— Когда идёте, вам лучше? — Спрашиваю у Алисы.
— Болит сильнее. — Признаётся девушка. — А вы… собираетесь ходить вместе со мной?
Она пытается улыбнуться, и её красивое лицо сияет. Такая крохотная и такая отважная, и откуда только в ней столько силы?
— Нет, меня ждут и другие пациенты. — С сожалением говорю я. — Но для начала я должен кое-что вам показать.
— Что именно?
— Нам сюда. — Подвожу её к небольшому закутку.
— О-о, я это видела. — Брезгливо морщится Алиса, когда я останавливаюсь у закрепленной на стене рамки. Под стеклом в ней собраны различные виды камней: от крохотных до пугающе больших, от гладких до похожих на причудливые звездочки. — Первый раз, когда я забрела сюда, у меня был шок. Неужели, всё это может находиться внутри человека?
— Мне ещё и не такое доводилось извлекать из своих пациентов. Думаю, что никогда не перестану удивляться «сокровищам», которые в них нахожу.
— А зачем они здесь? — Она задирает голову, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Чтобы загадывать желания. — Совершенно естественно отвечаю я.
— Что? — Её светлые бровки сходятся у переносицы.
Алиса смотрит на меня озадаченно.
— Я серьёзно. — Указываю на один из камешков. — Видите, этот похож на летящий метеорит?
— Точно.
— Этот на загадочную планету, — показываю на другие, — а этот на звезду.
— Весело. — Хмыкает Алиса.
— Внутри вас тоже какая-то звезда. И тоже в каком-то смысле падающая. — Говорю я. Если уже нести чушь, то на максималках. — Успевайте загадать желание, пока не повстречаетесь с ней. Если выйдет сама — оно сбудется. И чтобы вышла, двигайтесь, теперь у вас для этого будет ещё больше мотивации.
Пока девушка меня слушает, её лицо не искажается болью, поэтому я готов рассказывать ей сказки хоть до вечера. Лишь бы она вот так наивно хлопала ресницами и продолжала слушать меня, открыв рот.
— У кого-то уже сбывалось?
— Конечно. — Я на полном серьёзе киваю. — Это работает всегда. За компенсацией ещё никто не возвращался.
Она улыбается, но её глаза вдруг прищуриваются. Алиса смотрит на меня с подозрением, поэтому я киваю ещё раз — для правдоподобности.
— Хорошо, проверим. — Соглашается девушка.
И мне хочется поцеловать её ещё сильнее, чем вчера на крыше.
— Сбудется, точно говорю. — обещаю я.
Но вместо улыбки лицо Алисы вдруг снова искажается болью.
— Ой. — Произносит она. — Мне опять нужно в туалет, простите.
— Конечно, идите. — Отпускаю её я. — Главное, не забывайте про банку. Мы должны взять ваш камень на исследование, это очень важно для того, чтобы понять, что вызвало его образование, чтобы…
— Чтобы назначить диету на будущее. — Заканчивает за меня девушка. — Я знаю, я уже погуглила.
На её щеках опять проступают эти милые ямочки.
— Всё верно. — Подтверждаю я.
— Хорошо, я пойду. — Она отходит от меня на несколько шагов. — Мне ещё нужно успеть загадать желание до его появления на свет.
— Идите.
— И, доктор! — Алиса снова оборачивается.
— Что?
Я сглатываю.
— Обещайте, что повесите мой камешек на свою доску почёта!
— Хорошо. — Смеюсь я.
Она семенит в палату, а мне остаётся только заняться остальными делами и ждать новостей.
Но доброе известие приходит лишь к полуночи: Анфиса Андреевна является ко мне в кабинет с контейнером: «Вот, Кукушкина, наконец, разродилась».
«Слава Богу» — думаю я.
Разглядываю содержимое контейнера на свет, и тут же приходит неприятное осознание: теперь мне придётся выписать пациентку. Очень жаль, потому что мне нравилось видеть её каждый день.
Но я, хотя бы, не буду больше её врачом. И мы, возможно, ещё увидимся — двенадцатого октября. Или нет? В любом случае, я ещё не решил, зачем туда пойду. Если пойду.
23
Я точно не умею загадывать желания. Звезда ли падает, камень ли идёт, или просто задуваю свечи на торте — не умею, и всё.
Другая загадала бы новенькую шубку, сумочку из весенней коллекции Gucci, мужика побогаче или круиз на Канары, а у меня от необходимости срочно выдумать желание случилась паника, и все мысли из головы повылетали!
И нет бы, загадать себе женского счастья, а ребёнку папку нормального — заботливого, доброго, нежного, так я брякнула, сидя на злосчастной банке: «Пусть всё будет хорошо!»
Глупая.
Ну, какое «хорошо», Алис? Что, вообще, это «хорошо» значит? Проснулась, и ладно? Уже хорошо? Или чтоб погода хорошая, а пособие на малыша до размера приличной зарплаты повысили?
«Хорошо», блин…
На самом-то деле, мне сейчас важно лишь, чтобы ребёнок после всех этих переживаний и приключений здоровым родился. Чтобы нас с ним с квартиры не выперли, когда я потеряю работу. Чтобы со мной всё хорошо было потому, что у моего крохи больше никого нет, кроме меня — и мне нужно быть здоровой, сильной, позитивной — для него.
«Хорошо» ей захотелось… Э-эх! Бестолковая!
С утра меня осматривают, берут анализы, проводят исследования, а я не знаю, чего ждать дальше. Боль ушла, но я понимаю, что теперь мне незачем оставаться здесь дольше.
Скоро меня отпустят домой.
— А где доктор? — Робко спрашиваю я у старшей медсестры.
— Он на операции. — Объясняет она. — Садись, измерим давление.
— Вы сказали ему про камень?
— Да, ещё рано утром. — Женщина смотрит на меня исподлобья.
Так смотрит, будто пытается прочесть в моих глазах что-то такое, в чём я боюсь признаться даже самой себе.
— И что он сказал?
Она закрепляет манжету на моей руке и перед тем, как начать нагнетать в неё воздух, отвечает:
— Не переживай, отпустит тебя сегодня. Посмотрит все анализы, и если всё хорошо, то поедешь домой. Зачем тебя здесь держать?
Меня расстраивает её ответ.
Не то, чтобы я очень прикипела за эти дни к здешним порядкам, к безвкусной еде, многочисленным таблеткам и ненавистной банке для сбора мочи, но не верится, что всё закончится вот так быстро. И не нужно будет больше ждать утреннего обхода и выходить в коридор, чтобы хоть краем глаза увидеть доктора Красавина, и не нужно будет прислушиваться к звукам шагов в отделении…
От волнения моё давление должно было подняться или, наоборот, рухнуть, но Анфиса Андреевна, взглянув на прибор, довольно произносит:
