Когда телеграфист передал телеграмму, я потребовал от него копию и ленту. Ленту он мне не отдавал. Тогда я вынул револьвер и стал угрожать телеграфисту. Получив от него ленту, я ушел. Пока шел до Кремля, Ленин уже узнал о моем поступке. Когда пришел, секретарь Ленина мне говорит — тебя вызывает Ильич, иди, он тебе сейчас намоет холку...»180. Ленин пожурил доверенного охранника, но никак не приказал вернуть на телеграф ни ленту, ни подлинник текста телеграммы. Можно предположить, что текст телеграммы составлялся в кабинете Ленина, куда пришел Свердлов, который затем и наставлял посылаемого на телеграф Акимова. Акимов в этот момент как раз дежурил у приемной Ленина. Мы имеем дело с ценнейшим свидетельством именно о том моменте, когда и было принято окончательное решение, была нажата «кремлевская кнопка» на спусковом механизме цареубийства!
Истребление членов Дома Романовых начато было еще до 16-17 июля. В ночь на 13 июня 1918 г. под Пермью местным губернским руководством, губчека, главным образом усилиями члена ее коллегии Г. И. Мясникова (сам он в расправе не участвовал) был убит брат бывшего Императора, великий князь Михаил Романов, к которому по воле Николая II должен был перейти, но не перешел трон. Один из участников этого преступления А. В. Марков впоследствии писал, что при поездке в 1918 г. в Москву после убийства он зашел по делам к Свердлову, тот провел его к Ленину. Ленин расспрашивал Маркова об убийстве Михаила Романова. «Я рассказал ему, — отмечал мемуарист, — что сделано было чисто, он сказал:
"Ну вот и хорошо, правильно сделали"»181. Есть основание доверять воспоминаниям Маркова. Ленин знал об убийстве Михаила, возможно, сам напрямую через ВЧК потребовал или санкционировал его, во всяком случае и пальцем не шевельнул относительно наказания виновных и предупреждения расправы над Семьей Николая II. Последовало массовое истребление Романовых, прежде всего там же, на Урале, и безнаказанное, со служебными поощрениями убийц. В свете данных об убийстве и убийцах Михаила Александровича нельзя не привести отрывки из письма Мясникова, ставшего оппозиционером и скрывавшегося от большевистского руководства, Ленину: «Если я хожу на воле, то потому, что я коммунист 15 лет, который свои коммунистические взгляды омыл страданиями, и ко всему этому меня знает рабочая масса, а если бы этого не было, а был бы я просто слесарь-коммунист того же завода, то где же был бы я? В Чека или, больше того, меня бы "бежали" как некогда я "бежал" Михаила Романова, как "бежали" Люксембург, Либкнехта»182. Это не просто указание на грязные, лживо-провокационные методы действий большевистского руководства, ВЧК, лично Ленина, но и, быть может, на причастность к убийству Михаила Романова, единение в этом Мясникова с Лениным. Здесь подчеркивается личная заслуга первого перед вторым, перед партией. Во всю эту систему вполне укладывается утверждение американского историка, специалиста по российским революционным проблемам Р. Пайпса: «Есть убедительные свидетельства, что вскоре после начала восстания Чехословацкого корпуса Ленин отдал распоряжение ЧК подготовить операцию по ликвидации всех Романовых, находившихся в Пермской губернии, использовав как предлог их мнимые "попытки к бегству". Получив такой приказ, ЧК разработала планы провокаций для трех городов, где в то время находились в заключении Романовы, — для Перми, Екатеринбурга и Алапаевска. В Перми и Алалаевске планы эти удалось осуществить. В Екатеринбурге от него отказались»183. К сожалению, Пайпс не привел источника и конкретных данных об упомянутом ленинском распоряжении ВЧК, ограничившись лишь известными к тому времени косвенными свидетельствами. Но такой приказ Ленин мог дать Дзержинскому и в устной форме. Это могло быть зафиксировано (хотя вряд ли) и в каком-то документе, который, быть может, когда-то увидит свет. Весь ныне имеющийся документальный материал логически подводит к выводу об отдаче Лениным соответствующего распоряжения. Все разыгрывалось на провокационной основе. То же предпринималось в Екатеринбурге, но не сработало из-за нежелания Николая Романова совершить побег, дать себя освободить «друзьям-офицерам» нападением на охрану, из-за многочисленности этой охраны, возможных живых свидетелей совершения провокации. Решили ограничиться в объяснении убийства ссылкой на существование заговора, документы (сфабрикованные письма) и угрозу освобождения (а в некоторых случаях, как было показано, утверждалось, что и попытка самого нападения имела место). В принципе, в Екатеринбурге применили тот же провокационный механизм. И, наконец, свидетельством об определяющей роли Ленина в цареубийстве являются факты, связанные с его реакцией на само его исполнение. Утром 17 июля, как отмечалось, на имя прежде всего Ленина, а потом уж и Свердлова непосредственные организаторы убийства посылают телеграмму о его совершении. Ту самую телеграмму, которую Ленин получил в 12 часов дня 17 июля, которая затем была передана Свердлову, сохранилась в его бумагах и дошла до нас. Вечером уже именно Ленину (на имя его личного секретаря Горбунова) с просьбой передать об этом и Свердлову посылается новая, уточняющая телеграмма, говорящая о том, что убиты все члены Семьи (дескать, не беспокойтесь, все сделано, как надо, утром дан лишь текст в варианте сообщения для прессы, обмана общественного мнения!)184. У Ленина все это лежало на столе. Он читал. Делал на этот счет пометки. И никакой отрицательной реакции! Наступившей ночью в Алапаевске уничтожается группа великих князей Романовых. Вечером 18 июля Президиум ВЦИКа по докладу Свердлова обсуждает вопрос о казни Николая Романова в Екатеринбурге и одобряет его решение. В тот же поздний вечер Свердлов приходит на заседание Совнаркома, наклоняется к Ленину, сообщает ему об этом, очевидно, о том, что на Президиуме ВЦИКа все прошло благополучно (о самом убийстве Ленин еще накануне все знал). Ленин, будто бы противник казни Царской Семьи, и бровью не повел (хотя бы для протокола, для маскировки своей роли в деле); он предоставляет слово для информации Свердлову, информация принята к сведению, и Ленин спокойно продолжает вести заседание.
Дав 19 июля информацию о расстреле Николая II в печать, Ленин и его окружение тщательно и долго скрывают факт убийства всей его Семьи. Причиной этого было то, что германские власти, оккупировавшие огромные территории России, старавшиеся контролировать большевистское правительство Ленина, требовали выдачи им «немецких принцесс» — жены и детей Николая II. К самому же бывшему Императору они были по меньшей мере индифферентны. Получение немцами достоверных данных об убийстве Семьи Николая Романова было чревато для Ленина и его власти большой опасностью. Бывший нарком юстиции левый эсер И. 3. Штейнберг, характеризуя предательский по отношению к России Брестский мир, сделку Ленина с германскими властями в целом, приводил высказывание вождя большевиков, что тот откроет военные действия против немцев только в том случае, если они потребуют, чтобы Ленин, его правительство отошли от власти185. На заседании ЦК партии 18 февраля он говорил примерно то же: «Если бы немцы сказали, что требуют свержения большевистской власти, тогда, конечно, надо воевать»186.
Даже много времени спустя ленинское руководство через Г. В.Чичерина, К. Б. Радека вело переговоры с германскими властями об обмене давно уже убитых членов Царской Семьи на арестованных Л. Тышки, К. Либкнехта, Р. Люксембург. В переговорах использовался официальный канал — полпредство РСФСР в Берлине, его глава А. А. Иоффе. Последнего специально не информировали о расстреле всей Семьи. Он что-то подозревал, сомневался в том, что бывшая Царица и ее дети живы, но точно узнал о том, что «подставлен», много позднее. В его воспоминаниях сказано: «...в конце концов я стал сомневаться в правильности своей информации, ибо до меня все же доходили различные слухи. Несмотря, однако, на все мои запросы в Москву я по этому вопросу не мог добиться никакого толку Наконец, когда — проездом в Швейцарию — в Берлине (инкогнито) был покойный Ф. Э. Дзержинский, я пристал к нему и от него узнал всю правду причем он мне рассказал, как Владимир Ильич категорически запретил кому бы то ни было сообщать мне об этом.
