Папа обернулся и двинулся на доктора Стивенсона.
— Назвал. Я только что назвал тебя болваном. Прямо в лицо. Сейчас. Здесь. Будто мало того, что у нас тут женщину убили, и притом убил не какой-нибудь там долбаный ягуар. Будто этого мало? Нет, надо ещё сцепиться нам тут над её мёртвым телом! Убирайся, пока я тебе волшебного пенделя не прописал!
— Да я ещё никогда…
— Немедленно. Прочь. Тейлор, выставьте его за дверь.
Доктор Тейлор дотронулся до руки доктора Стивенсона, но тот её отдёрнул:
— И без собаки-поводыря обойдусь!
И, видимо пытаясь выказать дух противоречия, доктор Стивенсон молодецки отхлебнул виски из горла и, пошатываясь, направился к выходу. Прямо перед дверью обернулся и пригрозил:
— Я этого тебе не забуду, констебль!
— Что ж, я-то про тебя уже, считай, позабыл, а как только сгинешь за дверью, так совсем позабуду.
Доктор Стивенсон помедлил, потом объявил:
— Ну, в таком случае я вас покидаю. Посмотрим, что вам удастся выяснить у этого мальчишки. Поверить не могу — как это вообще степень доктора дали цветному? Для меня ты никакой не доктор, ниггер! Слышишь?
— Идите уже, — сказал доктор Тейлор.
— Оставь меня в покое, — огрызнулся доктор Стивенсон. И вышел за дверь.
Я взглянул на Ричарда, затем на Абрахама. Оба расплылись в улыбках. Мы опять прильнули к дыре.
— Вы уж за него простите, — вздохнул доктор Тейлор. — У него ведь жена сбежала. До сей поры так и не оправился.
— Он не из тех, кто может оправиться.
— Это я его уговорил приехать, — сказал доктор Тейлор. — Подумал, может, подсобит чем-нибудь. Ну и, кажется, мне самому было любопытно.
— Весьма признателен, — ответил папа. — Но вам бы лучше за ним приглядеть.
Его слова прозвучали как любезность, но папа явно хотел, чтобы доктор Тейлор тоже убрался из ледохранилища.
— Ладно, — кивнул доктор Тейлор и удалился.
Папа сказал:
— Доктор, не желаете ли осмотреть пациента и высказать своё мнение?
— А как же, — ответил доктор Тинн.
Поставил сумку на край стола, открыл. Сказал:
— Билли-Рэй, а зажги-ка мне фонарь.
Билли-Рэй, один из цветных, которые втащили тело, зажёг фонарь и поднёс его к столу, потому что в ледохранилище было довольно сумрачно. Кроме фонаря, туда проникал только свет сквозь трещины в кровле и пару-тройку щелей в стенной обшивке.
Фонарь залил помещение оранжевым сиянием. Доктор Тинн надел ручку фонаря на крюк, свисающий с потолочной балки над столом. Когда он это сделал, мы отползли от нашей дыры, повременили, а потом скользнули назад. Я всё боялся, что вот отбросим мы тень, посмотрят они наверх и увидят наши любопытные лица, но над нами нависала крона чёткового дерева, да и солнце скрылось в тучах, так что заметных изменений не было. По крайней мере таких, какие я сам бы заметил. Ну и, главное, любопытство пересилило осторожность.
Доктор Тинн натянул пару просторных резиновых перчаток и ощупал тело своими крупными пальцами. Снял перчатки, зажёг спичку, поднёс поближе ко рту убитой и заглянул внутрь. Погасил огонёк, опять надел перчатки, просунул палец ей в горло и немного там пошурудил. Вытащил на пальце какую-то мелкую штуковинку, мазнул ею по тряпочке, которую вынул из сумки. Залез пальцем в ноздри, поработал там, обнаруженное вытер той же тряпочкой, затем свернул её вдвое.
— Придётся резать ей живот — обследовать содержимое желудка.
— Содержимое желудка? — переспросил папа.
Доктор Тинн кивнул:
— Я, может, и не такой учёный, как доктор Стивенсон, но и у меня есть кой-какие догадки.
— Да ну, — бросил папа, — уж я-то прекрасно знаю, что доктор Стивенсон учился врачебному делу по книгам, а практиковался по первости на лошадях и коровах.
Доктор Тинн ухмыльнулся:
— Так же, как и я.
Папа ухмыльнулся в ответ:
— Продолжай, давай уже к делу.
— Картина будет не из приятных.
Папа кивнул, но теперь уже менее решительно:
— Знаю.
Доктор Тинн вынул из сумки какой-то инструмент — видимо, скальпель — и разрезал женщине туловище от грудной клетки вниз до пупка. Поначалу я подумал, что из меня вот-вот попросится наружу завтрак, но не отвернулся — уж больно меня заворожило это зрелище. Доктор Стивенсон был по-своему прав. Мальчишек очаровывал вид мёртвого тела, правда иным образом, чем он предполагал.
Разрез выглядел странно, потому что крови не было. Женщина давно уже была мертва и основательно промёрзла, но из трупа поднялась струйка газа и просочилась сквозь дыру в крыше. На миг мне поплохело, но потом отпустило.
Когда Тинн принялся перебирать внутренности, я зажмурился. Наконец он взрезал какой-то орган, залез туда рукой, добыл оттуда какие-то тёмные штуки и выложил их на стол.
На секунду я отвернулся, но увидел, что Ричард и Абрахам глядят не отрываясь. Не хотелось показаться в их глазах кисейной барышней, поэтому я опять посмотрел вниз.
Доктор попросил папу открыть входную дверь, чтобы стало ещё немного светлее. На крыльце толпился народ, и папе пришлось разогнать зевак. Те неохотно отступили. Поглядывали наверх, на нас, но никто не спалил нашу хату. Думаю, они были рады, что хоть кто-нибудь что-то увидит.
Доктор Тинн перешёл к работе над причинным местом покойницы, некоторое время резал там и брал образцы, а папа кружил по комнате с другими двумя мужчинами.
Так продолжалось какое-то время, и вот наконец врач остановился, перевернул тело на живот, осмотрел, перевернул обратно на спину и сказал:
— Билли-Рэй, подай-ка ты или Сайрус мне миску воды, немного мыла и полотенце.
И Билли-Рэй, и Сайрус — оба вышли. Доктор Тинн снял перчатки и положил их на стол:
— Ты только учти — это всего лишь моё личное мнение.
— Весьма признателен, — папа подошёл ближе и встал возле доктора. — Ты давай дальше.
— Никакой это был не дикий кабан и не ягуар.
— А я на них и не думал. Ягуары — они ведь обычно на человека не нападают. Всякое случается, но только как исключение.
— Ягуар. Дикий кабан. Да ни в жизнь они жертву так не уделают. Тут человек постарался.
— Так я и подозревал.
— Резали её настоящим острым ножом. Вот эти порезы нанесли, пока она ещё живая была. В основном. А какие-то — уже после. Глянь-ка на её руки, — доктор Тинн нагнулся, взял одну из рук, приподнял и перевернул, чтобы папе было видно. — Вон на них какие порезы — похоже, она пыталась дать этому парню отпор. Кое-где ещё следы царапин от ногтей. Значит, бо`льшую часть он проделал ещё до её смерти. Гляди, как она впивалась ногтями себе в ладони — видать, боль пыталась вытерпеть. Вот тут, на спине, у ней колотая рана, и ещё рубец в области почек. Все неглубокие, кроме колотой раны. Вот она-то довольно глубокая и неровная — изогнул, когда вытаскивал орудие. Сдаётся мне, она пыталась отбиваться, у него был нож, он нанёс ей порез, она вскинула руки, удар пришёлся по ним, она пустилась бежать, он вогнал нож ей в спину, потом нанёс рубленую рану или ещё чего-нибудь. Она упала, и судя по тому, как выглядит… ну, знаешь, у ней там, внизу… в общем, он её изнасиловал. Она вся изранена, так что тут у нас явно принуждение. А как управился, он её опять немного порезал, ещё живьём. У ней клитора нету.
