– Она тебе понравится.
Я рассказывала Лейни о причудах Стеффи и сказала не пугаться ярких волос ее жены. Рей подошла к нам вскоре, без Харрисона. Я ее не ревную, но была рада, что мой друг наконец только в моем распоряжении. Когда она с ним, я растворяюсь на заднем плане, сливаюсь с желтыми шкафчиками. Но это не ее вина, а моя. Я отступила назад, чтобы освободить место для него. Я делала то же самое, когда она встречалась со старшим братом Джаспера.
– Значит так, один из старых товарищей Харрисона приедет к нам в город на следующие выходные, – сказала Рей.
Я жевала свой бутерброд с тунцом, наблюдая, как команда по легкой атлетике бегала круги – вся команда… не один из бегунов. Конечно, Тен выделялся среди остальных, но это потому, что он очень высокий. Это была даже не моя идея прийти сюда.
– И я подумала, что мы могли бы пойти на двойное свидание, – сказала Рей. – Или на тройное, если вы с Брэдом свободны, Лейни.
Тен повернул голову в мою сторону, а может, просто посмотрел на небо. Наверное, на небо. Я слишком далеко, чтобы увидеть, на чем сосредоточен его взгляд.
Рей щелкнула меня по колену.
– Энджи, прием.
– Что?
– Тройное свидание. Ты в деле?
– Какое тройное свидание?
Рей и Лейни переглянулись.
– Я только что спросила, не хочешь ли ты пойти со мной, Харрисоном и его другом в следующую пятницу потусить. Лейни и Брэд тоже, возможно, присоединятся к нам.
– Хм. – Я скомкала обертку от сэндвича.
– Рей, я не думаю, что Энджи хочет… – начала Лейни.
– Конечно, пошли.
Лейни подняла одну из своих черных бровей.
– Почему?
– Потому что с ним у нас никогда ничего не случится. – Я кивнула в сторону дорожек, чтобы мне не пришлось произносить его имя.
– Почему ты так решила? – спросила Лейни.
– Потому что… – Я сжала бутылку с водой, и пластик смялся. – Все очень сложно.
– Я не понимаю, – сказала она.
Я прикусила нижнюю губу.
– Как я уже сказала, все сложно.
Лейни прищурила голубые глаза.
– Он нравится тебе, а ты ему. По мне, все очень просто.
– Но это не так, ладно? Не все так просто. – Я сказала это слишком резко, но я не могла обсуждать Тена с ними. Я же не могу сказать Лейни и Рей, чей он сын.
Лейни поджала губы и встала, скомкав салфетку и обертку от сэндвича.
– Лейни… – начала Рей.
– Я обещала Брэду, что позвоню ему. – Она спустилась по металлической лестнице, стуча каблуками ботинок.
Некоторое время Рей молчала. Она дала мне время успокоиться.
– Я должна извиниться, – сказала я.
Рей по-прежнему стояла молча. Она рассматривала свои шнурки, которые были совершенно обычными белыми шнурками – на самом деле смотреть не на что.
Я глотнула немного воды, затем закрыла бутылку крышкой.
Рей наконец оторвалась от своих шнурков.
– Когда-нибудь ты мне все расскажешь, так ведь?
– Да. – Когда Тен уйдет из Ридвуда, я скажу ей. Наверное, не стоит этого делать, но это же Рей. Рей умеет хранить секреты. – Мне действительно жаль, что я не могу сказать тебе сейчас.
Она похлопала меня по руке.
– Я знаю, дорогая. Я знаю.
А потом она заглушила мой внутренний голос своими разговорами о друге Харрисона.
Я была не очень рада этому свиданию, но, если это поможет мне отвлечься от парня, который скоро уедет, я в деле.
Сторона «Б». Нев
26. Невада в Нэшвилле
На следующий день я попыталась найти Лейни, чтобы извиниться, но она слегла с отравлением, поэтому мои извинения отложились до пятницы. Но в пятницу она тоже не пришла, и Тен тоже, но я не думаю, что из-за какой-то болезни. Наверное, он поехал в колледж.
После школы я отправилась на велосипеде к Линн и Стеффи. Мне не хотелось репетировать свою песню сегодня. Я не хотела думать о Моне Стоун, потому что мысли о ней неизбежно заставляли меня думать о Тене, а выходных с его младшей сестрой, мне кажется, уже было достаточно. Я чуть было не спросила Линн, знает ли она, кто мать Нев, по этой ли причине она взбесилась в тот день, когда я подглядывала за их уроком.
Легкие заболели от упражнений пением, я пошла в танцевальную студию, надеясь хорошенько пропотеть, чтобы избавиться от стресса, но стресс, к сожалению, оказался гуще, чем пот.
Когда я вернулась, дома пахло плавленым сыром и кинзой, из-за чего мой желудок заурчал. Я зашла на кухню и замерла, увидев, как мама и Нев заворачивают начинку в тортильи.
– Привет, детка. Я учу Нев готовить мои знаменитые тако. – К маминому подбородку прилипло пятнышко гуакамоле.
Нев, чье лицо почти полностью было скрыто за волосами, раскраснелась. Я неуверенно улыбнулась ей. Она одарила меня самой скромной и малюсенькой улыбкой в истории улыбок.
– Она учится быстрее меня, да? – спросила я.
Мама улыбнулась.
– Ну, она понимает разницу между чашкой и столовой ложкой.
Я повесила сумку на спинку стула и села на барный стул, обитый бычьей кожей.
– Ахаха.
Брови Нев подпрыгнули от удивления, и я рассказала ей о случае с глазированной морковью ко Дню благодарения. К концу моего рассказа она уже вовсю улыбалась.
Я облокотилась на барную стойку.
– Именно поэтому я пою.
– Почему бы тебе не принять душ, детка? Еда будет готова через десять минут, – сказала мама.
– Ты хочешь сказать, что от меня воняет?
Мама закатила глаза.
– Ну, если хочешь, можешь накрыть на стол…
Я соскочила с табурета.
– Так и быть, иду в душ. – Я бросилась вверх по лестнице и приняла теплый душ, затем переоделась в свободное платье и вернулась на кухню.
Ужин был приятный, несмотря на то что мама настаивала на разговоре о колледжах. Чтобы отвлечь от этого внимание, я заваливала Нев вопросами о средней школе. Ее ответы были в основном односложны, но это меня не останавливало. К концу трапезы я узнала три важные вещи о сестре Тена.
Ей не нравится ее имя – вот так сюрприз, сюрприз.
Она начала петь два года назад.
У нее есть один друг в школе, но он непопулярен, что, кажется, беспокоит ее.
– Популярность переоценивают. Не то чтобы я много знала об этом, – сказала я ей после того, как мама ушла переодеться в более удобную одежду перед нашим пятничным вечером в кино.
