Папа усмехнулся.
— Ну, тогда не тот был случай, чтобы раздумывать. В тот раз-то я отлично знал, кто тут набедокурил.
Я вернулся к теме обсуждения:
— Так Мэри-Джейн раскрыла всё папе, чтобы ему досадить?
— Насколько я понял. Билл хотел убить паренька, но я сказал ему, что не знаю, кто он такой, и не помню, как он выглядел. Билл-то всё равно убеждён, будто все цветные на одно лицо, так что купился он без проблем.
К тому же, её ведь не изнасиловали. Я рассказал ему — сам, мол, видел, что происходит, и это точно было не изнасилование. При изнасиловании она бы так не хихикала.
— Выходит, мистер Смут знает, что ты всё знаешь, и хочет убедиться, что ты никому не расскажешь, потому что не хочет, чтобы стало известно, что его дочка была с негром?
— Примерно так всё и обстоит. Я и не собираюсь об этом распространяться. Так ему и сказал. И решил: если попрошу его об услуге, так он окажет, потому что чувствует, что за ним должок. Вот только Билл не очень умён. Попросил этого мальчишку помочь садить старого Моуза на цепь. Это он не слишком-то хорошо обдумал.
* * *
В ту ночь я никак не мог заснуть, встал — осторожно, чтобы не разбудить Том, — и, как был, в ночной рубашке, скользнул на веранду. Подумал — может, там удастся поспать, но вместо этого в итоге пошёл босиком к колодцу, зачерпнул ведро воды и напился из ковша. На время замешкался у колодца и слушал, как пиликают сверчки.
Когда я вернулся на веранду, там была мама. Сидела на подвесной скамейке в своей ночнушке. Я подумал, что, верно, разбудил её и сейчас она будет меня бранить за то, что не сплю, она же похлопала по сиденью рядом с собой, приглашая садиться. Я сел.
— Не спится? — спросила она.
— Ага, — сказал я.
Мама приобняла меня одной рукой.
— Мне тоже. О чём думаешь?
— Да так, ни о чём.
— Вот как.
— А ты?
— Да обо всём сразу. Поэтому и не спится. Иногда в голове всё так перемешивается. То принимаюсь гадать, что бы такого приготовить на завтрак, на обед и на ужин. То задумываюсь, не слишком ли состарился мул, чтобы на нём пахать, и что будет, если погода вдруг погубит осенний урожай. То о том, наступят ли лучшие времена, то об ошибках, которых я много наделала в жизни, то про тебя и про Том.
— А что про нас с Том?
— Ничего особенного. Так, думаю, и всё.
— Мама.
— Да?
— Ты рассказала папе про Рыжего?
— Нет.
— Почему?
— Трудно объяснить. Думаю, потому, что папа твой не обрадуется, если узнает, что Рыжий заходил к нам, а мне не хочется усугублять их размолвку. Они, конечно, и так друг друга не любят, но в то же время любят.
— Как это?
— Нет ничего хуже, чем ссора двух близких друзей. Ведь где-то в глубине души у них по-прежнему сохраняется старая приязнь, которую они питали друг к другу.
— По-моему, она уже пропала. Папа совсем не любит Рыжего.
— По-прежнему остаются воспоминания о прошлом, и от этого только больнее. Это ведь из-за меня они, в первую очередь, и не поладили. Потом твой папа спас Рыжего, оба они ухаживали за мной — в общем, когда мы сошлись с твоим папой, всё стало сложно. Они так и не помирились.
— Что ты имеешь в виду?
— Не могу объяснить. Только поэтому-то папа твой и разозлился на Рыжего… Порой люди делают глупости, Гарри. Совершают необдуманные поступки, потом жалеют, но уже ничего не изменишь. Приходится с этим жить, привыкать или приспосабливаться.
— Мне не кажется, будто папа решил, что поступил глупо, — возразил я.
— Я не про папу.
— А про кого тогда?
— Как-нибудь, может быть, я смогу объяснить тебе получше.
— А ты ведь Рыжему до сих пор нравишься, разве нет?
— Полагаю, да. Или нравилась до нашей с ним недавней беседы.
— А у тебя тоже так? В смысле, так же, как у папы с Рыжим?
— Возможно. Немного. Самую чуточку. Наверно, мне приятнее вспоминать о прошлом, чем думать о настоящем. Понимаешь, о чём я?
— Не знаю, мама… Что ты имела в виду, когда сказала мистеру Вудро про мисс Мэгги и его папу?
— Мисс Мэгги была у отца Рыжего сожительницей.
— Сожительницей?
— Это вроде как… ой, Гарри, это очень щекотливая тема. Но бывает, что мужчина женат и, по идее, не должен бы жить ни с кем, кроме своей жены, но иногда он так не считает. И вот он заводит себе другую женщину на стороне.
— И папа Рыжего завёл на стороне мисс Мэгги?
— Это случилось много лет назад. Она тогда была ещё совсем молодая.
Я попытался вообразить мисс Мэгги молодой. Получилось не особо.
— У Рыжего есть от неё сводный брат и сводная сестра. Или, может, два сводных брата или две сводные сестры. Точно не знаю. Он об этом знает, но никак этого не выдаёт. Не объявляет их своими родственниками. Когда он был мал, эта старая негритянка была ему как родная мать. Его собственная мать была женщиной бесчувственной и особенно не занималась ни Рыжим, ни его папой. Думаю, поэтому-то его отец и завёл себе сожительницу. Но по-настоящему она была ему скорее рабыней. Не знаю, Гарри, как тебе ещё объяснить.
— Я понимаю.
— Ты, Гарри, скоро станешь взрослым юношей. Наверно, поэтому папа и взял тебя сегодня с собой. Ему нужна была твоя компания. Тебе понравилось?
— Да, мам.
— Мы с папой возлагаем на вас с Том большие надежды. Джейкоб происходит из тёмной и невежественной семьи, Гарри. Он хочет, чтобы твоя жизнь сложилась иначе. Хочет, чтобы у тебя был шанс. Помни об этом, если вдруг почувствуешь, что он с тобой строг чуть больше, чем нужно. Он просто боится, что ты закончишь так же, как он.
— По-моему, я могу закончить намного хуже.
Мама обняла меня крепче.
— Я тоже за тебя боюсь, Гарри.
Внезапно залаял Тоби, а потом раздался громкий голос:
— Джейкоб! Выходи!
— Кто это? — спросил я.
— Сиди смирно, — велела мама.
Она встала и двинулась через дом ко входу. Я сразу же ослушался и пошёл следом.
— Джейкоб! — опять позвал голос. — Выходи!
Через стёкла и занавески я разглядел на улице яркий свет — он дрожал и разрывал ночной мрак.
Мама раздвинула шторы и поглядела в окно. К дому верхом подъехало около десятка человек, все в белых балахонах. В руках каждый держал по факелу. Один стоял на земле, а его лошадь вёл под уздцы другой всадник. На дальней стороне нашей дороги полыхал деревянный крест футов с восемь высотой.
