Редактор газеты «Уральский рабочий» В. А. Воробьев об этой серии телеграмм писал: «С. Е. Чуцкаев — председатель городского совета — получил на этот счет из Совнаркома официальный запрос: «В Москве распространились сведения, что будто бы убит бывший император Николай II. Сообщите имеющиеся у вас сведения. Управляющий делами Совнаркома В. Бонч-Бруевич».
Несколькими днями позже подобный же запрос получил и я. Комиссар Петроградского телеграфного агентства Л. Г. Старк спрашивал меня: «Прошу срочно сообщить о достоверности слухов об убийстве Николая Романова. Очень важно»61.
Тексты телеграмм цитируются Воробьевым не совсем точно. Важно подчеркнуть, что и Воробьев не указывает на получение телеграмм от Ленина, его контакт с Берзиным. Внимание Дитерихса эпизод привлек прежде всего потому, что в деле высветилась фигура Берзина, факт обследования им положения в доме Ипатьева и наличие телеграммы в несколько адресов, отправленной в Москву и Петроград. Но все дело в том, что телеграмма Бонч-Бруевича была адресована не только председателю Совета, но и командующему фронтом Берзину. Поскольку запрос поступил не от Ленина или Свердлова, то, во-первых, местные руководители на него реагировали вяло, во-вторых, поручили дать ответ Р. И. Берзину. Очевидно, выбор предопределялся и тем, что в московской и питерской печати речь шла об убийстве Царской Семьи, как это видно из документа, именно красноармейцами, которыми командовал и за действия которых отвечал Берзин. А посему и его сообщение могло прозвучать наиболее убедительно. (Надо полагать, и Бонч-Бруевич запрашивал именно его все по той же причине.) И ответ ушел по адресам запрашивающих — СНК, Бюро печати, ВЦИК. В документе значится лишь Москва. Возможно, екатеринбуржцы рассчитывали, что Бюро печати при ВЦИК перешлет сообщение и в Петроград — Старку. Возможно, туда посылалась отдельная телеграмма, но вряд ли; во всяком случае, ее текст не найден. Заметим, что телеграмма пошла не в три, а даже в четыре адреса — еще и в военное ведомство — «Нарком воен.», то есть в вышестоящую для самого Берзина инстанцию. Мы видим, что от Ленина телеграммы не поступало и телеграмма Берзина адресовалась не ему, а запрашивавшему сообщения Бонч-Бруевичу. Бонч-Бруевич — не Ленин (это к тому, что многие авторы отождествляют адресата). Следует указать и на неточность, допущенную Берзиным в телеграмме. По прошествии некоторого времени после посещения дома Ипатьева он запамятовал день (число). На деле это было не 21, а 22 июня. В дневниках четы Романовых 21 июня никаких записей об этом нет, зато за 22-е (суббота) Николай Александрович записал: «Сегодня во время чая вошло 6 человек; вероятно, областного совета, посмотреть, какие окна открыть?», Александра Федоровна: «Люди (вероятно, из Комитета) пришли снова осмотреть окна»62. Главная забота: крепко ли охраняются Романовы. Необходимо заметить, что указание некоторых авторов63 на присутствие в составе группы и Ш. И. Голощекина несостоятельно. С Берзиным был другой военный комиссар — С. А. Анучин64. Комиссар Голощекин был хорошо известен супругам Романовым, вводил их в Ипатьевский дом и был бы отмечен ими особо. Посетители им не были известны лично и по должностям и были восприняты как группа для решения вопроса по поручению совета (и по просьбе узников) об открытии какого-либо окна. Да и субординация в группе посетителей была бы иной, и телеграмма могла пойти уже за подписью самого Голощекина (или его и Берзина).
Что касается каких-то переговоров Берзина с Лениным в те дни о Царской Семье, поручения ее безопасности опеке командующего, сведения о таковых не подтверждаются никакими документами, а основываются только на слухах, якобы исходивших от екатеринбургских телеграфистов. И конкретные данные об этих слухах не отражены ни в советских, ни в зарубежных (более полных) изданиях материалов следствия. О них не упоминает в своей книге и следователь Н. А. Соколов, столь внимательный ко всему значительному, что относилось к роли центра в решении судьбы Романовых. Произойди такие переговоры с требованиями Ленина о непременном сохранении жизни Царской Семье, телеграфный текст непременно был бы сохранен и уже давно опубликован ревнителями ленинской «святости», непричастности к убийству. Никаких следов переговоров Берзина с Лениным найдено не было ни тогда, ни позднее. Увлеченность некоторых авторов идеей якобы состоявшихся переговоров Ленина с Берзиным, стремления первого при этом сохранить жизнь Романовым и особой роли второго была подогрета и реанимирована публикациями, появившимися в последний период опять же за рубежом, главным образом книгой А. Саммерса и Т. Менгольда. В книге «Досье на царя» эти американские авторы заявили даже, что располагают на сей счет документом, свидетельствующим о том, что такой разговор между Лениным и Берзиным состоялся и его подслушали екатеринбургские телеграфисты Бородин, Ленковский и Сибирев65. Но самого документа авторы не привели. Вероятно (в лучшем случае), имелось в виду приводившееся предположение на этот счет из книги М. К. Дитерихса. Такого документа где-либо и когда-либо еще не появлялось. Здесь мы имеем дело с доверчивой реакцией на досужие россказни, слухи, вроде тех, будто у членов Царской Семьи были отрублены головы и увезены для демонстрации в Москву, в свое время также подхватывавшиеся и Дитерихсом. Слухи десятилетиями гуляют по страницам печати, но документальных подтверждений достоверности разговора Ленина с Берзиным не было и нет. Даже такие авторы, как Менгольд и Саммерс, заявляющие о наличии у них документов, их привести не могут.
Слухам, как мы видели, мало верил и Дитерихс (он высказал даже сомнение: «Ходил ли такой разговор в действительности — неизвестно», то есть таковой мог возникнуть уже за рубежом, в эмигрантских кругах), тем более не верил слухам Соколов. А вот некоторые современные авторы им охотно верят66. Обращают на себя внимание строки из книги А. Г. Латышева «Рассекреченный Ленин»: «В неопубликованной рукописи Я. Свикке интересны свидетельства о встрече с Лениным накануне отъезда на Урал. Именно через Свикке, по его словам, Ленин контролировал условия пребывания Николая II и его семьи в Екатеринбурге, связывался с председателем Высшей военной инспекции в Сибири, командующим Северо-Урало-Сибирским фронтом Рейнгольдом Берзиным. Отметим, что если Свердлов после размещения царской семьи в Екатеринбурге поддерживал регулярные контакты с Голощекиным и главным Исполнителем расстрела царской семьи Я. Юровским, то Ленин, кроме Я. Свикке и Р Берзина, — с А. Белобородовым. Об этом свидетельствует Биохроника, приводящая факты типа: «28 июня. Ленин читает (позднее 20 час. 13 мин.) телеграмму из Екатеринбурга председателя Уральского областного Совета А. Г. Белобородова от 28 июня 1918 г. с просьбой о разговоре по прямому проводу в виду чрезвычайной важности дел» или «7 июля. Ленин дает распоряжение (ранее 17 час.) в Екатеринбург предоставить возможность председателю Уральского областного Совета А. Г. Белобородову связаться с Кремлем по прямому проводу». Возникает резонный вопрос — кто же в Екатеринбурге лишал Белобородова возможности связаться с Кремлем»67.
По поводу Я. М. Свикке. В его воспоминаниях, отражающих события после доставки им и размещения в Екатеринбурге членов Семьи Романовых и сопровождающих ее лиц в мае 1918 г., приводится много явно недостоверных данных вплоть до приписывания себе «заслуг» в руководстве и организации самого расстрела. Каких-либо данных о переговорах его, Свикке, как и Берзина, обмене телеграммами с Лениным, как говорилось, не имеется, им самим тоже не приводится. Отдельные авторы указывают на зафиксированный в Биохронике Ленина факт ознакомления его с «записью телеграммы» Берзина о занятии красными войсками Каслинского завода в качестве доказательства их связи, их переговоров и пр.68. Но, во-первых, эта телеграмма не содержит каких-либо данных о семье Романовых, во-вторых, она вообще была не направлена Ленину, а лишь показана ему наряду с другими сообщениями с фронтов. Свикке по выполнении специального задания центра действительно некоторое время работал с командующим фронтом (армией), был включен в состав Высшей военной инспекции Сибири69, и только. Берзин и Свикке были вообще не те люди, через которых Ленин стал бы проводить в жизнь свои замыслы относительно Романовых, тем более вести с ними доверительные переговоры. Оба они — Берзин и Свикке — были «случайными» работниками на Урале, не знающими ни людей, ни ситуации для выполнения такого тайного задания. Никаких переговоров с ними Ленин явно не вел.
