— О господи! — простонал Аллейн. — Почему я не прочел это до отъезда из Лондона! Мы мнили себя такими умниками по сравнению с этой, несомненно, потрясающей старой девой.
— Что вы говорите? — удивился мсье Дюпон.
— Послушайте, Дюпон. Предположим, мисс Гарбель, квалифицированный химик, попала в зависимость от наркодельцов. Предположим, она работает на них. Предположим, она решила уведомить какое-нибудь ответственное лицо в Англии о том, что здесь происходит. Хорошо. Можете ли вы объяснить, по какой причине она не написала все, что знает, напрямую этому лицу и не отправила письмо по почте?
— Причина лежит на поверхности. Видимо, она опасалась поступить так, инспектор, — подхватил Дюпон, решивший, что пришло время для более фамильярного обращения. — Поскольку она англичанка, ей, возможно, не до конца доверяют в банде. Не исключено, что ее корреспонденция просматривается. Нетрудно подкупить какого-нибудь почтового работника, умеющего читать по-английски. Хотя, возможно, никакого недоверия к ней не существует, и мисс Гарбель просто осторожничает. Бандиты — ребята ушлые, закидывают сети и на мелкую рыбешку.
— Итак, она пишет нудные письма и каждый раз вставляет замаскированный намек в надежде, что я прочту письмо. Замок Серебряной Козы находится в тридцати километрах к западу от Приморского шоссе. С помощью использованных билетов, скучных фраз и дурацких шуток она пытается донести до нас, что часто бывает в замке. Кому она адресовала письма, Агата?
— Агате Трой. Еще в первом письме она написала, что мне, по-видимому, больше нравится, когда ко мне обращаются по имени, под которым я известна в профессиональных кругах. Как если бы я была актрисой, хотя, конечно, «художник — это намного выше, почетнее» и все такое прочее. Не припомню, что бы она когда-либо упоминала твое имя. Ты всегда фигурировал в качестве моего «блестящего и знаменитого» мужа!
— Я краснею от стыда! — сказал Аллейн. Мсье Дюпон выглядел озадаченным. Аллейн снова принялся за письмо:
«Как было бы чудесно, если бы вы вместе с вашим знаменитым мужем посетили эти места! Вы могли бы тоже поехать на автобусе и увидеть массу интереснейших топографических особенностей, которые обычно проходят мимо внимания обычного туриста. Боюсь, мое убогое описание местных достопримечательностей грешит однобокостью, но думаю, человеку со свежим взглядом откроется намного больше! С наилучшими пожеланиями и т. п.»
— Вот уж действительно, — сказал Аллейн, отдавая письмо Трой, — она не могла бы выразиться яснее, даже если бы прислала телеграмму: «Наркобароны в действии. Приезжайте и схватите их».
— Но ты ведь не читал ее писем, только слышал от меня, да и то немного. Я должна была сообразить.
— Ну ладно, что пользы заниматься самобичеванием. Вернемся к делу. Положим, мы на правильном пути относительно мисс Гарбель. Положим, она — член банды, но по каким-то причинам решила открыть мне глаза и постаралась заманить нас сюда. Тогда почему, зная от Трой о нашем приезде, она уезжает без всяких объяснений?
— И зачем, — вставила Трой, — посылает цветы, которые используют при похищении Рики? И почему Рики оказывается в ее квартире?
— Открытка, вложенная в букет, написана не ее почерком.
— Она могла позвонить в цветочный магазин.
— Это можно проверить, — сказал мсье Дюпон. — Вы позволите? Речь идет об этом букете?
Он тщательно осмотрел туберозы.
— Так я и думал. «Цветочный горшочек». Я могу воспользоваться вашим телефоном, мадам?
Пока он звонил, Трой вышла на балкон. Аллейн, заметив, как она классическим жестом изнемогающей от тревоги женщины прижала пальцы к губам, подошел к ней и обнял за плечи.
— Я все смотрю на тот балкон, — сказала Трой. — Глупо, правда? Вдруг он снова там появится? С ума можно сойти…
Аллейн погладил ее по щеке.
— Тебе следовало бы быть со мной пожестче, — сказала Трой.
— Маленький негодник, — пробормотал Аллейн. — Держу пари, он сейчас вовсю практикуется во французском и через каждое слово вставляет «почему».
— А не могли они отвезти его в замок? Чтобы уж окончательно сбить нас с толку? — спросила Трой.
— Вряд ли. Подозреваю, что Рики находится намного ближе.
— Ближе к Роквилю? Но где, Рори, где?
— Это всего лишь догадка, и весьма смелая, но…
На балкон стремительно вышел мсье Дюпон.
— Итак, господа, — объявил он, — мы немного продвинулись вперед. В цветочном магазине мне сказали, что цветы купила молодая женщина, по виду служанка, не здешняя. Открытку она заполняла, списывая текст с листка бумаги. Прежде они ее никогда не видели. В наших силах выяснить, не служит ли она в замке.
— Так выясните же, — с отчаянием в голосе произнесла Трой.
— Но это еще не все, мадам. Наш друг Рауль Милано позвонил в гостиницу. Один из его приятелей, бездельник, живущий на западной окраине, в 2.30 видел машину, маленький голубой «ситроен», выезжавший из Роквиля по западному шоссе. В машине находились водитель, молодая женщина и маленький мальчик в желто-коричневой одежде. На мужчине был красный берет, женщина ехала с непокрытой головой. Машине пришлось притормозить, пропуская автобус, и приятель Милано услышал голос мальчика. Он говорил по-французски, но на уровне малыша и с некоторым трудом, словно этот язык был для него не родной. Кажется, он о чем-то спрашивал. Приятель слышал, как он несколько раз повторил слово «почему».
— Сомнений быть не может, — сказал Аллейн, глядя на жену.
— Он выглядел испуганным? — почти выкрикнула Трой.
— Нет, мадам. Рауль задал своему знакомому тот же вопрос, и тот ответил, что мальчик, похоже, проявлял нетерпение. Вот что сказал приятель Милано, — теперь Дюпон обращался к Аллейну, — дословно: «II semblait etre impatient de comprendre quelquechose»!
— Ему не терпелось что-то узнать! — воскликнула Трой. — Я правильно поняла?
— Mais oui, Madame
[17], — подтвердил Дюпон и присовокупил галантный комплимент, сказав, что Трой, по-видимому, владеет французским так, словно родилась здесь. Из комплимента Трой не поняла ни слова. Дюпон перешел на английский:
— Между Роквилем и ближайшим постом на западном шоссе есть три дорожных ответвления, все они идут от моря. Два из них представляют собой проселочные дороги. Третье ведет к монастырю, а также… — Тут мсье Дюпон с хитрым видом поднял указательный палец.
— А также, — подхватил Аллейн, — к фабрике Химической компании Приморских Альп.
— Именно! — сказал мсье Дюпон.
4
— И вы думаете, что он там! — воскликнула Трой. — Но почему? Зачем увозить его туда?
— Я понимаю дело так, — сказал Аллейн, — хотя, бог свидетель, вовсе не претендую на истину в последней инстанции. Оберон и компания сильно заинтересованы в фабрике, но они пока не знают, что нам о ней известно. Баради и твой приятель, мазилка Гленд, изо всех сил прикидывались, что фабрика их раздражает, мол, она возвышается отвратительным наростом на чудесном ландшафте. Но мы подозреваем, что на фабрике развернуто, возможно, самое крупное в Европе производство синтетических наркотиков, и нам известно, что Оберон участвует в сбыте. Далее. Они знают, что мы видели Рики на балконе дома № 16 и вызвали полицию. Если Бланш удалось выбраться из предварительного заключения, то она им в подробностях все доложила. У них произошел сбой на старте. Они уже опасаются отправлять Рики в Сен-Селесту, как планировалось ранее. Что же им с ним делать? Самый простой выход — поместить мальчика в одном из кабинетов на фабрике и там приглядывать за ним. Заметьте, никто в замке не знает, что Рики немного понимает по-французски.
