Интонация привлекла к себе внимание лингвистов в середине XIX века и относится к наименее изученной стороне языка
229. В последние годы она вызвала повышенный интерес в связи с усовершенствованием компьютерных программ по распознаванию устной речи, но пока что даже основные вопросы интонологии остаются дискуссионными. Собственно, нет даже единого мнения о том, какие голосовые средства устной речи следует относить к интонации: с одной стороны существует стремление ограничить интонацию исключительно движением тона, с другой – включать в число интонационных средств также «малые средства звучания», такие как темп, тембр, громкость. Также до сих пор не решен вопрос, считать ли интонационные средства языковыми знаками. Не углубляясь в него, отметим, что значительное число как уже сделавших себе имя, так и молодых лингвистов признает за интонацией семиотическую функцию, и, стало быть, в этом вопросе нам есть на кого опереться
230.
Тем более отрадно отметить, что универсальность интонации можно считать практически общепризнанной: она отмечается даже теми исследователями, кто в своих исследованиях стремится, наоборот, подчеркивать национальное своеобразие интонаций
231. Поскольку универсальные черты интонации отражают самые первые шаги глоттогенеза, было бы странно, если бы их оказалось много, и, действительно, они «намного малочисленней, чем национально-специфические и даже типологические, характеризующие группы языков»
232. Но, мимоходом заметим, что едва ли не в большей степени, чем интонация, национально-специфична жестикуляция, но это не отменяет универсальность указательного жеста. Тем более что нас интересует универсальность интонационных черт, отражающих только одну функцию интонации – эмотивную, а именно в отношении нее заметных расхождений у лингвистов, похоже, не возникает.
«Универсальной является мелодика, передающая настроение говорящего, его эмоции. Эмоциональный тон и тембр делают понятным чувства человека, говорящего на иностранном языке»
233.
Универсальность интонации здесь предопределена универсальностью эмоций, которые влияют на состояние и работу всего человеческого организма, в том числе его органов дыхания и голосовых связок. При этом лингвистами отмечается тесная связь с эмоциями интонации побудительных высказываний
234, что дает нам возможность утверждать универсальность суггестивной речи, которая изначально могла представлять собой интонированные звуки, сопряженные со специфической телесной моторикой, прежде всего – указательным жестом. Именно таким мог быть единый праязык человечества, от которого берет начало всё многообразие человеческих языков. И отсюда же – из сопровождаемого жестом интонированного звука – берет начало музыка, сперва, по-видимому, неотделимая от танца.
Ко времени существования единого праязыка нас отсылают и результаты известных экспериментов 1929 года психолога Вольфганга Кёллера
235, повторенных уже в нашем веке неврологами Вилейануром Рамачандраном и Эдвардом Хаббардом
236. Речь идет о так называемом эффекте «буба – кики», демонстрирующем определенную синестезию между звуками речи и геометрической формой объектов у подавляющего большинства людей, независимо от их языка. Чуть позже Дафна Маурер с коллегами показала, что эффект вполне касается двухлетних детей, еще не умеющих читать
237. На наш взгляд, совсем не обязательно делать на основе этих экспериментов выводы в духе теории звукоподражания, как это сделали Рамачандран и Хаббард. Таких теорий существует очень много, и они популярны, особенно среди дилетантов, но ни одна из них не выглядит достаточно убедительной. Гораздо убедительней вывод о том, что результаты экспериментов, как и предмет исследований фоносемантики в целом, отражают самые первые шаги глоттогенеза, когда слов, привычных нашему пониманию, в языке еще не было, но зато сам язык был универсальным для всего человечества. У этого праязыка по расчетам С. А. Старостина, выдающегося лингвиста, усовершенствовавшего метод глоттохронологии, «исходный пункт не может быть старше 40–50 тысяч лет, иначе не сохранились бы глобальные этимологии, иначе мы не увидели бы вообще ничего»
238. Заметим, что своей верхней границей такая датировка совпадает как с нижней границей вероятного времени появления Homo sapiens по Поршневу, так и с данными радиоуглеродного анализа его древнейших останков
239.
Что касается национально-специфических и типологических черт интонации, то они, по нашему мнению, возникали в ходе глоттогенеза параллельно развитию информационной функции речи на фоне общего контрсуггестивного психического развития. При этом универсальные черты интонации подвергались их влиянию, но не устранялись. Доказательства допустимости нашего предположения мы находим в ситуациях, когда, сталкиваясь с людьми, говорящими на непонятном нам языке, мы, совершенно упуская содержательный план их речи, тем не менее, оказываемся способны понять, что к нам обращаются с просьбой или требованием, к чему-то нас призывают, куда-то зовут или, наоборот, прогоняют.
