Никогда не забуду одного парня, который едва успел уложиться в срок. Я вёл обратный отсчёт, и он успел добежать до финиша через несколько секунд после того, как моя Кортни крикнула ему: «Продолжай бежать!» Этот парень заслуживал остаться в гонке. Но для всех остальных, кто бежал следом за ним, гонка была окончена. «Разворачивайтесь и езжайте домой к своим семьям, – сказала она. – Поспите, увидимся в следующем году». Несколько человек действительно повернули назад, но другие останавливаться отказались. Они пёрли прямо на неё, их взгляды зомби сверлили её так, словно её там и не было. Они не собирались останавливаться. Некоторые из них, пробегая мимо неё, бросали фразы в духе «Простите, мэм, но я не остановлюсь».
«Чувство было ужасное, – говорила она. – Я видела, какими взглядами они смотрят на меня, и видела, что их рубильник включён. Я так много раз видела такой же взгляд у Джо. Он значит, что внутренне он ушёл в какое-то далекое место и просто решил в своей голове, что будет продолжать движение, и ничто – ни его измождённое тело, ни экстремальная температура, ни сильная конкуренция – не помешает ему добраться до финишной черты».
Те парни продолжали бежать и прорвались через её контрольную точку. Её первая мысль была: «Почему они мне не поверили?» А потом: «Куда они, чёрт подери, собрались?» Она кричала на них своим громким голосом разозлённой мамаши и была максимально строга, но они по-прежнему игнорировали её. Потом её осенило: они думали, что финишная черта в восемнадцати милях отсюда, и именно туда они направлялись, готовясь преодолеть крайне суровую местность. «Твою мать! – думала она. – Не может быть, чтобы эта затея обернулась настолько плохо». Она не могла поверить, что они хотели отправиться туда, хотели продолжать изнурять своё тело спустя более чем семьдесят часов с начала гонки. Они были словно бактерии, выработавшие иммунитет к антибиотикам. Они вошли в свои «зоны» и не собирались останавливаться.
Она позвонила на следующую контрольную точку и объяснила двум нашим сотрудникам, что эти парни настроены закончить свою миссию. Они были словно потерявший управление поезд, направлявшийся к последнему официальному контрольному пункту трассы, после которого тропа уходила в национальный парк – туда они и направлялись. Как только участники забега пересекли эту точку, дело начало принимать опасный оборот. Дальше не было ни контрольных точек, ни волонтёров, ни воды. Последним человеком, стоявшим между ними и опасностью, был Энди Вайнберг, директор гонки. Энди – невероятно харизматичный человек, он говорит на языке сумасшедшего спортсмена-фанатика гонок на выживание, потому что таковым и является. Энди сказал Кортни, чтобы она не переживала: «Иди спать. Гонка окончена».
Не совсем. Последние семь черепов были вручены «официальным финишерам», парням, пробежавшим три мили быстрее всех. Стоя у входа в национальный заповедник, Энди сумел убедить многих участников Смертельной гонки, что она завершена. Кроме пятерых мужчин, отказавшихся останавливаться и игнорировавших приказы. Они осознавали, что гонка окончена, но всё равно продолжали бежать, отлично понимая, что теперь предоставлены самим себе. Они решили, что будут продолжать, несмотря ни на что, они намеревались завершить миссию, существовавшую только в их затуманенных Смертельной гонкой мозгах, которые на тот момент уже не функционировали в нормальном режиме.
Теперь ситуация становилась опасной. Эти пятеро были тренированными военными, а учитывая то, что на дворе было лето, можно было предположить, что от переохлаждения они не умрут. Но потеря участников гонки в национальном парке – далеко не лучшая реклама для компании. Я считаю, что участник Смертельной гонки должен быть готов к тому, что у него может случиться перелом лодыжки вследствие неудачного замаха топором, рваная рана или что его постигнет переохлаждение, да даже сердечный приступ, – всё это вполне реальные риски, которые участники соглашаются на себя взять. Но потерять кого-то в лесу неприемлемо.
Даже несмотря на то, что участники подписывают отказ от претензий, в котором говорится: «Вы можете умереть», они всё же остаются нашими гостями. Они – прекрасные люди с впечатляющими, вдохновляющими биографиями. У них есть свои жизни, семьи, обязательства, и я забочусь обо всех них. Поэтому, оценив все факты и взвесив риски, мы решили последовать за ними.
Двое из обслуживающего персонала побежали за ними в национальный заповедник по Bloodroute. Кортни, Энди и я сели в машину, чтобы преодолеть около тридцати миль вокруг горы по основным дорогам, надеясь увидеть их в тот момент, когда они выйдут из леса. Я спал дольше всех, и всю дорогу в машине Кортни отчитывала меня, поэтому примерно через десять миль после начала поездки я выпрыгнул из машины и пустился по маршруту. Энди и моя жена продолжали ехать.
Даже если предположить, что участники продолжили бег по верному пути и продвигались по нему без эксцессов, план-перехват всё равно был сомнительным. Но ничего другого у нас не было. Кортни была расстроена и напугана мыслью о том, что мы можем потерять кого-то из этих парней. Она также была рассержена на саму себя из-за того, что не смогла убедить участников остановиться на первой контрольной точке. Их искала вся наша команда, и мы тоже были утомлены. Сценарий складывался паршивый. Мы не планировали, что эти парни покинут означенную территорию. За почти десять лет, что мы организовывали гонки, с нами не происходило ничего подобного. А учитывая то, как медленно они продвигались и насколько вымотанными были, мы предположили, что можем потратить на поиски этих ребят очень, очень много времени.
Наконец ближе к концу дня, в дождь и холод, мы их – морпехов – заметили сидящими на краю озера. Они были голодны, измождены, мучимы жаждой и галлюцинациями. Мы обсуждали, что скажем им, если и когда найдём их; как убедим их остановиться; как докажем им, что они сбились с пути и что гонка окончена. Но Кортни испытала такое облегчение и одновременно такую злость, увидев их, что в ней закипели её материнские инстинкты, и вся разработанная нами стратегия тут же была выброшена в окно. Кортни выскочила из машины и побежала прямиком к ним – к их вящему разочарованию. Вероятно, они думали, что Энди или я будем теми, кто станет орать на них или вручит им какую-нибудь награду за то, что они показали себя «самыми сумасшедшими». Один парень позже сказал мне, что у финишной черты, рядом с озером ожидал увидеть… конфетти. Какого хрена?
Она объяснила им, что они сбились с маршрута, что гонка закончена и настало время садиться к ней в машину и ехать домой. Она сказала, что их в глуши разыскивала целая поисковая группа – что было правдой – и что пришло время поставить точку. Никто из них не шевельнулся. Кортни уже видела такой же отсутствующий взгляд у меня, знала, как высоки были ставки в гонке, и понимала, что у неё остался последний шанс предотвратить катастрофу, поэтому она – в обычной жизни милейший человек – потеряла контроль над собой: «А ну-ка быстро полезли все в машину, живо! – заорала она. – Мой муж с друзьями искали вас, эгоистичных козлов, по всему лесу, вы сейчас рискуете своими жизнями!» Так она продолжала кричать и стыдить их, потому что на тот момент, казалось, это было единственным способом убедить их в том, что гонка действительно закончена.
