Еще раз следует подчеркнуть, что у шахты были в наличии все 11 трупов, и именно членов Царской Семьи и обслуживавших их лиц. Об этом в разное время свидетельствовали все названные уже участники и очевидцы расстрела: Юровский, Медведев (Кудрин), Ермаков, Мейер. Некоторые из них описывают это в связи с раздеванием, ощупыванием, поиском и изъятием из одежды драгоценностей, поименно называют тела то одного, то другого из убитых членов Семьи. (Спрашивается, откуда на трупах какой-то подменной семьи громадное количество драгоценностей, да еще явно принадлежавших Семье Николая II?!) В свидетельских показаниях нет никакого намека на обезглавленные трупы ни 17 июля, ни в последующие дни. К шахте они были привезены еще полураздетыми. Хранившиеся в одежде женщин драгоценности не были в доме Ипатьева в спешке полностью обнаружены, разграблены и изъяты. Юровский в 1920 г. писал: «Когда стали раздевать (речь идет уже о событиях у шахты. — И. П.) одну из девиц, увидели корсет, местами разорванный пулями, — в отверстии видны были бриллианты. У публики явно разгорелись глаза. Ком[ендант] решил сейчас же распустить всю артель, оставив на охране несколько человек часовых и 5 человек команды. Остальные разъехались. Команда приступила к раздеванию и сжиганию. На А. Ф. оказался целый жемчужный пояс, сделанный из нескольких ожерелий, зашитых в полотно... Бриллианты тут же переписывались, их набралось около полупуда»57. В 1934 г. Юровский об этом же говорил: «Ценности собрали, вещи сожгли».
Детально об этом писал он в 1922 г.: «Я приступил к раздеванию трупов. Раздев труп одной из дочерей, я обнаружил корсет, в котором было что-то плотно зашито. Я распорол и там оказались драгоценные вещи. Масса народу при такой обстановке была совершенно нежелательна. Драгоценности невольно вызывали крики, восклицания. Не зная хорошо этих ребят, я сказал: "Ребята, это пустяки: простые какие-то камни". Остановил работу и решил распустить всех, кроме некоторых, наиболее мне известных и надежных, а также нескольких верховых. Оставив себе пять человек, и трех верховых, остальных отпустил. Кроме моих людей было еще человек 25, которых приготовил Ермаков. Я приступил снова к вскрытию драгоценностей. Драгоценности оказались на Татьяне, Ольге и Анастасии. Здесь подтвердилось особое положение Марии в семье, на которой драгоценностей не было. (Это объяснялось тем, что она выехала с родителями спешно; специальные пояса, корсеты и прочее с драгоценностями в Тобольске изготовлялись для остальных дочерей. — И. П.) На Александре Федоровне были длинные нитки жемчуга и огромное витое золотое кольцо или вернее обруч, более полфунта весом. Как и кто носил эту штуку мне показалось очень странным. Все эти ценности я тут же вынимал из искусно приготовленных лифчиков и корсетов. Драгоценностей набралось не менее полпуда. В них находились бриллианты и другие драгоценные камни. Все вещи (платье и т.д.) здесь же на костре сжигались. У всех на шее были одеты подушечки, в которых были зашиты молитвы и напутствия Гришки Распутина. На месте, где были сожжены вещи, находили драгоценные камни, которые, вероятно, были зашиты в отдельных местах и складках платья. Однако [один] из после прибывших красногвардейцев принес мне довольно большой бриллиант, весом каратов в 8 и говорит, что вот возьмите камень, я нашел его там, где сжигали трупы»58.
Более лаконично это действие описывается у И. П. Мейера: «Мертвые лежали еще завернутые в шинельное сукно на краю шахты. Чего все они (то есть похоронщики, их руководители. — И. П.) еще ждали, не было совсем понятно. Во всяком случае казалось, что все делается очень медленно. Только после того, как Мебиус резкими словами начал торопить Юровского, появилось немного жизни в различных группах. Ермаков был разбужен, и он с Войковым начали разворачивать мертвых из шинельного сукна и их раздевать, причем они внимательно обыскивали одежду. Юровский положил свою фуражку на землю и туда складывал все драгоценности, которые находились у мертвых. Действительно, Царица и дочери имели большое количество драгоценностей на теле. Они, наверное, надеялись с этими драгоценностями куда-нибудь еще убежать.
Я стоял приблизительно в 30 шагах от них. Все мертвые были раздеты, за исключением Наследника, у которого они, должно быть, не предполагали найти никаких драгоценностей. Мы стояли до тех пор, пока не столкнули мертвых в шахту».
В данном случае важно еще раз указать на то, что Мейер, несомненно, был свидетелем события: другой его участник — чекист-захоронщик Г. И. Сухоруков отмечал, что «все были голыми, за исключением наследника, который был в одной матроске нательной, но без штанов»59. Его воспоминания, находившиеся в спецхране, опубликованы совсем недавно. О том, что извлеченные из нательной одежды женщин драгоценности передавались Юровскому, писал и П. 3. Ермаков, и сам глава ЧК. Он отмечал: «Бриллианты тут же переписывались, их набралось около полупуда»60. Все делалось в спешке, небрежно, на глинистом отвале. Множество предметов, деталей одежды, иконок, крестов, наконец драгоценностей втаптывалось ногами, просто не замечалось, оставалось в кострище. Потом люди из оцепления, похоронщики, а затем крестьяне Коптяков находили их и, как правило, утаивали. Упомянутый Г. И. Сухоруков отмечал, что утром 18 июля «братва начала рыться, догадавшись, что здесь сжигали царскую одежду; кое-кому попало изрядно, например, Поспелов нашел 2 крупных бриллианта, оправленных платиной, Сунегин нашел бриллиантовое кольцо и т.д.». Еще через год, летом 1919 г., люди следователя Н. А. Соколова собрали многие десятки предметов, которые бывшие служители царского Двора опознавали, как принадлежавшие тому или иному из погибших61. Так что тела были раздеты донага, за исключением Алексея, на котором оставалась лишь матроска62. Естественно, и потом, при окончательном захоронении, трупы были обнаженными, а поэтому и на найденных во время раскопок останках и не должно было быть остатков одежды.
Как «хоронили» трупы 17 июля? По описаниям организаторов и участников первого захоронения — Юровского (три текста), М. А. Медведева, И. И. Родзинского, П. 3. Ермакова, всей группы визовцев, — разговоры которых о похоронах подслушал П. В. Кухтенков, И. П. Мейера, наблюдавшего их, и других, трупы, уродовавшиеся лопатами, прикладами (особенно лица), были сброшены на дно шахты. Медведев описал это довольно подробно: «Заглянули в шахту Сначала хотели засыпать трупы песком, но затем Юровский сказал, что пусть утонут в воде на дне — все равно никто не будет их искать здесь, так как это район заброшенных шахт, и стволов тут много. На всякий случай решили обрушить верхнюю часть клети (Юровский привез ящик гранат), но потом подумали: взрывы будут слышны в деревне, да и свежие разрушения заметны. Просто закидали шахту старыми ветками, сучьями, найденными неподалеку гнилыми досками»63. Относительно забрасывания фанатами: Юровский в 1920 г. писал, что шахту гранатами забрасывали («...при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них оторваны некоторые части»...)64. Крестьянин из Коптяков Н. В. Папин говорил: «Все эти дни на руднике слышны были взрывы гранат»65. Другие крестьяне свидетельствовали, что взрывы 2-3 ручных гранат слышали только «рано утром 17 июля»66. Говорил об этом и Ермаков своим друзьям. Явные признаки взрывов гранат, осколки внутри шахты и около нее, на отвале, были обнаружены и следствием белых. Это отражено в целом ряде документов. Следовательно, попытка завала шахты была, но, как и следовало ожидать, оказалась безрезультатной. Воды в шахте поверх людей оказалось мало, она накрыла лишь часть трупов. Получилось на ледяной основе в грязном месиве скопление трупов, едва забросанных плахами, дровами, мусором, глиной, землей. Обвал шахты из-за того, что деревянный сруб в ней оставался прочным, не удался. Кое-что, включая труп собаки, сбросили в соседний ствол, служивший для откачки воды.
