Остаток вечера проходит без происшествий, но я делаю вид что все ещё зла на Кравцова, поэтому игнорирую его. Он пытается загладить ситуацию, виновато смотрит на меня, раскаивается.
Все как-то слишком хорошо. Даже не вериться. Разве так бывает?
Глава 42
Плохое всегда подкрадывается неожиданно. Только расслабишься, начнешь строить планы на жизнь, мечтать, только-только наладится все, бах — и летит к чертям.
Пока Даня на работе, мы с ним целыми днями переписываемся, пытаясь выбрать имя для дочери. Все имена кажутся прекрасными ровно до того момента, когда дело доходит до собственного ребенка. Тогда начинаешь в каждом искать недостатки. Слишком сладкое, слишком пацанское, слишком длинное. А так звали модель, которую я ненавидела всей душой!
— Мне кажется, что свидетельство о рождении мы в лучшем случае через год сможем оформить, потому что мне ничего уже не нравится! — ворчу я, не в силах уснуть.
— Назовем тогда Сашка. Или Женька. Раз все девчачьи имена перебрали, то можно и унисекс рассмотреть, — смеется в ответ Даня, не отнимая руку от моего живота. Малышка активно пинается ножкой, заставляя в такие моменты нас задерживать от восторга дыхание.
И вот все вроде бы хорошо, у нас с Кравцовым наступило полное взаимопонимание. Поцелуйчики, обнимашки, нежности, от которых стошнило бы даже самого отъявленного романтика, а потом вдруг что-то пошло не так.
Настроение Дани начало меняться после очередного визита к доктору. Я отстаю в наборе веса, и Даня злится. Или волнуется. Из-за того, что всю дорогу до дома он молча сжимает руль, не понять.
А во время ужина он ставит передо мной пасту с курицей, салат, булочку и сырную нарезку и говорит:
— Пока не съешь все — из кухни не выйдешь. — Скрещивает руки на груди и глядит на меня недовольным взглядом.
— Да я за день столько не ем, — возмущаюсь, отодвигая от себя тарелку.
— Именно поэтому наша дочь не добирает в весе. Если ты думаешь что я все это время не замечал, как ты ковырялась вилкой в тарелке, создавая видимость того, что ешь, то должен тебя расстроить: я давно просек твою фишку. Так ещё анорексички делают, Мила.
— Бред, — утверждаю я, сама же с силой сжимаю пальцами край столешницы. Бесит.
— Ты будешь есть то, что я сказал! Взяла в руки вилку и вперёд! — Его глаза полыхают гневом, а я не могу понять, чего он так завелся.
— Доктор сказала, что все в порядке. Ты ее вообще слушал? — спрашиваю я дрожащим голосом. Ссориться почему-то не хочется, но я уже из последних сил сдерживаю себя.
— Слушал. Именно поэтому с сегодняшнего дня я лично буду контролировать твое питание. Ешь и не заставляй меня кормить тебя с ложки, словно маленького ребенка.
— Да не буду я есть это, Даня! Здесь же… здесь углеводы, жиры! А паста со сливочным маслом! Представляешь, сколько здесь калорий?
— Да мне пофиг на калории. Ешь! — повышает на меня голос, наклоняется ко мне всем корпусом, уперевшись ладонями о стол, и заглядывает в глаза. Я без труда принимаю его вызов.
— Не буду, ясно тебе? Я прекрасно питаюсь. У меня насыщенный витаминами рацион. Хорошо питаться — это не значит поглощать булки и мясо, Дань.
— Мила, не зли меня, — качает он головой, удерживая внутри себя непонятную мне злость. — Хватит думать о своей фигуре. Ты и так тощая, словно доска.
— Я тощая? Это я тощая? — Резко поднимаюсь со стула. — Да ты обо мне вообще ничего не знаешь! Не знаешь, как это — отказывать себе во всем, держать в форме своё тело, бояться набрать даже полкило. Не знаешь, что значит получить контракт, прилететь в другую страну, а потом на замерах твои бедра на один сантиметр различаются от указанных в агентстве параметров. На один чертов сантиметр! И знаешь, что делают с такими моделями? А я знаю, Даня! Потому что меня с позором отправили обратно. За свой счет. А потом агентство выставило меня за дверь и разорвало сотрудничество! Поэтому не тебе указывать, что мне делать и как жить. Я не собираюсь обрасти жиром только из-за твоей паранойи. Малышка здорова, развивается хорошо, я не голодаю, ем в меру. Поэтому отстань от меня со своими нравоучениями, ясно тебе? — Я резко замолкаю, сверля Кравцова злым взглядом, и с трудом сдерживаю рвущиеся наружу слезы.
Ну почему он пристал ко мне с этой едой? Я ведь и в самом деле составила максимально правильный рацион, насыщенный витаминами. Я ведь не дура, чтобы голодать. К тому же беременным нельзя есть жирную еду.
Даня тяжело вздыхает. Поджимает губы. Опускает взгляд на тарелки с едой. А потом я вскрикиваю от неожиданности и отшатываюсь назад, когда он сметает все на пол одним движением руки. Берет стакан и с силой бросает о стену. Расколки разлетаются в стороны и осыпают пол. Я стою, не в силах вымолвить ни слова. Лишь с испугом смотрю на Кравцова. Что с ним такое?
— Делай как знаешь! — зло произносит он. На лице играют желваки, челюсть с силой сжата. Что случилось с этим милым парнем? Я его таким никогда не видела. Если, конечно, не считать того дня, когда он решил, что я на аборт иду.
Не говоря больше ни слова, Даня резко разворачивается на пятках и покидает кухню. А я все стою, пытаясь понять, какая муха его укусила.
— Что это с ним? — послышался встревоженный голос Оли со спины.
Во дворе взревел двигатель. Автоматические ворота разъехались по сторонам. Машина резво выехала из двора.
— Понятия не имею, — растерянно произношу я. А на душе так паскудно. Сколько раз ссорились, никогда не волновалась, плакать не хотелось.
— Давай я уберу здесь все, — вызывается Оля, доставая веник и совок, пока я все так же стою на том самом месте, словно громом повержена. — Ты со своим пузом вряд ли нагнуться сможешь, а стекла даже под шкафчиками, смотрю.
— Спасибо, — выдавливаю из себя, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слеза.
— Ты не злись на него. Он иногда вспылит, потом жалеет. Приходит и извиняется. Могу поспорить, домой с букетом цветов вернётся. — Кажется, Оля пытается подбодрить меня. Что крайне странно.
— Да, наверное. Я к себе пойду.
В нашу с Даней спальню поднимаюсь, не разбирая дороги. Может, нужно было сделать вид, что ем, а самой выбросить все в мусорное ведро? Но и Кравцов не прав, вспылил на ровном месте. И куда он теперь уехал? Скоро темнеть начнёт.
Я принимаю душ и ложусь в кровать. Прислушиваюсь к звукам в доме. Проверяю телефон. Даня не появляется. Спать без него не могу. Душа не на месте. Все же не выдерживаю и ближе к одиннадцати ночи набираю его сама. Он сбрасывает вызов.
А вдруг он с другой женщиной?
Из-за этой мысли по спине проходит неприятный холодок. Ревность липкими щупальцами проникает под кожу. Я ворочаюсь из стороны в сторону. Обычно я засыпаю на животе, но во время беременности это невозможно, поэтому выбрать удобную позу теперь тяжело. Да и поясница ноет. И дочка пинает меня постоянно. Днём спит, а ночью бодрствует.
