— А вы поклянитесь, что ни за что на свете не скажете, а не то у вас отвалится голова и её сожрут муравьи!
Бабушка прыснула:
— Что ж, не хотелось бы. Так что, пожалуй, поклянусь.
Мы выложили ей всё. Когда окончили рассказ, бабушка сказала:
— Вы не одни тут такие детективы. И раз уж мы все трое ведём расследование, то нам стоит прямо сейчас заключить договор. Всё, что мы узнаем, пусть останется между нами.
— Не знаю, — засомневался я. — А вдруг папе будет полезно что-то из того, что мы выясним?
Бабушка призадумалась. Я знал её достаточно, чтобы понимать: она из тех, кто хочет всегда быть в курсе всего. Так что не удивился, когда она высказала своё предложение:
— Вот что я вам скажу. Давайте-ка оставим это между нами, если — или пока — не наберём довольно доказательств, которые смогут пригодиться папе. Справедливо, ребятки?
Мы согласились, что всё вполне справедливо.
— Тогда заключим договор в таком духе, а не то у нас у всех отвалятся головы и их сожрут муравьи.
Мы поклялись.
Бабушка сказала:
— Была сегодня в городе. Ездила свидеться с мистером Груном. Такой любезный мужчина!
— А вы к нему зачастили, — заметила Том.
— Да уж есть такое.
— Так, значит, вы не думаете, что он как-то связан со всей этой жуткой историей?
— Боже упаси. Ни в коем случае!
— Он в Клане, — напомнила Том.
— Был, — ответила бабушка. — Мы с ним как-то разговорились, и он обмолвился об этом казусе. Сказал, что выбыл из Клана. И подтвердил, что он еврей. Говорит, присоединился в своё время к ребятам без особого размышления. Думал, они стремятся вершить справедливость. Видел он когда-то фильм под названием «Рождение нации» — там клановцев показали хорошими парнями. Но после той ночи с твоим папой, того злосчастного случая, когда повесили Моуза, и разного прочего взяли его сомнения — узнай они, чего доброго, что Грун еврей, мог бы он и сам болтаться в петле. Вот он и вышел из Клана. И балахон свой сжёг.
— Бабуль, — спросила Том, — а он ваш кавалер?
— Едва ли… Ну пока ещё нет. Может, что-нибудь у нас и выйдет.
Том хихикнула.
— Бабушка. Вы уже слишком старая!
— Только по вашим меркам, юная леди. Что скажете, если завтра мы осмотрим и Моузову халабуду, и эту пещеру, и этот колючий лаз?
* * *
На следующее утро, когда мама с папой уехали на работу, мы с Том, бабушкой и Тоби забрались в бабушкину машину, захватив её дробовик, и она отвезла нас к лачуге Моуза. На полпути я вспомнил, что забыл дома Библию.
У меня было кое-какое предчувствие насчёт старой хижины и хотелось проверить, что там творится. Но предчувствие оказалось ложным. С гвоздей ничего нового не свисало, и у стены тоже никто ничего не клал. Но обнаружилось и кое-что любопытное. Лодка, которую мы оставили на берегу, вернулась на прежнее место на камнях, а внутри, как и в прошлый раз, лежало весло.
Мы сказали об этом бабушке.
— Ишь ты поди ж ты! — подивилась она.
На минутку заглянули в саму развалюху. Там всё было так же, как вчера, разве что размытая водой фотокарточка в рамке стояла теперь на столе прямо, а потускневшая вырезка из «Сирса и Робака» с заштрихованным карандашом ребёнком куда-то исчезла.
Я указал на это бабушке, и она предположила:
— Кто-то сюда наведывается, это уж как пить дать. Вопрос в том, зачем? Вот что я вам скажу, давайте-ка сядем в лодку да сплаваем до этого вашего места.
Бабушка забралась в лодку, мы с Том столкнули её в воду, я сел на вёсла, Том расположилась на носу, взяв на себя роль проводника, и мы выдвинулись в путь к лазу в чапыжнике. Это было приятное путешествие. День стоял тёплый, река текла быстро, а вода пестрела отблесками света среди теней развесистых деревьев.
На берегу я приметил здоровенного водяного щитомордника — он грелся на солнышке на извилистом корне большой ивы. С берега в воду плюхались лягушки. По поверхности воды, ни дать ни взять конькобежцы на Севере, сновали мелкие чёрненькие насекомые. Дважды я видел, как из реки высунулись черепашьи головы — оценить, насколько мы съедобны, — а затем снова нырнули и пропали из виду.
Мы выволокли лодку на сушу и поднялись в лаз; местами в нём было темно, но сквозь заросли там и сям прорывались потоки солнечного света, и концы лучей были остры, как лезвия мечей ангельского воинства; лучи высвечивали тряпочки и вырезанные из каталогов страницы. Бабушка огляделась вокруг, пощупала лоскутки и бумажки.
— По-моему, не похоже на гнездо убийцы. Не иначе как какие-нибудь дети, вероятнее всего мальчишки, устроили здесь себе что-то вроде штабика. А чтобы как-нибудь оживить обстановку, раздобыли яркой ткани и картинок.
— Но на некоторых картинках тут женщины в нижнем белье, — заспорил я.
— А сам-то ты, Гарри, разве не разглядываешь те же самые картинки, когда в нужнике заседаешь? Неужто применяешь каталог только для подтирки? — спросила бабушка.
Я зарделся.
Том бросила на меня взгляд, который говорил, что у моей сестры появился ещё один повод для подколок.
— Можно увидеть, где он тут устроил себе костёр, — сказал я.
— Костёр могли сложить и дети, и бездомные бродяги, — ответила бабушка. — И если подумать, на кой убийце понадобился бы огонь? Вряд ли он обитает здесь постоянно. Он, думаю, живёт среди нас или рядом с нами.
— Разводит костёр, чтобы видеть ночью, — предположила Том.
— Есть такая вероятность, — кивнула бабушка. Было видно, что у неё уже сложилось собственное мнение.
— Но, может, он и сюда приходит, — продолжала Том. — Для чего-то использует это место.
— Может, вы и правы, — сказала бабушка. — Но я думаю, окажется, что это дети тут себе штабик устроили. Ну, может, и бродяги укрываются тут от непогоды.
— А не далековато ли тут для бродяг?
— Кто их разберёт? — пожала плечами бабушка. — Давайте-ка посмотрим, сможем ли мы вернуться на этой посудине домой, покуда мама с папой не вернулись с работы.
— Ай, чего там, — бросила Том. — У нас куча времени!
— Ага, — согласилась бабушка. — Но мы всё равно идём.
Мы воротились к лодке, готовые тащить её вверх по реке, но когда дошло до дела, бабушка решила не утруждаться.
— Моуз уже мёртв, — сказала она, — а грести против течения — напрасный труд. На себе тащить — умаемся. Просто оставим-ка лодку прямо здесь. К тому же тот, кто принёс её назад, может, и в этот раз принесёт.
Мы пошли пешком. Всю дорогу до места, где удалось перебраться по мелководью, и весь дальнейший путь до машины меня не покидало чувство, что кто-то бесшумно крадётся среди деревьев, следит за нами сквозь листву, таращится на нас из сумрака. Но куда бы я ни повернул голову, везде видел только лес, листья и реку.
