно что... значит, Рата и впрямь работал на вас.
Рата! Фамилия заставила меня вздрогнуть. При чём здесь он?
Лин продолжал:
— Так я и думал. Ему было очень просто приказать вывезти всё оружие и передать вам, не так ли? А узнали вы об этом оружии от него? Или от... своей шпионки? — он выплюнул последнее слово. На меня не смотрел, но было ясно, что говорит обо мне.
Я опустила глаза. Держись, Ира. Нельзя начать оправдываться. Всё объяснишь потом.
Лином управляют сейчас гнев и отчаяние. Если бы он хоть немного подумал, понял бы сразу, что я не могла быть шпионкой — только не девушка из другого мира, не разбирающаяся толком в реалиях этого. Эмоции плохой советчик для рациональных суждений.
Но что же это получается? Рата предал Лина? Передал королю Маири-касса оружие, которое Лин с таким трудом достал. Которое должно было послужить главным козырем в борьбе против короля. Теперь у Аэлина нет ничего, а у Маири-касса, если они выяснят, как пользоваться огнестрельным оружием... это конец.
— Что это и откуда ты взял это? — спросил Румен. — Я не чувствую в ней магии, что это за хитрое изобретение?
Лин молчал, будто недавней речью исчерпал все слова. Румен начал злиться — так сильно, что я это даже почувствовала.
— Моя леди, — обернулся он вдруг ко мне, словно только что вспомнил о моём присутствии. — Какая удача, что вы здесь. Покажите-ка его светлости немного вашего дара.
— Не понимаю, — прошептала я враз пересохшими губами.
— Заставьте его ощутить немного обречённости. Или нет, много обречённости. Страх, ужас, безысходность — на ваше усмотрение. Это научит его вести себя.
Я облизнула губы, перевела взгляд на Лина. Он по-прежнему сидел как каменный, и бровью не повёл. Наслать на него страх и ужас?.. Я не смогу.
Я всё же попыталась — вызвала из глубины души свой собственный страх и отчаяние, коснулась Лина. Самым краешком... а потом это трансформировалось в страх за него самого, желание защитить, жаркую любовь. Совершенно помимо моей воли. Я не могла сделать ему больно.
Но почему-то Лин вскинул голову, как ужаленный, и взглянул на меня с ненавистью. Сжал челюсти.
Чародей озадаченно хмыкнул.
— Странно, — сказал он, потирая подбородок. — Я не почувствовал ничего такого. Давай-ка ещё раз. Странно, что у тебя не получается, с твоим даром это должно быть довольно просто.
Какая же он отвратительная тварь. Ненависть вскипела во мне, руки задрожали. Я снова впилась ногтями в кожу.
А что если я сейчас нашлю страх и ужас не на Лина, а на Румена?
Нет, это плохая идея. Он явно защищён, раз не боится предлагать мне воздействовать на Лина здесь. Да и эйдарЭронский тяжело дышит мне в затылок, а у двери камеры снаружи стоит охрана. Может, я и справлюсь с ними всеми, ведь Румен сказал, у меня сильный дар. Но даже так — я не смогу выбраться из дворца и вытащить Лина.
Мне нужен план. Нужно время.
Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Господи, Лин, прости меня, пожалуйста. Это всё для того, чтобы освободить тебя.
Ненависть, кристально чистая ненависть, которую я испытывала по отношению к чародею, собиравшемуся пытать Лина, по отношению к королю, возжелавшему отобрать его герцогство, убившему его родителей. Желание, чтобы они мучились в аду, чтобы им сторицей вернулось всё зло, что они причинили. Жуткий неизбывный ужас, в котором я бы с удовольствием их утопила.
Всё это я, превозмогая боль, выворачивая наизнанку собственную душу, обрушила на Лина.
На миг у меня зашумело в ушах, перед глазами потемнело. Слёзы текли по щекам, как будто мне самой достался кусочек первобытной темноты.
— Потрясающе, — дрожащим голосом прокомментировал Румен.
Лин обмяк в верёвках, черноволосая голова безвольно опустилась на грудь. Я сделала шаг к нему, наткнулась на чародея и остановилась. Но взгляд отвести не могла. Лин... он жив? Он ведь жив? Господи, что я натворила...
Сзади глухо застонали. Я обернулась и сквозь пелену слёз обнаружила на полу эйдараЭронского.
— Встаньте, эйдар. Вы не свинья, чтобы выискивать на полу каштаны, — чародей не упустил момента посмеяться над подчинённым.
— Я... ох... что это было? — Эронский сел и помотал головой.
— Это был наш новый козырь, — Румен по-хозяйски положил руку мне на плечи и притянул к себе. — Великолепный дар магии сердца. Что ж... ого!
Он смотрел в сторону Лина. Я посмотрела туда же и вздрогнула: Лин приподнял голову и прожигал нас взглядом.
— А ты крепкий малый, — свысока заметил Румен. — Но тебе это не поможет. Эйдар, отведите его в темницу. А я пойду к его величеству. Армии пора выступать.
Не обращая внимания на моё сопротивление, он вывел меня из допросной. Я до последнего смотрела на Лина, пыталась взглядом передать мою любовь и отчаяние, но напрасно. Сквозь глухую стену ненависти, которой он от меня отгородился, не проникало ничто.
