– Мамочка, ты самая красивая! – Юня чмокнул ее в щеку (одиннадцатилетний сын почти догнал мать в росте) и умчался собираться. Внизу ждала машина, на которой приехал Илья. Эта машина должна отвезти мальчика к репетитору на последнее перед математической олимпиадой занятие. И ненадолго они остались в прихожей одни. Илья молча смотрел на нее. Кажется, у Майи получилось его удивить. Вот прямо с порога удивить. Как когда-то.
– Привет, – наконец проговорил он.
Так, надо брать ситуацию в свои руки. Она коснулась легким поцелуем гладкой щеки и шепнула на ухо.
– Привет. Нравится?
– Необычно.
Она и не ожидала, что будет легко.
– Необычно – это лучше, чем не нравится, – произнесла спокойно и даже беспечно. – Пойдем ужинать?
Ужинали они тоже вдвоем – сын поел заранее и сейчас уже наверняка сидел за решением зубодробительных задачек под присмотром репетитора. И супруги изображали видимость обычности, пока не прозвучал Июльский вопрос.
– У тебя все в порядке, Май?
Она на секунду прикрыла глаза. Значит, тебе НАСТОЛЬКО не понравилось? Ох. И голос – зеленый, тревожный. С некоторых пор Майя не любит зеленый.
– В полном, – теперь надо как-то выруливать из сложившейся ситуации. – А у тебя как день прошел?
– День – скучно, – Илья слегка улыбнулся. – А вечер – с сюрпризом. Девушка решила, что Бонду пора встречаться с блондинками.
Майя облегченно рассмеялась. Может, все не так страшно. Может, он привыкнет. Может быть, ему еще понравится.
– Бонд – самоубийца, если решит встречаться с блондинками. Всего пара медных прядей, ноль – ноль – семь!
* * *
Эти медные пряди ему понравились. Очень даже понравились. И вообще, новый цвет волос Май удивительно подходил. Но вот стрижка… Нет, она тоже была хороша. И, наверное, Илья даже готов был согласиться, если бы не так коротко. Особенно сзади, где у основания шеи почти ничего не осталось, и не пропустить между пальцами пряди, не любоваться, как они вечерами укрывают плечи. Не хватало. Очень не хватало. Еле удержался в тот день от вопроса: а когда все это отрастет обратно? Илья хотел прежнюю Май. Свою. И думал, как ей это объяснить, чтобы не обидеть и чтобы она поняла.
Идея пришла неожиданно, когда, вернувшись в обед из аэропорта, куда отвозил жену и сына, Илья включил телевизор. Там шел фильм «Д’Артаньян и три мушкетера» и Михаил Боярский пел: «Пора-пора-порадуемся на своем веку…»
– Ну что, попробуем? – спросил Илья совета у Сатурна, который подбежал к хозяину квартиры в надежде получить что-нибудь вкусное и завилял хвостом, дополнив свои чаянья громким «Гав!».
«Гав» был принят за утвердительный ответ. Илья улыбнулся.
– Нам с тобой придется тут пожить вдвоем некоторое время, потерпим? Сейчас чай допью, и пойдем гулять.
Сатурн отлично знал слово «гулять», поэтому сразу же засеменил в коридор, демонстрируя полную готовность.
* * *
В бухгалтерии, как всегда, жизнь била ключом. За прошедшие годы сменился коллектив, ушла на заслуженный отдых Мария Петровна, и только Аллочка оставалась на своем посту. Она вышла замуж, родила ребенка, параллельно похоронив мечты стать однажды главным бухгалтером.
– Да и вообще, – говорила она, – ответственности выше крыши, одни нервы, мне это не надо. Есть работа, платят неплохо, я – специалист с опытом, так что… – и многозначительно смотрела на собеседника, давая понять, что если бы уж очень захотела, то и главбухом сумела бы.
Впрочем, главную свою должность – разносчик новостей – Аллочка не уступала никому.
– Вы видели? Нет, вы видели? Совсем на старости лет с ума сошел. Вот правду говорят: седина в бороду, бес в ребро, – заваренный в кружке чай остывал, пока Аллочка хваталась за сердце. – У нашего шефа, когда жена куда-нибудь уезжает, всегда начинается катаклизм. Спасайся кто может, называется.
– Уволить может? – почти шепотом спросила молоденькая девушка, которая только неделю как работала и находилась на испытательном сроке.
– Может, – трагическим голосом подтвердила Аллочка. – Он все может. Но такого даже я не припомню.
* * *
Сатурн скучал. Он встречал Илью у дверей и терся о его ноги. Илья присаживался, трепал песика за ушами.
– Потерпи, – говорил он собаке, – Юня скоро вернется. Не привыкли мы жить вдвоем, правда?
Сын занял третье место на олимпиаде по математике для юных дарований, которая проводилась в Петербурге. Когда Илья поздравил Юню по телефону, мальчик ответил:
– В следующий раз я постараюсь улучшить свой результат.
– Стать второй скрипкой? – поинтересовался отец.
– Может быть, если получится, – ответил сын.
На следующий день сразу после работы Илья поехал в аэропорт – встречать своих победителей.
* * *
Юня увидел отца первым и тут же бросился сквозь толпу. Мальчику требовалось мужское очное утешение в поражении. А для самолюбивого гения третье место – это именно поражение. Поэтому Майя не торопилась, давая отцу и сыну обменяться несколькими такими важными фразами. Но когда она оказалась на расстоянии пары шагов…
Сначала она решила, что Юня говорит с кем-то другим. Но однако же… Пальто Ильи. Его фигура, рост, темные волосы с сединой на висках. Букет пионовых роз в руке. Его лицо, глаза, скулы и…
О, боже мой, нет.
Майя осознала, что стоит и смотрит, открыв рот. Поэтому срочно сомкнула губы и шагнула вперед.
– Юня, сколько раз я тебе говорила – не разговаривай с незнакомыми людьми!
И отец, и сын на нее удивленно уставились. Сын – особенно изумленно, потому что он явно оценил изменения в папиной внешности: Майя успела расслышать его фразу о том, что если папе поменять прическу, то будет вылитый Эйнштейн, и ровный ответ Ильи, что он подумает над этим предложением. И сейчас муж смотрел на нее, явно ожидая реакции. А вот она не могла смотреть на его лицо. Так, надо выдохнуть.
– Привет, – Майя старалась глядеть только в глаза и не опускать взгляд… ниже. – Я тебя только по букету узнала.
– Главное, что узнала.
«Мерседес» неспешно катил через заполненный автомобилями центр Москвы. Юня на заднем сиденье увлеченно копался в смартфоне. Мужчина за рулем молчал. А Майя на переднем пассажирском усердно пыталась успокоиться.
Она зажмурилась, а потом открыла глаза и скосила взгляд. Нет, они никуда не делись, не рассосались, не показались ей.
Усы. Господи, подумать только, усы!
На любимом, родном, знакомом до последней морщинки в углах глаз лице теперь красовался… УЖАС.
Неужели Илья не понимает, что с этой щеткой под носом он похож на черт знает что! На итальянского жиголо тридцатых годов. На гангстера из американских фильмов. На актера из мексиканского сериала. На… на… на… Нет, у Майи категорически не хватало слов, чтобы это описать! И как, скажите на милость, ей целовать собственного мужа?!
