Очевидно, что Г. Б. Зайцев, как и многие другие прежде и теперь, не учитывает оставленные участниками захоронения свидетельства, то есть документы: или обходит их, или лишь касается некоторых отдельных фрагментов, не анализируя и не опираясь на них. А ведь все свидетельства всех участников захоронения: Я. X. Юровского, Г. И. Сухорукова, И. И. Родзинского, М. А. Медведева и П. 3. Ермакова (несмотря на заведомое искажение событий в корыстных целях), — вопиют, неопровержимо свидетельствуют о захоронении всех жертв убийства в одном и том же месте — Поросенковом логу, только там и нигде больше! Допустимо ли игнорировать единственные первоисточники, никоим образом не фальсифицированные, абсолютно достоверные?
Да, останки двоих в Поросенковом логу искали, но не так, как следовало, на недостаточной глубине (щуп забивали в землю всего на 40-50 см, притом с очень крупным шагом сетки в 1 м) и без применения современной техники! Искать захоронение, причем совершенно необычное, наугад, беспланово, с помощью металлического щупа ограниченной длины — практически бесполезно. Группа во главе с историком А. Ф. Шориным несколько лет тому назад прощупала таким образом в Поросенковом логу площадь в 10 тысяч квадратных метров, все вокруг — безрезультатно.
Если бы этой группой предварительно были изучены и тщательно проанализированы документальные источники, то она сосредоточилась бы на не очень большом участке, буквально прилегающем к месту большого захоронения, шпального настила, в сторону железной дороги, где находились трупы, где, скорее всего, и разводился костер. Не исключено, конечно, и то, что костер-захоронение мог находиться и с другой стороны от дороги, и с другой от большого захоронения, — в сторону города, но, вне всякого сомнения, рядом, близ большого захоронения. Об этом и о необходимости непременного использования более современных методов обследования грунта приходится — пока, увы, безрезультатно — твердить со времени первой публикации о работе проведенной группой А. Ф. Шорина194.
Сохранились ли в захоронении останки? Можно с большой долей уверенности ответить на этот вопрос положительно. По крайней мере никогда не просачивалось никаких сведений об их нахождении и извлечении. Утрамбовка и кострище на могиле были хорошей, надежной маскировкой. Вскоре это место заросло травой, совершенно затерялось на поляне. К моменту фотографирования Ермакова в Поросенковом логу в травяном покрове еще могли сохраниться некоторые остатки кострища. Да он и по памяти, еще свежей, мог обозначить место достаточно точно. Наверняка захоронение сделано на значительной глубине. На какой — большой вопрос. Юровский говорит о глубине основной, большой могилы «аршина два с половиной» (около 180 см), хотя тут же добавляет, что она «была неглубокая»195. Оказалось, что она действительно была мелкой, гораздо меньше двух аршин. А может быть, могила в 2,5 аршина — другая, малая? Сам он не копал ни ту, ни другую. Кто-то мог сказать: «два с половиной аршина — хватит!» — и ему это врезалось в память. Тем более что он ведет речь о захоронениях вперемежку, перескакивая с одного на другое. Вырыть могилу в рост человека на сухом месте, без скальных пород, да еще малой площади (в нее предстояло сбрасывать не два трупа, или даже костяка, а лишь их недогоревшие костные останки) не составляло труда. Юровский, напомним, говорил: «сложили кости», Сухорукое: «все оставшееся недогоревшее сгребли туда». Последний мог и лично «сгребать оставшееся». Полной кремации, очевидно, не могло получиться, кости в каком-то виде оставались, но были сброшены кучей и уместились на самом дне могилы. Если могила достигала в глубину двух с половиной или хотя бы двух аршин, останки составили небольшую груду костей; не зная точного места захоронения, щупом (даже полутораметровым) их обнаружить почти невозможно. Они, надо надеяться, покоятся на своем месте. Только совокупные указания источников, особенно фотографии Ермакова, логические умозаключения подсказывают, где они скорее всего могут быть.
С учетом того, что объем останков мал, точная глубина их нахождения неизвестна, а ткань — мета Ермакова может лежать и не прямо над ними, предстоящие раскопки, имеющие огромное значение, должны быть подготовлены и проведены на высочайшем профессиональном уровне. Возможно, вскрытием следует сразу охватить 6-10 квадратных метров, на площади которых легче сразу выявить остатки кострищ. Уже верхний слой, дерн, если не будут получены определяющие предварительные результаты с помощью приборов, должен просеиваться для обнаружения признаков былого кострища. И чем дальше будут углубляться участники раскопа, археологи, тем внимательней им следует быть, все время памятуя, что сожжение останков могло приближаться к уровню кремации. Во всяком случае, многие кости истлели. Юровский говорил: «мы сумели все собрать до самой мелочи»196. Необходимо иметь в виду все же некоторую вероятность обнаружения и извлечения кем-либо костей, в связи с чем важное значение могут иметь эти самые «мелочи», малейшие остатки, фрагменты костей, осадок их, признаки могильника, последнего кострища сверху и предыдущего, уходившего в отвал и зарытого затем с землей. Но все же есть основание питать полную надежду на сохранение в могиле, на ее дне, именно груды, кучки обгоревших костей, в том числе двух черепов или их фрагментов, зубов.
В данном разделе книги вниманию читателя предлагается для уяснения хода событий, истории вопроса остановиться и на некоторых сведениях о личном участии автора в истории поисков могилы Цесаревича. Уверенность автора в том, что малые останки сожженных Алексея и Марии находятся именно в указанном месте или близ него, основывается на совокупном документальном материале, прежде всего на указаниях непосредственных участников последнего захоронения, писавших для закрытых спецхранов «чистую правду» перед компартией и спецорганами. Она подкрепляется почти полувековым опытом обработки и анализа документов по сложнейшим вопросам российской истории этого периода. Приняты во внимание и ответы на мои вопросы А. И. Парамонова, и содержание беседы директора Института истории партии при Свердловском обкоме КПСС доцента Я. С. Юферева с П. 3. Ермаковым в начале 1952 г. в моем присутствии, и другие свидетельства. Автор этой книги уже очень давно знал о месте «большого захоронения», ныне выявленного, и предполагал, что «малое захоронение» находится где-то буквально рядом. Первое захоронение выявить было легче, второе — сложней. Уверенно и обоснованно указать его место в состоянии, по-видимому, лишь автор этих строк. Другим наша версия, к сожалению, представляется невероятной. Общественность находится во власти слухов и путаных, противоречивых сведений, распространявшихся на протяжении десятилетий людьми, не участвовавшими непосредственно в конечном захоронении.
Автор готов был поделиться своими знаниями и выводами о гибели Царской Семьи и ее захоронении уже несколько лет тому назад. Поныне остаются нерешенными два главных вопроса: а) всестороннее историческое обоснование обстоятельств гибели членов Царской Семьи, принадлежности найденных в 1970-1990-х гг. останков девятерых под Екатеринбургом именно Царской Семье и ее близким и б) поиск и обнаружение останков двух недостающих жертв убийства в доме Ипатьева в ночь на 17 июля 1918 г. Считал и считаю, что решить эти вопросы мы в состоянии. Рукопись этой монографии давно лежала в набросках, затем, уже готовая, дополненная всеми этими данными, шесть лет пылилась в издательствах. В 1991 г. была создана правительственная комиссия. Автор этой книги был уверен, что его, специалиста по истории гражданской войны, обладающего научными и почетными степенями и званиями, автора 900 работ, публикаций по судьбе Царской Семьи, многих книг по истории гражданской войны, давнего члена проблемного совета АН СССР (теперь — РАН) по революциям и гражданской войне, председателя его Уральской секции, привлекут к работе комиссии. Увы, не дождался. Она вообще стала обходиться без специалистов по истории гражданской войны на Урале, противоборства красных и белых, без знатоков событий тех лет в Екатеринбурге. Автору на протяжении многих лет больше, чем другим, довелось общаться, переписываться с десятками непосредственных участников тех бурных и сложных событий. Отодвинув самолюбие исследователя на задний план, руководствуясь исключительно соображениями полезности, я сам предложил свои услуги, беседуя во время приезда в Екатеринбург в 1993-1995 гг. с прокурором-криминалистом В. Н. Соловьевым, работавшим в комиссии. Тогда же дал ему понять, что смогу предметно помочь во многом, в том числе в поиске недостающих останков. В. Н. Соловьев на предложение никак не откликнулся. В 1996 г. автор вновь обратился с предложением своей помощи комиссии к ее тогдашнему председателю Ю. Ф. Ярову и к президенту Б. Н. Ельцину, делая акцент на то, что поможет поставить «точку над i» — найти останки цесаревича Алексея и его сестры, решить многие вопросы исторического плана. Реакции не было никакой, даже ответа не получил. С 1997 г. началась шумная, с резонансом во всем мире подготовка к погребению найденных и идентифицированных останков жертв ипатьевской трагедии. Автор книги решил действовать через свердловского губернатора Э. Э. Росселя, позвонил в его секретариат, изложил суть дела, назвал свои телефоны. Шли месяцы; звонков, вызовов, разговора не последовало. В то же время накануне погребения везде и всюду, на всех уровнях поднимался вопрос о поисках останков Цесаревича.
