Потом я открываю почту. По сути, я занимаюсь в нашей компании пиаром, так что у меня в списке контактов есть редакторы свадебных блогов, сайтов о свадьбах и женские журналы. Я составляю письмо для рассылки с историей о своей помолвке и спрашиваю, не хотят ли они осветить это событие.
Конечно, я рискую. Но ничего не делать тоже рискованно. Меня пока никто не уличил в обмане, и на счет нашей компании текут деньги. Это можно считать маленькой победой. Разве нужно что-то еще?
Глава 3
Каждый четверг мы с Кармен встречаемся в «счастливый час»
[1] – с тех самых пор, как добыли поддельные документы на первом курсе университета, почти десять лет назад. Поначалу мы ходили в «Сигма Бургер Пай», бар студенческого братства за библиотекой, в котором волшебным образом позволяли платить за пиво университетскими купонами. Когда полиция его прикрыла меньше чем через семестр, мы переместились в «Крокодил Лаунж», где пиво стоило четыре доллара и с каждым заказом давали мини-пиццу. После выпуска мы перешли на новый уровень; сейчас мы в основном зависаем в винных барах и не вздрагиваем от цен на сырную тарелку. Так что не важно, что денек выдался адский – сегодня четверг. Время «счастливого часа». Традиция.
Ее очередь выбирать место, поэтому я бреду в Верхний Ист-сайд, чтобы встретиться с ней в «АОС Ист», французском винном баре. Мы там раньше не были, но у нас так всегда. Кармен не ходит в одни и те же заведения; ей слишком быстро надоедает. Этот бар нам обеим не по пути, но Кармен клянется, что винная карта того стоит.
Когда я захожу в «АОС Ист», мне кажется, что я перенеслась в Париж. Грязные кирпичные или выкрашенные в клюквенный цвет стены, вдоль них стоят книжные стеллажи с классикой, везде развешаны картины в золоченых рамах. На одной из стен гордо пестреет французский флаг, с потолка свисают лампочки на шнурах. За соседними столиками все говорят по-французски. Кармен за столиком у окна нельзя не заметить. Она в розовом комбинезоне и белых кроссовках, а в уши вдеты золотые серьги-кольца. В прошлом году она поменяла работу в отделе маркетинга древнего гиганта L’Oréal на относительно новый Тиндер и с тех пор придерживается расслабленного дресс-кода. Губы у нее накрашены малиновой помадой, она осторожно отпивает из бокала французское розе (единственное вино, которое признает достойным употребления). Когда она видит меня, ее брови взлетают вверх.
– Привет! Давай выкладывай подробности, – велит она.
Мы переписывались по поводу утреннего происшествия, но в личном разговоре все иначе. Сейчас она может изображать тошноту, когда я рассказываю, как Холден комментил меня в Инстаграме, может стянуть у меня с пальца кольцо, чтобы примерить. Официант приносит второй бокал розе, такого же, как у Кармен; по традиции мы заказываем друг для друга, если кто-то опаздывает, чтобы не пропустить предложение «счастливого часа».
– Так, но, если ты притворяешься, что помолвлена, разве тебе не нужен… жених? – спрашивает Кармен.
– У меня есть план! – объясняю я. – Что, если сделать вид, что я влюблена до безумия, но у него какая-то сверхсекретная работа и ему нельзя заводить аккаунты в соцсетях?
– Ну да, как тому консультанту, с которым ты ходила на свидание, – вспоминает она.
– Ну, по-моему, он это говорит девушкам, чтобы ни с кем из них не светиться в Инстаграме, но да, – говорю я. – Типа он работает на очень закрытый хедж-фонд, или на ФБР, или он миллиардер и считает, что он выше этого.
– Точно, их же кругом пруд пруди, – замечает она.
– А может, он пострадал при пожаре, лечится от тяжелых ожогов и пока просто не готов показать свое лицо? – спрашиваю я. – Нет, это, наверное, мрачновато. Может, он такой маргинал?
Кармен закатывает глаза.
– Ладно, ладно, серьезно, может, мне просто найти какого-нибудь молодого актера на роль жениха? – спрашиваю я. – Можно закинуть удочку, на Бродвее сразу найдется десяток подходящих кандидатов.
– Нет, – щурится Кармен. – Актеры ненадежные. И к тому же ты что, правда хочешь заплатить какому-то случайному чуваку с улицы?
Я пожимаю плечами.
– Можешь предложить что-нибудь получше? – спрашиваю я.
– Могу, – отвечает Кармен. Глаза у нее опасно поблескивают. – Я об этом думала сегодня на работе, меня вдохновило шоу «Холостяк».
– Не поняла?
– Соберем в одном месте десять, двадцать, сколько угодно подходящих чуваков, и ты сможешь из них выбрать.
– Нереально. Как ты собираешься это провернуть?
Она улыбается.
– Куда реальнее, чем кому-то платить.
План, насколько я понимаю, такой: Кармен хватает мой телефон, открывает Тиндер и ковыряется в моем профиле, пока я не начинаю выглядеть как приманка для будущего степфордского мужа, кошачья мята для парней, у которых в честь дедушек называют больницы и которые про Хэмптонс говорят «там, на востоке». Хорошо, что она мне все объясняет в процессе, а то я бы обиделась, что она удалила из профиля почти все мои фотографии. Свайпит она как гонщик: молниеносно принимает жизненно важные решения, расшвыривая холостяков. Она прагматична, никакого великодушия. Думаю, она знает, что делает. Наверное, она знает какие-то приемы, о которых я не подозреваю, потому что к тому времени, как мы приканчиваем сырную тарелку, у нее уже готов пул ухажеров, которые наверняка считают, что должны войти в тридцатку «Форбс» моложе 30 или в список 50 самых завидных женихов от журнала Town & Country. Я не так уверена в себе. Она пускается в лихой флирт. Телефон она от меня закрывает, но я вижу, с какой дьявольской быстротой она печатает; потом она прижимает телефон к груди, запрокидывает голову и ржет. Машет, чтобы принесли счет.
– Куда мы теперь? – спрашиваю я.
– К Дориану. Это в двух кварталах.
Я невольно строю гримасу.
– Вот поэтому я тебе и не говорила! – замечает Кармен. Она уже вытаскивает из кошелька двадцатки и собирает вещи. – Двое парней уже подтвердили, что будут там, а если они окажутся отстоем, поспорить готова, мы наберем еще кучу, у них там гнездо.
– А они как… огонь? Годные? Купятся? – спрашиваю я.
Она строит рожу.
– Увидим. «Огонь» – понятие растяжимое.
Я снимаю кольцо и кладу его в кармашек кошелька на молнии.
Надо отдать Кармен должное: «Дориан» – выбор удачный, хотя сама я туда бы не пошла. Старый бар в Верхнем Ист-сайде, ненадолго снискавший известность в 1986-м, когда его упоминали в таблоидах в связи с «убийцей-старшеклассником» – парень из выпускного класса сидел здесь со своей подружкой, потом затащил ее в Центральный парк, изнасиловал и убил. Бар, конечно, из прошлых времен, но сейчас здесь ничего особо мрачного нет: на столах веселенькие скатерти в красно-белую клетку, на стенах черно-белые фотографии в рамках, на которых всякие кеннедиподобные чуваки играют в поло или ходят под парусом, рядом висят войлочные вымпелы Лиги Плюща. Такой городской бар для тех, кто вырос в этом захлебывающемся деньгами районе и всю жизнь здесь живет.
