Все имущество Николая и его семьи хранилось в чемоданах, которые оказались запертыми на внутренние замки, а ключей мы найти не могли, почему чемоданы пришлось вскрыть при помощи ломика. Много верхнего и нижнего платья и обуви Николая Романова и его семьи... много небольших икон»20.
Кроме того, там же Кабанов сообщал о том, что в портфеле Николая Александровича ничего ценного, никаких документов уже не было. К моменту привлечения к основному грабежу чекистов из внутренней охраны, впущенных на второй этаж не сразу, все было уже изъято. Это еще одно доказательство быстрого обыска, просмотра вещей Царской Семьи уже во время ее казни и сразу после нее людьми «человека с черной, как смоль бородой», прибывшего из Москвы, — А. Е. Лисицына.
В первую очередь чекисты-охранники принялись за поиск драгоценностей, и им крупно повезло: драгоценностей оказалось много. Далеко не все они содержались в ящике (шкатулке) с описью и в одежде, в которой жертвы спустились на первый этаж. Примечательно, что к сортировке и упаковке драгоценностей каратели готовились загодя. Этим занимался студент Уральского горного института (по свидетельству Нетребина, этот горняк был в их охране).
К драгоценностям, обнаруженным в доме Ипатьева, в том числе на убитых после расстрела, утром было присовокуплено (привезено Голощекиным или Белобородовым?) то, что нашли у места захоронения. Все это, собранное вместе, и видели уже Медведев и Якимов. Перед их глазами было сказочное богатство Семьи Николая II. Но и это, как оказалось, было не все. В одежде даже после тщательного просмотра ее 17 июля и в последующие дни оставались драгоценности, они были обнаружены позднее. В 1934 г. Юровский говорил: «В Перми, где я проводил разборку бывших царских вещей, была снова обнаружена масса ценностей, которые были попрятаны в вещах до черного белья включительно, а добра всякого было не один вагон»21.
После просмотра, перетряхивания и сортировки имущество Романовых и их близких укладывалось в сундуки, чемоданы, ящики, тюки и прочее. Однако кое-что из него (в том числе некоторые драгоценности) было похищено в те же дни внутренней и внешней охраной, а также руководителями области и облчека. Многое из похищенного раздавалось приближенным особам последних, некоторым служащим. Этим азартно занимались Голощекин, Белобородов, Войков и др. Многочисленные факты на этот счет отложились в материалах следствия, проведенного в 1918-1919 гг. антибольшевистскими властями. Обнаруживались царские драгоценности у палачей и организаторов казни, близких к ним лиц и при советской власти. Поэтому вряд ли можно согласиться с Г. 3. Иоффе, который пишет: «Нет, Голощекин, Белобородов или Юровский — это не такие люди, которые в июне 1918 г. в пермском милицейском участке делили вещи убитых великого князя Михаила Александровича и его секретаря. Да, они тоже ограбили убитых, забрав ценности, обнаруженные у них, но не для себя лично. Бриллианты и украшения были, кажется, обращены ими на пользу "диктатуры пролетариата"»22. Вот именно: «кажется». Конечно, многое припрятывали и для себя лично и для своих близких. Носил ли украшения из золота с бриллиантами лично Голощекин — данных не имеется. Но то, что он в Екатеринбурге и в Перми распоряжался имуществом Царской Семьи, щедро раздаривал его своим людям, проходит по ряду источников. Близкий к Голощекину коммунист С. Г. Логинов, направленный им и Свердловым в начале 1919 г. в качестве резидента-подпольщика в Екатеринбург, показывал, что раздача производилась «по протекции» его местного лидера. Он буквально экипировал за счет вещей Семьи Романовых большевичку Е. К. Голубеву, медика по образованию, но взятую им в аппарат обкома партии в качестве делопроизводителя, подписывавшую документы и за секретаря. В частности, при поездке в декабре 1918 г. в Москву для встречи с Я. М. Свердловым и получения назначения на должность члена Урало-Сибирского (Сибирского) бюро ЦК РКП(б) Голощекин особо приодел Голубеву и брал ее с собой23. Есть сведения и о раздаче имущества Романовых Белобородовым, но тоже неизвестно, носил ли он какие-либо из драгоценностей, к примеру, кольца. Что касается Войкова, тот не ограничивался раздачей ценностей, с удовольствием брал их и себе. В. А. Сахаров, один из руководителей облчека, носил на руке кольцо с бирюзой, по имевшейся у него информации, принадлежавшее Анастасии24. Богатства России, драгоценности Романовых шли и за рубеж, на мировую революцию, но как-то очень быстро оказывались у банкиров и проходимцев, прилипали они и к большевистской номенклатуре и ее близким. Насколько выясняется, Юровский был исключением и из награбленного ничего не присвоил.
Итак, уцелевшие от расхищения драгоценности и имущество Царской Семьи, а также их близких были подготовлены к увозу из Екатеринбурга. О том, как, кем, когда и куда это было увезено, существуют многочисленные противоречия в литературе, да и в воспоминаниях. Большую лепту в это внес «первоисточник» — Юровский. В 1934 г. он сообщал: «19-го вечером я уехал в Москву с докладом. Ценности я передал тогда члену Ревсовета III Армии Трифонову их, кажется, Белобородов, Новоселов и еще кто-то схоронили в подвале, в земле какого-то домика рабочего в Лысьве и в 19-м году; когда ехала на Урал комиссия ЦК для организации Советской власти на освобожденном Урале, я тогда тоже ехал сюда на работу; ценности тот же Новоселов, не помню с кем извлекли, а Н. Н. Крестинский, возвращаясь в Москву, увез их туда. Когда в 21-23 годах я работал в Гохране республики, приводя в порядок ценности, я помню, что одна из жемчужных ниток Александры Федоровны была оценена в 600 тысяч золотых рублей»25.
Юровский вряд ли мог запамятовать, как распорядились центральная и уральская власти драгоценностями Царской Семьи, добытыми после ее уничтожения. Автору довелось изучать документы, воспоминания, связанные с формированием большевистского подполья в тылу белых, деятельностью Уралобкома, местных комитетов РКП(б), Урало-Сибирского (Сибирского) бюро ЦК партии и его отделения, занимавшегося в основном Западным, Северным и Средним Уралом26. Во главе всего этого дела стояли И. Н. Смирнов и уральские работники Ш. И. Голощекин и Н. И. Уфимцев. Выясняются вопросы оставления средств для партийного подполья, партизанского движения и масштабной подрывной работы в тылу противника. Во многих городах, пригородах оставлялись денежные средства, оружие, боеприпасы и изредка некая толика драгоценных изделий на случай невозможности использования денежных знаков. Имеются данные и об извлечении их неиспользованной части после изгнания с Урала войск белых. Но данных об «ипатьевской золотой добыче», будто бы спрятанной в Лысьве или в Алапаевске, не встречается. Вероятно, Юровский имел в виду запрятывание части ценностей спецпоезда Ф. Ф. Сыромолотова с охраной во главе с В. П. Матвеевым на Западном Урале. Но они были вывезены еще в июне, то есть задолго до расстрела в Ипатьевском доме и изъятия драгоценностей у Семьи Николая II. Можно предполагать оставление лишь какой-то незначительной части имущества Романовых с последующим его извлечением. В приведенном высказывании Юровского много несоответствий, в частности об Н. Н. Крестинском. Он работал в центральном аппарате, был членом Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б), и его кратковременный приезд на Урал летом 1919 г. преследовал организационно-партийные цели. Вряд ли он занимался извлечением спрятанных сокровищ и их доставкой в Москву. Во всяком случае, данных о сдаче им (или С. А. Новоселовым) ценностей в Москве не имеется. А вот данные о сдаче ценностей в Москве, в Кремле самим Юровским имеются, они документированы. По каким-то соображениям он не счел возможным сказать об этом старым большевикам. Не такие были люди — большевики, чтобы при нормальном для военных условий процессе отступления и эвакуации в 1918 г. где-то прятать сокровища, да еще имея особые указания из центра о конфискуемых у Семьи Романовых ценностях!
