– Да. В школе я не могла себе позволить ничего из того, что у нее продавалось, это понятно, так что носила колечки с леденцами, помнишь такие, и притворялась, что они настоящие.
От этих воспоминаний я улыбаюсь.
Радж ухмыляется.
– Мне они нравились.
– Я не художник, как Софи, – продолжаю я. – Но мне нравилась сама мысль работать с украшениями, помогать людям найти что-то, что им на самом деле понравится, как Хелен. Когда она ушла на пенсию и закрыла магазин, я очень расстроилась. Мне всего этого не хватало, понимаешь? И вот тогда я поняла, что хочу открыть свой магазин.
Дальше разговор крутится вокруг того, почему мы оба умрем, прежде чем выплатим студенческие займы, и что бы стали делать, если бы выиграли в лотерею. Когда заканчиваются пиво и сырные палочки, снаружи уже совсем темно – я не знаю, куда делось время. За исключением парочки, которая выглядит так, словно у них неловкое первое свидание, мы с Раджем в баре вдвоем.
У меня раньше не было настоящих друзей среди парней. Нет, были, конечно, парни, которых я знала по колледжу, с которыми мы тусовались после занятий и в выходные, но это не то же самое, что у меня с Раджем. Там была дружба из удобства. Мы тогда жили в одном ритме: занятия, стажировки, вечеринки, спотыкающиеся, с мутными глазами походы в библиотеку с похмелья по выходным дням. Но нас с Раджем притягивает друг к другу некая гравитация, а еще он по-настоящему крут. С ним легко быть собой. А в наше время такого ужасающе мало.
– Я рад, что у нас все нормально, – внезапно говорит он, робко взглянув на меня. – Ну, знаешь, после того вечера.
– Ох, да. Да! Мне просто стало нехорошо. Спасибо, что так все это воспринял.
Он перегибается через стойку и обнимает меня.
– То есть все круто, – говорит он со смехом.
– Всегда, чувак, – отвечаю я, хлопая его по плечу.
Когда мы отстраняемся, он за долю секунды меняется в лице, блеск в глазах резко исчезает, и ему на смену приходит каменная сдержанность. Кашляет и отворачивается. У него загораются щеки. Я бы не покраснела, обнявшись с другом, но я недостаточно уверена, чтобы спросить, в чем дело. Я отгоняю эту мысль, комкаю салфетку и формулирую причину, по которой мне нужно уходить.
Часть 2. Сентябрь
Глава 16
Календарь каким-то образом перелистнулся на сентябрь. Я понимаю, что лето почти кончилось, только когда мой телефон жужжит, напоминая, что пора платить аренду. В «Украшениях Бруклина» работы больше, чем когда-либо. Всеми любимая звезда реалити-шоу обручилась в июне, у нее наше кольцо, так что немедленно последовал поток заказов на такие же кольца. Тем временем число подписчиков магазина в Инстаграме выросло до небес, это означает, что я провожу все больше времени в телефоне, отвечая на комменты и справляясь с постоянным наплывом сообщений в личку. Мы в самом деле зарабатываем серьезные деньги. Подъем бизнеса внушает мне надежды на будущее, но мы все ближе к дедлайну по продлению договора на аренду и ближе к свадьбе, которая кажется все менее реалистичной, если не появится жених.
Мои отношения с Блейком проходят отметку за отметкой: мы перезнакомились со всеми друзьями друг друга; он встретился с моими родными; мы вместе уезжали на выходные. Мы двигаемся вперед с пугающей быстротой. Но чем больше галочек мы ставим в списке, тем очевиднее становится, что надо пройти еще много всего до помолвки. Разве настоящие пары не обмениваются ключами? Они явно проводят вместе больше сорока восьми часов подряд. Я все еще переживаю, что слишком громко писаю у него дома.
Бывают моменты, когда я подумываю, не рассказать ли ему всю правду о наших отношениях. Я чаще, чем хотела бы это признавать, держусь с ним настороженно и не могу не думать, что причина в моем огромном секрете. Чем дольше я это от него скрываю, тем тяжелее понять, когда можно будет рассказать ему всю правду. Но если я с этим не разберусь, боюсь, он никогда не поймет, кто же я на самом деле.
Я почти открылась ему в тот вечер, когда он познакомился с моими родителями. Они как-то в пятницу в августе приехали из Мэна, чтобы забрать меня за день до вечеринки у моего дяди по случаю его выхода на пенсию. Я договорилась, что Блейк с нами пообедает. Он и мои родители опаздывали, я сидела одна за пустым столом пятнадцать минут, нервно перечитывая меню и гадая, как пройдет вечер. Мы с Холденом были вместе больше года, прежде чем решились познакомиться с родителями друг друга. Эти новые отношения в сравнении с теми достаточно сильны, чтобы знакомиться через пять месяцев? Я уже писала Блейку сообщение, объясняя, почему ему в итоге не надо приезжать, когда он приехал. Родители вошли в ресторан меньше, чем через минуту. У меня не было выбора, кроме как представить всех друг другу, словно все в порядке. Блейк, конечно, за пару минут очаровал их обоих. Мама кокетливо хихикала, когда он пожимал ей руку.
– Ох, Элайза, он красивый, – сказала она – вообще-то вслух – прямо при Блейке.
Работа и Блейк свели мое свободное время практически к нулю. Но я все-таки нахожу время для «счастливых часов» с Кармен и вечеров с Раджем. Теперь мы отваживаемся выйти за пределы бара – однажды вместе ели мороженое в Домино Парк; а еще как-то раз он повел меня на импровизированное выступление своего друга в UCB.
Летняя суета обрывается однажды в четверг, за день до того, как мы с Блейком должны поехать в гости к его семье в Массачусетс на День труда. Софи вваливается в магазин через парадную дверь, вытаращив глаза и задыхаясь.
– Я почти бежала от метро, – объявляет она, останавливаясь на пороге, чтобы отдышаться. – Мне сегодня утром звонил Блейк.
– Тебе звонил Блейк? – повторяю я.
Я разложила бархатные планшеты на прилавке и готовлю витрину к открытию.
– Он сказал – цитирую, – что готов сделать предложение и хочет сделать все правильно.
У меня начинает колотиться сердце. Я роняю угловатое составное кольцо с черными бриллиантами.
– Что он сказал?
– Он хотел, чтобы я дала ему совет, какое тебе выбрать кольцо. Он не был уверен, захочешь ты что-то от «Украшений Бруклина» или нет, и я такая: «Ну конечно, у нее должно быть наше кольцо, чтобы отрекламировать марку».
– Так ты превратила предложение руки и сердца от моего парня в совещание по маркетингу? – спрашиваю я, стараясь не рассмеяться.
Она продолжает, как будто я ничего не говорила.
– И он захотел узнать, нет ли какой-то вещи, которая тебе особенно нравится, или стиля, на который ему нужно обратить внимание. Это было даже мило, если честно. То есть ясно, что ему не все равно.
У меня кружится голова и подкашиваются ноги. Это все взаправду? Я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. К счастью, позади меня стоит табуретка, на которую я могу опуститься.
– Так что ты ему сказала?!
Она с наслаждением медленно ухмыляется.
