— И очень чувствительные. — Замечаю я.
— И как Барракуда тебя не съела, узнав о беременности? — Шепчет подруга. — До сих пор не понимаю.
Я надеваю своё пальто.
— Она пыталась, но… я ей не по зубам!
— Молодец! — Морозова даёт мне «пять».
Я отбиваю.
— А Владик-то тебя не выдал. — Напоминает Катя. — Может, и не конченый он.
Она хихикает.
— Пожалуй, я готова дать ему шанс. — Улыбаюсь я. — Владичка, а когда там твоя свадьба? Ты нас приглашаешь? — Кричу ему.
— Конечно, девочки! — Тот радостно подхватывает со стола какие-то открытки. — Вот приглашения. Торжество состоится в декабре в кафе, которое принадлежит моей невесте.
— Она держит кафе?
— Да. И у неё своя пекарня. — Сияет мужчина.
— Чудесно. — Бормочу я, оглядывая его тонкие, кривые, обтянутые узкими брючками ножки. — Мы обязательно придём!
— Будем ждать. — Улыбается Владик, приглаживая пальцами шевелюру.
— Ну, до завтра. — Посылает ему воздушный поцелуй Морозова, берёт меня под руку и тащит к выходу. — Увидимся!
— Пока!
— Надо же, оно настоящее. — Удивляется она, теребя в руках карточку.
— И подписано вручную. — Добавляю я, разглядывая завитушки. — Повезло Владику.
— И нам когда-нибудь повезёт. — Пряча приглашение в карман, говорит подруга.
— Девушки, а чьи букеты составили в холле второго этажа? Не ваши? — Интересуется охранник, когда мы проходим мимо него к лифтам.
— Не-е-ет! — Смеёмся мы.
— Да где ж искать хозяйку? — Задумчиво чешет затылок мужчина.
— Подарите их своей жене! — Предлагает Катя. — Уверена, ей понравится!
— А можно?
— Разумеется!
И мы входим в лифт.
— Не хочу видеть букеты Дубровского. — Устало говорю я. — И его самого — не хочу. Как же он меня достал!
— Разве ты не оценила ширину его жестов? Барракуде вон, понравилось! — Смеётся Морозова и начинает петь: — Миллион, миллион, миллион алых роз! Из окна, из окна, из окна…
— Думаешь, стоит дать ему шанс? — Ухмыляюсь я.
Катюха продолжает петь, пританцовывая, а затем останавливается:
— По крайней мере, выслушать его можно. Мне даже интересно, что он такое придумал? И чего хочет от тебя?
— Я всё равно не поверю ни единому слову.
— Но он отец твоего ребёнка.
— Предпочитаю об этом не думать. — Морщусь я. А на выходе из лифта добавляю: — Думаю, мне пора купить одежду посвободнее. Эта юбка становится узкой в талии, давит. А ещё мне постоянно хочется снять каблу…
Мы выходим из лифта, и я врезаюсь Кате в спину. Подруга останавливается, и я не сразу понимаю почему.
— Ой! — Столкнувшись с её спиной, восклицаю я.
А когда понимаю, почему она резко затормозила, становится уже поздно бежать обратно в лифт.
Прямо перед нами стоит Дубровский.
— Ты не берёшь трубку. — Произносит он, делая шаг ко мне.
Я всё ещё за Катиной спиной, и тут вполне уютно, но перед этим мужчиной мне не хочется показывать своих слабостей, поэтому я выбираюсь из укрытия.
— Может, потому, что мне не хочется? — Отвечаю я.
Никита расплывается в улыбке.
— Поедем со мной, Алис?
— Зачем?
Он поднимает руки.
— Просто поговорим. Видишь, я безоружен?
— Ха-ха. — Не оценивает по достоинству его шутку Катя.
— Я серьёзно. — Не обращая на неё внимания, продолжает Дубровский. — Посидим в ресторане, пообщаемся. Обещаю, что буду вести себя как джентльмен.
— Ха-а-а. — Кривится Морозова.
— Я всё равно не отстану, пока не поговорю с тобой. — Настаивает Никита.
— Хорошо. — Соглашаюсь я. — Только ужин.
— Позволь. — Он с довольным видом подаёт мне руку.
— Я могу идти и сама. — Замечаю я, обходя его и направляясь к выходу. — Кать, до завтра.
— До завтра! — Бросает она, а затем обращается к Дубровскому. — Только попробуй, обидь её ещё раз!
Я не вижу его лица в этот момент. Но когда дохожу до выхода, Дубровский обгоняет меня и галантно отворяет передо мной большую стеклянную дверь.
— Прошу.
Я киваю в знак благодарности.
Что-то меня опять подташнивает. Но теперь уже от его фальшивой заботы.
Никита открывает мне дверцу и помогает сесть в автомобиль.
— Добрый вечер. — Приветствует меня Андрей.
Я отворачиваюсь к окну, не удостоив его даже взглядом.
— В «Турандот». — Приказывает Никита водителю, усаживаясь рядом со мной.
О, боже мой. Сколько пафоса. Он решил, что пришло моё время выйти в свет? Раньше я удостаивалась лишь мелких семейных ресторанчиков, где можно было спрятаться в отдельном кабинете или закрытой зоне, подальше от посторонних глаз. Теперь же он ведёт меня в настоящий дворец.
«Ну, и отлично. Во дворцах я ещё не блевала — хоть какое-то разнообразие».
— Всё в порядке? — Интересуется он, наклоняясь ко мне.
— Да. — Отзываюсь я, убирая руки в замок, чтобы он не смел касаться меня.
— Точно?
— Всё отлично.
Мне хочется оставаться равнодушной, но не получается. Его голос, его знакомый запах, его близость — всё это вызывает боль. У меня под сердцем ребёнок этого мужчины — и это самое главное, почему я не могу сейчас ничего не чувствовать.
49
Мы сидим в зале с колоннами.
Высоко над нашими головами — гигантская хрустальная люстра, на стенах — мутные фрески, позолота, старинные часы и картины. На столе горят свечи, вокруг суетятся официанты. Если Дубровский хотел, чтобы я почувствовала себя королевой, он дал маху — во всей этой показной роскоши я ощущаю себя неуютно.
— Я знаю, что ты на меня злишься. — На лице Никиты ненадолго, но появляется виноватое выражение.
— Не то слово. — Хочется ответить, но вместо этого я говорю: — Вовсе нет. Это был отличный урок.
Официант наливает шампанское: сначала мне, затем Никите. Я даже не пытаюсь ему помешать — раз уж Дубровский не заботится о здоровье своего будущего ребёнка, значит, дело точно в чём-то другом.
— Просто всё произошло так быстро и неожиданно. — Говорит Никита, когда официант удаляется. Он разводит руками, и я замечаю блеск золотых запонок на манжетах его рубашки, показавшихся из-под рукавов пиджака. Выглядит начинающий актёр безупречно и ведёт себя также, но он мастер пускать пыль в глаза. Чтобы сойти в высших кругах общества за своего, ему приходится отчаянно вертеться. — Я не планировал так скоро обзавестись детьми! Я был растерян, Алиса!
