— Был, — согласился он и отпустил поводья. — Сейчас уже нет. Прошёлся, проветрился.
— А я думал — проспался.
На миг, судя по тому, как папа вскинул голову, я понял: он подумал, что я позволил себе слишком многое. Но он расслабился и не стал ко мне цепляться.
— Машину никто не крал, — объяснил я. — Она снова рядом с домом Сесиля. Пришлось с её помощью бабушкину машину тащить из канавы. Я приходил туда за тобой, но ты как раз отсыпался.
— Прости меня, Гарри.
— Мисс Мэгги, — сказал я. — Она умерла.
— Что?
— Она умерла. Я ехал домой, чтоб тебя найти. Думал — может, ты уже вернулся. Надеялся, что ты будешь не слишком пьян и что-нибудь с этим сделаешь. Не то чтобы мисс Мэгги ещё как-то можно спасти…
— Она была очень старая, Гарри, — сказал папа, прямо-таки облокачиваясь на Салли.
Я рассказал ему про автомобиль и про заднюю фару.
— Ладно, — сказал он. — Поползём туда.
С некоторым трудом папа взгромоздился на Салли, и мы вернулись к жилищу старушки.
В доме папа зажёг керосиновую лампу, откинул перегородку, сел на край кровати и осмотрел покойницу. Первым делом прикрыл ей веки. Коснулся кожи.
— На ощупь чуть-чуть ещё тёплая.
— Когда я её нашёл, была совсем тёплая.
Папа поднёс лампу вплотную к её лицу.
— У ней на горле побывали чьи-то руки. И вот эта вот подушка на полу. Сдаётся мне, она в конце концов оказалась у ней на лице. Убили её, Гарри.
При этих словах он обернулся на меня, и его лицо в свете лампы показалось отлитым из воска.
Догадываюсь, у меня на лице мелькнуло что-то такое, чего ему не хотелось видеть.
— Я больше ничего ни о чём не знаю, сынок, — проговорил он, — но уж это-то я знаю наверняка!
20
Лишь благодаря нашим воспоминаниям некоторые люди всё ещё существуют хоть в каком-то виде. Когда-то они значили для кого-то многое или даже очень многое. Сейчас уже никто и словом не помянет старушку Мэгги. Не знаю никого, кто бы её помнил, кроме себя самого. Кто бы помнил её стряпню — если о ней как следует задуматься, то можно даже вкус ощутить на языке; помнил её истории — чудесные, диковинные и рассказанные без малейшего сомнения в их правдивости.
Может быть, во мне говорит самомнение. Где-нибудь у неё осталась родня. Может, кто-то из них ещё жив. Моего возраста, а то и старше.
Возможно, они что-то помнят.
Но им не вспомнить моих воспоминаний.
Мэгги.
Теперь её нет.
Её убили.
А времена года сменяют друг друга, словно ничего и не случилось.
* * *
Мы вернулись, забрали машину, причём Сесиль и папа не сказали друг другу почти ни слова, а затем папа медленно поехал домой, а я двинул рядом верхом на Салли.
Всю дорогу я думал о бедной мисс Мэгги, о том, что в последнюю нашу встречу она была так опечалена. Все слёзы постарался я выплакать за время поездки, чтобы не пришлось реветь перед семьёй.
Дома папа сел за стол с чашкой кофе, мама села рядом, и они принялись гадать об убийстве мисс Мэгги.
Я рассказал папе про то, как видел автомобиль с разбитой фарой — тот же, что привёз нам записку про Моуза. Ещё рассказал, как мы с бабушкой в последний раз были у мисс Мэгги, я упомянул в беседе Рыжего Вудро, а она вдруг расстроилась. Бабушка прибавила, что мы слышали, будто Рыжий на самом деле приходится мисс Мэгги родным сыном.
У папы был удивлённый вид.
— Мы с ним были когда-то как братья, — сказал он. — Уж, думаю, о таких вещах я бы знал.
— Что ж, — ответила мама, — это же она его и выпестовала, так что вполне возможно.
Папа кивнул.
— Да, но если это даже и так, зачем бы ему её убивать?
— Я вот как думаю, — вмешалась бабушка. — Судя по тому, что рассказывал Гарри, Рыжему не было дела до чернокожих. Себя он считал белым, а значит, выше их, а потом, возможно, мисс Мэгги как-то раз открыла ему правду. По какой-нибудь причине взяла да и открыла. Ну а он этой правды не вынес, вот и убил.
— Если она ему всё рассказала, — возразил папа, — и, допустим, он понял, что его отец — это Моуз, и если у него были связи в Клане, и это он пытался предупредить нас насчёт Моуза, тогда с чего бы ему вдруг убивать мисс Мэгги?
— На это у меня тоже кое-что есть, — сказала бабушка.
— Да уж я догадывался, что у вас будет какое-нибудь своё воззрение, — ответил папа.
— Допустим, о своём происхождении он всё-таки узнал, а через свои связи в Клане прослышал, что кто-то растрепал, дескать, Моуза задержали как подозреваемого, и, допустим, потом он узнал, что́ собираются учинить со стариком. Допустим, ещё за день до этого Рыжий был обеими руками за, а потом оказалось, что старик — его родной отец. Послал тебе записку, попытался этому помешать. Но не удалось, и, допустим, мисс Мэгги как-нибудь ему за это попеняла — мол, отправил родного отца на смерть, не заступился, не вмешался, даже Джейкобу вон не помог. А он рассвирепел и прикончил её тоже.
— Возможно, — проговорил папа.
— Что тебе сейчас надо бы сделать, милый, — сказала мама, — так это навестить Рыжего. Посмотреть, правда ли у него разбитая фара.
Папа кивнул. Том забралась к нему на колени и обвила шею руками. Он легонько потрепал дочку по спине.
* * *
На следующий день папа поехал искать Рыжего, но оказалось, что его нигде нет. На работе он с некоторых пор не появлялся, и уже целую неделю как никто его не видел. Пропал и его автомобиль.
Через пару дней какой-то мужик охотился в соседнем округе и отыскал машину припаркованной на тропинке в чаще леса. Вообще тропинка-то эта была слишком узкая, чтобы по ней мог проехать автомобиль, но выглядело так, словно он мчался по ней прямо-таки с бешеной скоростью. Весь его корпус был исцарапан ветками деревьев и подлеском. Одной из задних фар не хватало.
Похоже, это всё-таки Рыжий убил мисс Мэгги и не кто иной, как он, предупредил нас о расправе над Моузом. Казалось, бабушкина теория не лишена смысла.
И всё же оставалась ещё одна таинственная деталь.
Мисс Мэгги похоронили на её собственной делянке за домом — в гробу из кедра, пожертвованном мистером Груном. Похороны проходили скромно, но народу собралось немало, как чёрного, так и белого. Много кто уважал и любил старушку.
Дома у неё нашли бумагу, которую кто-то составил по её просьбе, а сама негритянка коряво нацарапала подпись. В записке мисс Мэгги выразила желание, чтобы мула и свиней раздали людям, которым они потребуются, и чтобы все её друзья и знакомые пришли и разобрали себе всю домашнюю утварь. Это желание было исполнено немедленно, даже раньше, чем нашёлся новый хозяин для скотины. Также в этом своём завещании она планировала продать участок, а вырученные деньги отдать Рыжему Вудро.
