Ему тоже не по себе. Или же он, как и я, осознал, в какое болото прыгнул с головой? И что у нас никогда не получится настоящей счастливой семьи. Потому что одно дело — притвориться на день влюбленной парой и совсем другое — жить настоящей жизнью и быть связанными друг с другом.
— Все. — Он делает шаг назад, платье сползает вниз, я же придерживаю корсет на груди.
— Спасибо, — произношу, делая глубокий вдох, и моргаю часто-часто, чтобы смахнуть непрошеные слезы. Эта ночь могла бы стать лучшей в моей жизни. Если бы замуж я выходила по любви. И не за Кравцова, конечно.
— Мил. — Даня резко поворачивает меня к себе и обхватывает мой подбородок пальцами. Заглядывает в мои глаза. Видит, как мне плохо. И у самого взгляд тоже далек от того счастливого, каким был час назад. — Это ведь не конец света. Я обещаю, что буду стараться для вас с ребенком. Хочешь, больше никаких шуточек с моей стороны не будет? Ты только скажи. Давай забудем обо всех разногласиях и попытаемся плыть по течению, не думая о завтрашнем дне? Не надо ни о чем жалеть. Ни о беременности, ни о том, что замуж вышла за меня. Слишком рано, чтобы понять, что тебе это принесет, и никто не знает, где мы будем через год. Кто знает, может, будем праздновать годовщину свадьбы и клясться друг другу в любви? — грустно усмехается он.
Я разглядываю Даню. С его волос скатываются капли воды. Он в одном белом халате, и я могу поспорить, что под ним нет никакой одежды. Даня всегда был бесстыдником. Он вызывает во мне целую бурю эмоций. Всегда так было. И контролировать это невозможно.
— Я бы хотела побыть одна, — уворачиваюсь от его захвата. — Может, ты все таки найдешь другое место, чтобы поспать? — произношу с надеждой, потому что не хочу, чтобы он видел мою слабость. Пусть уйдет, пожалуйста.
— Я никуда не уйду, — резко отвечает он, а потом хватает меня за плечи. — Я там, где хочу быть. Рядом со своей женой.
Он наклоняется ближе ко мне. К самому моему лицу. Я перевожу взгляд на его губы, те самые, что так смело целовали меня весь вечер.
— И чего ты еще хочешь? — сглатываю подступивший к горлу ком и чувствую, как начинаю задыхаться. От этого запаха мужчины, от его близости и тепла. От прикосновений.
— Если я скажу — разрешишь? — его голос понижается до шепота. Я неопределенно пожимаю плечами. — Поцеловать тебя. Сюда. — Он наклоняется и прикасается губами к моей ключице. Медленно, словно спрашивая разрешения. — И сюда, — поднимается выше, к моей шее. Щекочет своим дыханием. — А еще сюда.
Я издаю полустон-полувсхлип, когда Даня целует меня прямо в губы. Легко. Почти невесомо. Я знаю, что оттолкнуть его не могу, потому что мне плохо. Хочется тепла, хочется объятий, хочется быть желанной. Да, именно поэтому я раскрываю губы, давая Дане возможность завладеть своим ртом, а вовсе не потому, что и самой нравится целоваться с ним. А ещё понимаю, почему два месяца назад не прогнала его. Хотела того же самого, что и сейчас. Забытья.
— Признайся, тебя просто испугала перспектива, что теперь дорожки к многочисленным поклонницам прикрыты и ты можешь остаться без женского внимания. Поэтому пытаешься соблазнить меня, — шучу я и оплетаю руками его шею. Ещё один поцелуй, и отстраняюсь. А потом выставлю Кравцова за дверь.
— Почти угадала. У меня просто теперь всего одна цель в жизни — сделать так, чтобы моя жена сжалилась надо мной и пустила в свою постель. Знаешь, как холодно спать одному по ночам? — И снова поцелуй.
Даня ведёт губами по моей скуле, целует за ушком, опускается вниз по шее. Его прикосновения вызывают мурашки по коже. Воздух вокруг нас сгущается, дышать становится так тяжело. Господи, что я сейчас делаю? Ведь даже не пила. Но я обещаю себе, что это только на этот вечер. Я позволю себе не думать, отключить голову и пойти на поводу у желаний. И гормонов.
Даня углубляет поцелуй. Его руки на моем теле. Он нежный и страстный одновременно. У меня начинает кружиться голова. Перед глазами все плывет от всколыхнувших меня эмоций. Почему с ним так ярко? Почему все не так, как с другими? Ненависть даёт остроту ощущений или что-то иное? Почему он желает меня? Я его трофей?
Очередной поцелуй, я прижимаюсь к Дане всем телом, запускаю руку под халат и прижимаю ладонь к его горячей крепкой груди. Мы словно сошли с ума. Как в тот раз. Наваждение какое-то.
Даня зарывается пальцами в моих волосах, он нетерпеливый. Я тоже. Руки дрожат, когда пытаюсь развязать пояс на его халате. Звоночки в голове оповещают, что я совершаю ошибку. Разум требует остановиться и одуматься. А ещё лучше — оттолкнуть мужчину и закрыться в ванной комнате. Там безопасно. Там нет этого дурмана, который шлейфом тянется за Даниилом.
Ты сошла с ума, Решетникова. Это ведь Кравцов. Одумайся! Не падай ещё ниже!
Даня возвращается к моим губам. Дразнит. Ласкает. Обещает больше. И вдруг я начинаю чувствовать дурноту, что подбирается к горлу. Пытаюсь не обращать на это внимания, но понимаю, что меня накрывает. Все. Конец. Резко отстраняюсь от ничего не понимающего Дани и бегу в сторону ванной комнаты.
— Меня сейчас вырвет. Не входи! — кричу на ходу, с силой захлопывая за собой дверь, и падаю на колени перед унитазом.
Ну, здравствуй, токсикоз! Как же ты вовремя. Спас меня от очередной ошибки.
— Мил, все хорошо? — стучит в дверь мужчина. Я сдавленно стону, из глаз брызгают слёзы. Отличное завершение вечера.
Глава 19
Утром я просыпаюсь в постели одна. Не сразу понимаю, что происходит и где нахожусь, но стоит взгляду наткнуться на обручальное кольцо, как воспоминания прошлой ночи вихрем врываются в голову.
— О черт! Какой позор, — стону я и накрываюсь одеялом с головой.
Что там мне вчера сказал Даня, после того как помог снять платье, залезть в ванну и привести себя в порядок?
— Когда целуешь собственную жену, то уж никак не ожидаешь того, что ее стошнит от тебя. Похоже, ты и в самом деле не перевариваешь меня, Решетникова, — грустно улыбнулся он, пряча руки в карманы и, судя по всему, не собираясь покидать ванную комнату.
Он был разочарован, что не получил большего, чем просто поцелуи, я же радовалась. Потому что кто знает, чем бы все закончилось этой ночью?
— Это просто токсикоз. У всех нормальных женщин он по утрам, а мне всю неделю становится плохо по вечерам. Могу поспорить, это из-за того, что ребенок твой, — проворчала я, красноречиво взглянув на Даню.
Потом мы лежали в одной постели, и я даже не сопротивлялась, когда Кравцов обнял меня и притянул к себе, а потом начал медленно поглаживать пальцами мой живот. Почти невесомо. И так нежно. Словно боялся причинить мне вред. Ладно, не мне, а ребенку. Он одержим этим ребёнком, все порывался доктора вызвать, хотя сказала же, что это обычный токсикоз.
А потом я уснула. И вот на часах уже десять утра, а Дани в номере нет.
Вспоминаю, что он должен был улететь сегодня. Хоть бы попрощался! Невежа!
