Произведенное в июле 1998 г. погребение в Петропавловском соборе найденных останков и канонизация членов Царской Семьи Патриаршей Русской Православной Церковью в августе 2000 г. обоснованы и справедливы, как и начатое уже строительство Храма-на-Крови во имя Всех Святых, в земле Российской просиявших, на месте Ипатьевского дома. Но помимо строительства храмов на месте первого захоронения, близ Коптяков, достойно и оправдано было бы возведение храма и в Поросенковом логу, где действительно были захоронены все члены Царской Семьи и до конца преданные им близкие люди. Однако, призываем предварительно произвести поиск и раскопки места сокрытия сожженных останков Алексея и Марии.
ГЛАВА 7
СОКРОВИЩА ЦАРСКОЙ СЕМЬИ
1. Разграбление и изъятие драгоценностей в Екатеринбурге
Одной из целей большевиков при уничтожении Царской Семьи, членов Дома Романовых, как и вообще захвата власти в России, было присваивание национального достояния, частной собственности, имущества для распоряжения ими от имени народа в партийных, революционных и личных целях. И вожделеннейшей мечтой большевистских вождей было овладение сокровищами империи, Романовых, аристократии, предпринимателей, интеллигенции, Церкви, музеев, одним словом, — «золотом» (в прямом и переносном смысле), легко поддающимся реализации и незамедлительному использованию. Золото Царской Семьи и всего царствовавшего более трех веков Дома Романовых явилось важнейшей составной частью «золота партии», впоследствии почти целиком исчезнувшего вместе с огромным количеством бесценных предметов искусства, национальных реликвий.
К июлю 1918 г. большевики, действуя главным образом через ВЧК, другие карательные органы, «грабили награбленное» повсюду. На имущие слои населения налагались контрибуции, повсеместно производились обыски и конфискации. Они сопровождались арестами, пытками, выбиванием признаний о хранимых ценностях. Широко культивировались доносы. Люмпенские, уголовные элементы общества с ликованием восприняли проходившую становление новую систему власти. И их ожидания оправдывались. Возникли не только общие благоприятные условия для ограбления имущих. Создавались и законодательные, официальные возможности для этого. 30 ноября 1917 г. Совнарком в постановлении о реквизиции золота назначил премии тем, кто его «обнаружит», донесет, в сумме одного процента его рыночной цены1. Доносительство, сыск сочетались со стихией разбоя, ограбления и истребления имущих слоев населения, складов, банков, очагов культуры, музеев, церквей, монастырей. И, естественно, дворцов, прежде всего — бывшего императорского Дома Романовых, Царской Семьи. Как уже отмечалось, 13 июля в Кремле был подготовлен и утвержден декрет СНК «О национализации имущества низложенного российского императора и членов бывшего императорского дома». Опубликован он был лишь 19 июля2, очевидно, чтобы не вызвать в стране неизбежных толков о готовящемся кровавом злодеянии. Однако многим и так было ясно, что к чему: декрет опубликован в дни официального одобрения убийства Царской Семьи, извещения об этом общественности, а принят практически накануне этого события...
Каким было содержание декрета?
Первый пункт его гласил: «Всякое имущество, принадлежащее низложенному революцией российскому императору Николаю Александровичу Романову; бывшим императрицам Александре и Марии Федоровнам Романовым и всем членам бывшего российского императорского дома, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось, не исключая и вкладов в кредитных учреждениях, как в России, так и за границей, объявляется достоянием Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». Ни оставления какой-либо доли имущества, ни назначения хотя бы в самых малых размерах пенсиона престарелым представителям Романовых никак не предусматривалось. Как и просто сохранения жизни. Невзирая на то, что среди них были и боевые генералы, офицеры — защитники Отечества, ученые и общественные деятели. В пункте втором разъяснялось, кто относится к императорскому Дому: «все лица, внесенные в родовую книгу бывшего Российского императорского дома: бывший наследник царевич, бывшие великие князья, великие княгини и великие княжны и бывшие князья, княгини и княжны императорской крови». Это более чем расширительное — в одном, и несколько суженное толкование — в другом смысле. Морганатические супруги великих князей удостаивались титулов, входили в Дом Романовых, не принадлежа ему по крови. При отдаленности родственных связей некоторые из Романовых той или иной их ветви выпадали из круга Дома Романовых. В придворном календаре за 1917 г. указано 65 человек, принадлежащих к особам императорской фамилии, в числе которых было лишь 15 великих князей3. Подписавшие же декрет В. И. Ленин и В. Д. Бонч-Бруевич подвели «правовую основу» для лишения имущества (а фактически и жизни) любого родственника бывшего Императора. Были среди разоренных и убитых и люди, не состоящие с Романовыми в кровном родстве, и просто — бывшие придворные и слуги. Декрет содержал угрозы в адрес тех, кто не сообщит в двухнедельный срок сведений об имуществе Романовых. Народ заверяли, что все предназначенные для национализации ценности станут его достоянием — «достоянием... Республики».
Имущество Царской Семьи, даже то, что имелось при ней в ссылке, в целом было огромным. По отчетам П. Д. Хохрякова, лишь со второй ее партией (в мае) из Тобольска в Екатеринбург было перевезено 2700 пудов (более 44 тонн)4 багажа. И хотя драгоценности Семьи в массе своей были оставлены, спрятаны в Тобольске, немало их вывезли и в Екатеринбург. При этом следует оговорить, что в Тобольск из Царского Села были увезены только то имущество и драгоценности, которые принадлежали Семье, а не династии в целом. Основная часть драгоценностей Семьи находилась при ней, частью в открытом виде, но в основном — зашитыми в одежде женщин (включая А. С. Демидову), в подушках, остальные — в одежде, хранившейся в кладовых.
Конфискация имущества, а точнее — расхищение ценностей Романовых, как и их сопровождающих, началась задолго до принятия и издания декрета СНК от 19 июля. Причем «изъятие» началось сразу по прибытии членов Семьи в дом Ипатьева. Это выразилось в помещении их имущества в сарае, каретнике, подсобных помещениях с последовавшим затем запретом им доступа туда и опечатыванием, стихийным воровством караульных того, что «плохо лежит»: посуды, приборов и прочего из предметов хозяйственного обихода, а также украшений из комнат, в некоторых случаях прямо на глазах жертв. Но стихийное мародерство, утечка богатств из ДОНа в дома караульных, на рынок, частью в обмен на самогонку, — все это, естественно, не устраивало представителей власти. Все ценности должны были поступать в их руки. Часть украденного у охраны была отнята или найдена припрятанной в укромных местах усадьбы, в саду. Несанкционированное разграбление было пресечено, а сам факт разграбления явился одной из причин замены коменданта А. Д. Авдеева и его помощника А. М. Мошкина (даже кратковременного заключения последнего под стражу) Я. X. Юровским и Г. П. Никулиным; вместе с этим заменили всю внутреннюю охрану. Однако главная причина замены, как мы убедились, заключалась в подготовке физического уничтожения заключенных, что было доверено облчека, ее руководителю, подобранным им лично людям. Драгоценности Семьи, за исключением отдельных предметов (например, двух браслетов Александры Федоровны, которые она не смогла снять; часов5), были вложены в ящичек, включены в опись, хранились в комнате бывшей Царской Четы и потом проверялись Юровским. Николай Александрович воспринял это с удовлетворением. 6 июля (23 июня) он записал: «Вчера комендант Ю[ровский] принес ящичек со всеми взятыми драгоценностями, просил проверить содержимое и при нас запечатал его, оставив у нас на хранение»6. Манипуляция Юровского с драгоценностями оказала успокаивающее психологическое воздействие на Семью, не подозревавшую, что драгоценности спрятаны и опечатаны не столько от воров, сколько уже от нее самой. Ценности в сундуках, убранных в опечатанные подсобные помещения, брались на карандаш, учитывались, а частью изымались, отправлялись в облисполком. И там, в помещении Волжско-Камского банка, в сундуках и чемоданах И. Л. Татищева, В. А. Долгорукова, А. В. Гендриковой и других лиц из окружения заключенных Романовых рылись «любители ценностей», и не кто-нибудь, а сами местные вожди. Так, в полуопустошенном сундуке Гендриковой оказался документ, адресованный Г. И. Сафарову, впопыхах, очевидно, оброненный им. Исключительно ценными были многие иконы, а для большевиков-атеистов — оклады на них, в первое время мало привлекавшие их внимание. Руководителям области, причастным к убийству, и его участникам не было известно, что драгоценностями, заключенными в ящик (большую шкатулку), и теми, что на руках узников, их количество не исчерпывалось. При тщательном личном обыске заключенных Б. В. Дидковским и другими многие ценности, спрятанные в одежде женщин и подушках А. С. Демидовой, не были обнаружены. До последнего момента тюремщики так и не догадались, что под видом обшитых пуговиц, поясов, похожих на кучерские, скрыты драгоценные камни. Драгоценности имелись также в части одежды и белья, отправленных в склады.
