2. О судьбе тобольских сокровищ Царской Семьи
Из немалого количества ценностей, привезенных Семьей Николая II в 1917 г. в Тобольск, основная часть осталась там и после перемещении Семьи в Екатеринбург. И речь идет не о доставленных в Тобольск, в бывший губернаторский дом, старинной мебели, коврах, картинах, сервизах, иных столовых предметах, а о драгоценностях. О тобольских царских сокровищах существует большая литература, хотя многое и до сих пор остается не проясненным. Автор не намерен говорить обо всем этом подробно, ибо тема очень широкая, специальная, а лишь кратко представить, каким образом большевистские власти, чекисты выходили на тобольские сокровища.
После установления в стране власти большевиков сначала в центре, а затем и на периферии, с марта-апреля 1918 г., Семье Романовых, заключенной в Тобольске, становилось все более ясно, что их шансы на освобождение и спасение резко уменьшились, предстоит перевод в другое место, предполагалось — в Москву. Вырисовывалась и реальная угроза нападения на губернаторский дом, убийства членов Семьи и разграбления ее имущества. С помощью ближайших помощников, посредников, прежде всего Е. С. Кобылинского, оберегавшего Семью, сблизившегося с нею, имевшего возможность беспрепятственного выноса имущества, драгоценности стали интенсивно укрывать в целом ряде надежных мест посредством привлеченных к этому нескольких местных жителей, монахинь Ивановского (Иоанно-Введенского) женского монастыря54. Тайна хранения оберегалась строжайшим образом. Причастных к ней лиц понуждала к этому не только христианская, человеческая совесть, но и вера в то, что большевизм, пора разграбления государственных и личных богатств — явление преходящее и сменится властью закона. Некоторые надеялись и на возрождение монархии, возвращение к власти Романовых. Таким образом, в Тобольске и его районе весной 1918 г. оказались спрятанными значительные ценности. Можно предположить, что из советских руководителей кто-то мог лишь догадываться об их существовании. Многие после расстрела Царской Семьи в Екатеринбурге, изъятия имевшихся при ней ценностей, в том числе обнаруженных на убитых женщинах, сочли, что это все, ничего иного нет. К тому же Тобольск более года находился под властью белых. Но еще при них, а затем при большевиках стали просачиваться слухи о тобольских царских кладах. Проникнуть в их тайну удалось не сразу. К началу 1920-х гг. спецорганы смогли получить сведения о некоторых спрятанных ценностях и найти их. Уральские, в том числе тобольские, чекисты в основном через аресты и допросы монахинь Ивановского монастыря вышли на хранившиеся в монастыре некоторые предметы. Бывший местный чекистский деятель С. В. Малецкий, работавший позднее в Москве, в декабре 1931 г. писал на Урал одному из своих коллег, Юринсу: «В 1922-24 г. в бытность мою в Тобольске велась разработка бывшего Ивановского монастыря (он от Тобольска, кажется, 7-8 км), было обнаружено много спрятанного (замурованного в могилах, в колокольнях, в стенах монастыря) имущества, среди которого было много имущества, принадлежащего царской семье (белье, посуда, переписка Распутина и т.п.). Все это было обнаружено с помощью монашек, среди которых был антагонизм, что помогало ГПУ. Причем было установлено, что есть спрятанное ожерелье царицы, его прятала бывшая игуменья Дружинина, она умерла при аресте, и еще знала одна схимница, очень старая, больше никто. Все это было проверено...»55 Фразой «умер при аресте» обычно прикрывалась смерть в результате допросов «с пристрастием», т.е. с применением пыток. Игуменья погибла, но никаких сведений так и не дала. А именно она была главной хранительницей ценностей, основные данные о них были сосредоточены у нее в руках.
С конца 1920-х годов из центра на Урал, в Тобольск, начали поступать указания местным работникам разыскивать людей из бывшего окружения Романовых и связанных с ними горожан-тобольцев. Часть из них продолжала жить в Тобольске, иные (из не уехавших за границу) скрывались по всей стране. Источниками информации являлись также допрошенные, подвергнутые пыткам священнослужители и особенно те, кто окружал Царскую Семью в период ее пребывания в этом городе. В дальнейшем, к началу 1930-х годов, как видно из документов, спецорганам удалось склонить кого-то из арестованных к сотрудничеству. Об этом, в частности, свидетельствует факт вызова из Китая полковника Е. С. Кобылинского и его жены К. М. Битнер (Кобылинской) письмом этого «сотрудника». Кобылинский вскоре после ареста погиб.
Аресты, допросы, пытки продолжались: была вновь арестована выпущенная после гибели мужа К. М. Кобылинская, а также особо доверенные лица Царской Четы: А. П. Кирпичников, супруги К. И. и А. В. Печекос, бывший предприниматель В. М. Корнилов и другие. В 1930 г. заключили под стражу и семью священника Благовещенской церкви А. П. Васильева (к тому времени уже умершего), служившего для Царской Семьи в Тобольске.
Таким образом, данные о местах хранения части ценностей спецорганами были получены56. Представление обо всем этом во многом дает «Спецзаписка» руководящих работников спецорганов Урала Решетова и Самойлова, составленная в конце 1933 г. и направленная заместителю председателя ОГПУ Г. Г. Ягоде. Сравнительно небольшой по объему документ концентрирует основные результаты поиска. Приведу его полностью: «В результате длительного розыска 20-го ноября с. г. в городе Тобольске изъяты ценности царской семьи. Эти ценности, во время пребывания царской семьи в г. Тобольске были переданы на хранение камердинером царской семьи Чемодуровым игуменье тобольского Ивановского монастыря Дружининой. Последняя незадолго до смерти передала их своей помощнице — благочинной Марфе Ужинцевой, которая прятала эти ценности в монастыре в колодце, на монастырском кладбище, в могилках и ряде других мест. В 1924-25 году Ужинцева собиралась бросить ценности в реку Иртыш, но была отговорена от этого б[ывшим] тобольским рыбопромышленником Корниловым В. М., которому и сдала ценности на временное хранение.
15 октября с. г. Ужинцева призналась в хранении ею ценностей царской семьи и указала место их хранения. В указанном первоначально Ужинцевой месте ценностей не оказалось. Тогда был доставлен в Тобольск Корнилов В. М. Он указал действительное место хранения ценностей. По указанию Корнилова ценности были изъяты (ценности в двух стеклянных банках, вставленных в деревянные кадушки, были зарыты в подполье, в квартире Корнилова).
Среди изъятых ценностей имеются: 1) брошь бриллиантовая в 100 карат, 2) три шпильки головные с бриллиантами в 44 и 36 карат, 3) полумесяц с бриллиантами до 70 карат (по некоторым сведениям, этот полумесяц был подарен царю турецким султаном), 4) диадемы царских дочерей и царицы и друг[ие].
Всего изъято ценностей по предварительной оценке наших экспертов на сумму в три миллиона двести семьдесят тысяч шестьсот девяносто три золотых рубля (3.270.693 руб.)»57. Из составленного списка всех изъятых у Корниловых драгоценностей, самых разнообразных, видно, что их насчитывалось более двухсот (201)58. По некоторым данным, в доме Корниловых в дальнейшем были найдены и другие ценные вещи. Драгоценные изделия передавались семьям Печекосов и Васильевых, члены которых переезжали в разные города, в частности в Омск. Часть их была спрятана в старообрядческом ските Святого Дмитрия в 200 верстах от Тобольска. Допросы позволили удостовериться в этом, но ценности были спрятаны настолько тщательно (возможно, вплоть до погружения в воды Иртыша), что так и не были найдены. Ценные предметы передавались для хранения и другим лицам, включая одного из организаторов их сокрытия полковника Е. С. Кобылинского. Все или почти все люди, арестовывавшиеся по делу о сокровищах Царской семьи в Тобольске, погибли59. Специфической чертой «тобольских» ценностей, в отличие от обнаруженных на телах убитых членов Царской Семьи и в подушке А. С. Демидовой, было то, что они состояли из цельных ювелирных изделий. Екатеринбургские же, исключая хранившиеся в шкатулке браслеты, кольца, часы, представляли собой алмазы и другие драгоценные камни. И, возможно, они по количеству и стоимости не шли ни в какое сравнение с ценными предметами, найденными и исчезнувшими или до сих пор покоящимися в не установленных тайниках на Тобольщине.
