— Это ее отец. Двадцать лет назад он проезжал здесь на машине, и она сломалась, не выдержав крутого подъема на подъездах к замку леди Алисы. Он тогда заехал в Кузнецову Рощу, увидел там Бесс Андерсен — она была настоящей красоткой, — втюрился в нее по уши и сразу же женился.
— Вот это скорость! — прокомментировал Фокс, появляясь из коридора.
— Ей пришлось бежать с ним. Лицедей и слышать о нем не хотел. Это был такой рьяный сноб и протестант… А Кэмпионы еще, ко всему прочему, оказались католиками.
— Знакомая история — кажется, я что-то об этом слышал, — припомнил Аллейн. — Он остановился тогда в замке Мардиан?
— Да. Леди Алиса рвала и метала — она-то рассчитывала выдать за художника Дульси. Кажется, у них даже была неофициальная помолвка. Она так и не простила его, а Лицедей не простил Бесс. Пять лет назад она умерла. Кэмпион и Камилла привезли ее сюда, чтобы похоронить в родной земле. Лицедей и словом с ними не перемолвился. Братья, я полагаю, тоже не решились. Камилле тогда было тринадцать, и, поскольку она была вылитая мать в этом возрасте, старику было как нож в сердце видеть ее.
— Так он не обращал на нее внимания?
— Именно что не обращал. Потом пять лет мы ее не видели, и вот в один прекрасный день она снова заявилась сюда — решила подружиться с материной родней. И знаете, ей вполне удалось завоевать его симпатию. Милое, милое дитя, скажу я вам.
— Пригласите ее, — попросил Аллейн.
2
Когда Камилла и миссис Бюнц закончили свой ленч, к которому девушка почти не притронулась — как, впрочем, и немка, несмотря на свой обычно волчий аппетит, — они уселись перед камином и напряженно молчали. Камилла остро ощущала присутствие Саймона Бегга и Ральфа Стейне, которые завтракали за стойкой в общем баре. Камилла весьма неохотно рассталась с Ральфом, когда в бар пришла миссис Бюнц. И теперь румянец на ее щеках вряд ли объяснялся новым приступом переживаний по поводу ужасной смерти дедушки. Разумеется, время от времени Камилла мысленно упрекала себя в бессердечии, но очередная волна воспоминаний о поцелуях Ральфа смывала все ее угрызения без следа.
В самом разгаре размышлений она вдруг заметила, что миссис Бюнц сегодня какая-то притихшая — ей даже показалось, что дама странным образом уменьшилась в размерах. Кроме того, Камилла была вынуждена заметить, что на миссис Бюнц напала страшная простуда, которая выражалась в неприятных для слуха катаральных хрипах. Помимо этих шумов, миссис Бюнц то и дело издавала тяжкие вздохи и ежилась, как будто под одеждой у нее ползали муравьи.
В бар, обойдя стойку, вошла Трикси. Появилась она не просто так, а принесла сообщение от Аллейна о том, что миссис Бюнц и мисс Кэмпион весьма обяжут полицию, если не станут ничем занимать свое послеобеденное время.
— Он так и сказал, — уточнила Трикси. — Очень порядочный господин для полицейского — голос такой бархатный, красивый…
Это, впрочем, мало кого обнадежило. Неожиданно миссис Бюнц выпалила:
— Не очень-то приятно узнавать о предстоящей встрече с полицией. Не люблю я этих полицейских. Мы с дражайшим супругом выступали против нацистов. Да, лучше уж с ними не сталкиваться…
Камилла, преданно заглядывая миссис Бюнц в глаза, постаралась успокоить женщину:
— Не волнуйтесь так, миссис Бюнц. Они приехали, чтобы позаботиться о нас. Ведь полиция для этого и существует. Не беспокойтесь…
— А! — нервно отмахнулась миссис Бюнц. — Вы просто ребенок. Ни о ком эта ваша полиция не заботится. Только и знает, что арестовывать людей. У них ни к кому нет сочувствия. Да что там говорить! — Она вновь махнула рукой и снова огласила бар кашлем.
На этой печальной ноте разговор прервался, потому что в бар вошел инспектор Фокс и объявил, что если мисс Кэмпион уже закончила свой ленч, то старший инспектор будет рад встретиться с ней.
Камилла сказала себе, что волноваться нелепо и глупо, но сердце ее невольно застучало сильнее, а в горле пересохло. Она последовала за огромной спиной мистера Фокса по коридору. «С какой стати, — думала она, — с какой стати я должна волноваться? Это же смешно».
Фокс открыл дверь, за которой оказалась небольшая комната, и доброжелательно пророкотал:
— Мисс Кэмпион, мистер Аллейн. — Затем он лучезарно улыбнулся девушке и отошел в сторонку.
Камилла испытала огромное облегчение, увидев своего друга — доктора Оттерли. За ним, у дальнего конца стола, сидел высокий темноволосый мужчина, который вежливо поднялся ей на встречу.
— О! — сказал доктор Оттерли. — А вот и Камилла.
Аллейн вышел из-за стола, и через секунду Камилла уже протягивала ему руку, как будто они были где-нибудь на вечеринке.
— Надеюсь, — вежливо проговорил он, — вы не против того, чтобы уделить нам несколько минут.
— Да нет, — пробормотала Камилла, — вроде бы не против.
— Не волнуйтесь, — сказал инспектор, придвигая стул. — Хуже, чем было, уже не будет, а доктор Оттерли проследит за тем, чтобы вы вели честную игру. Таков уж порядок.
Камилла села. Как и подобает студентке театрального института, она сделала это изящно и совершенно не глядя на стул. «Надо представить, что предстоит поупражняться в передаче настроения или в сценическом движении, — подумала она, — тогда сразу смогу взять себя в руки».
— Мы пытаемся восстановить ход событий перед началом танца Пятерых Сыновей и во время него, — приступил к разговору Аллейн. — Вы, насколько я понимаю, находились там все время? Прошу вас проявить немного терпения и рассказать нам все, что вы видели — со своей точки зрения.
— Да, конечно. Я постараюсь. Не уверена, что у меня получится…
— Так давайте посмотрим, — подбодрил ее Аллейн. — Попытка не пытка.
Ее рассказ до мельчайших подробностей соответствовал тому, что он уже знал. Камилла обнаружила, что говорить ей совсем не трудно, и очень быстро пришла к выводу — рассудив с чисто профессиональным беспристрастием, — что Аллейн — это просто «высший класс».
Когда мисс Кэмпион дошла до того места, где Саймон Бегг в костюме Конька Щелкуна исполняет свою импровизацию, она вдруг запнулась и покраснела.
— Так, хорошо, — попытался помочь Аллейн. — А потом вышел смоловик со своей кадкой — это уже после общего выхода, не так ли? И что же Щелкун делал со смолой?
— Честно говоря, все это было похоже на откровенную лажу, — ввернула девушка модное словечко. — Этакие псевдонародные штучки… — Она еще сильнее покраснела. — Признаться, я ожидала большего. Я думала, будет интересно, только кому такое понравится — он ведь начал гоняться за мной как бешеный. Сама не знаю, почему я так разволновалась…
— Я видел эту лошадку. Думаю, при ее виде — да еще в надлежащем освещении — любой бы разволновался.
— Ну вот и я тоже. Кроме того, мне совсем не улыбалось, чтобы мои лучшие лыжные брюки были испорчены. И я побежала. А оно бросилось за мной. Мне было некуда деться — люди не давали мне проходу. Я была просто загнана в угол наедине с этим страшилищем. Попона у него задралась — а там ноги в светлых брюках.
