– Только не оставляйте меня на холоде – я встречу здесь свою погибель. И, кстати, вы выпускаете все ваше тепло. – Человеку, произнесшему эти слова, было по меньшей мере лет сто, и лицо у него было мятое, как использованная салфетка.
Гвен отступила, и незнакомец поднялся по ступенькам и вошел в теплую кухню.
– Мне нужна Айрис, – сказал он, опускаясь на стул.
– Конечно, нужна. – Гвен включила плиту под чайником. – Чаю?
– Я не со светским визитом.
– Прекрасно. – Она села напротив. – Вы же понимаете, что я не Айрис?
– Я из ума еще не выжил. – Старик сердито посмотрел на нее. – И я был на ее похоронах. После такого уже не встают.
– Обычно нет. Так что я могу для вас сделать?
Гость опустил глаза и ни с того ни с сего вдруг покраснел. Но на вопрос не ответил.
– Дело в том, что, как мы уже установили, я не Айрис, а поэтому помочь вам в любом случае не могу. Вам лучше отправиться в аптеку. Или к доктору. Или в неотложку. – Только убирайтесь из моей кухни.
Он поднял голову.
– Вы меня выпроваживаете?
– Нет. Дело в другом. Вас что-то смущает, а я не уверена, что смогу помочь, так что ваша попытка будет напрасной. Я занимаюсь рукоделием и антиквариатом и практически не знала бабушку. Не успела обжиться здесь, а люди уже идут и идут и не оставляют меня в покое.
Незнакомец пожевал губу.
– Айрис делала мне крем. Помогало при обострении отморожения.
– У вас отморожение? И чего здесь такого стыдного?
Старик с вызовом кивнул.
– Проблема в том, что я не знаю, как приготовить крем. И в ее рабочей комнате ничего не осталось. Насколько я смогла понять, из нее все убрали. Я не знаю, что в ней. Не знаю, с чего начать.
Он поднялся, хрустя суставами.
– Больше я вас не побеспокою.
На душе было гадко.
– Может, хотя бы чаю выпьете?
– Больше я вас не побеспокою, – упрямо повторил незнакомец.
– Мне правда очень жаль. – Гвен беспомощно оглянулась и заметила только что вынутые из духового шкафа фруктовые кексы. Она достала из буфета баночку.
– Вот, возьмите.
– Что это?
– Фруктовый кекс. Как-нибудь потом занесете мне банку.
– Он поможет?
– Нет, нет. Мне просто неудобно… вы пришли в такой холод и…
Старик взял коробку и положил ее в пакет, который достал из кармана пальто. Потом протянул руку, и они обменялись неуклюжим рукопожатием.
– Меня зовут Фред Байрс. Медоумид, шесть.
– Приятно познакомиться.
Он поднял руку и исчез, с удивительной быстротой пройдя по дорожке.
Гвен глубоко вздохнула, набрала номер, указанный на бланке фирмы, и попросила Кэма. Услышав его голос, она прислонилась к стене.
– Это Гвен. Гвен Харпер.
Голос тут же изменился. И она не могла винить Кэма. Он ясно дал понять, что по-прежнему сердится на нее за то, как она повела себя тогда, тринадцать лет назад. Время лечит – это большая, большая ложь.
– Хотела спросить, можно ли поговорить с тобой о моей бабушке. – Гвен пробежала взглядом по коридору, и ей показалось, что двери, как глаза, наблюдают за ней. – Я не знала ее, но вот теперь живу в ее доме. Это так странно. Разбираю ее вещи и ощущаю себя посторонней, вторгшейся в чужие владения.
– Ну так возвращайся домой, – холодно сказал Кэм.
– Не хочу, – сказала она, умолчав из осторожности о том, что никакого дома у нее нет. Хотя нет, дом у нее был. Эндхауз. – Я собираюсь остаться здесь.
Кэм не ответил, и Гвен показалось, что она слышит, как он усмехается на другом конце линии.
– По крайней мере, на какое-то время. – Ей так хотелось, чтобы Кэм не вел себя враждебно. Или чтобы ее не заботило так его поведение.
– Почему ты не спросила своих родственников? Свою маму?
– Они не ладили. Между ними случилось что-то, когда я была еще ребенком, и нам не разрешали видеться с ней. Не разрешали даже произносить ее имя. – Гвен принужденно рассмеялась – показать, что она понимает, как нелепо, как смехотворно это звучит. Что она, рассудительная, нормальная Гвен Харпер, никогда бы так себя не вела.
– Я плохо ее знал, – сказал Кэм. – Только в профессиональном качестве.
– И все-таки. Помочь может любая мелочь. Пожалуйста.
– Ты же вроде бы сказала, что живешь рядом с ее сиделкой? Уж она-то точно знает о ней больше, чем я.
– Она не сиделка. Просто помогала по дому. И у меня о ней другое мнение. Знаю, ты не обязан, но я не отниму у тебя много времени. Приеду в город, и мы могли бы просто выпить кофе. Или сходить на ланч. Я заплачу.
– Взятка – деяние противозаконное, сама знаешь.
Гвен улыбнулась, услышав, как смягчился его тон.
– Я на все готова.
На секунду-другую между ними повисло молчание. Потом он вздохнул.
– Завтра, после работы. По стаканчику.
– Замечательно. Огромное тебе спасибо и…
Он перебил ее:
– Угощаешь ты.
На следующий день Гвен постаралась припарковаться как можно ближе к городскому центру, с опозданием поняв, что было бы благоразумнее прийти сюда пешком. В конце концов она оставила «Ниссан» на платной парковке, откуда прошла еще милю до офиса Кэма. Он ждал ее в «Лексусе» возле тротуара. Гвен открыла дверцу, и Кэм вздрогнул от неожиданности.
– Привет.
– До паба далеко? Дело в том, что моя машина практически осталась в Эндхаузе. Ближе мне подъехать не удалось.
– Да, извини, с парковкой у нас тяжело.
– Ничего. – Гвен проскользнула в машину. Ей нужно было понизить уровень враждебности между ними и наладить отношения с Кэмом на взрослой основе. Вот только он не смотрел на нее, и это раздражало.
– Вообще-то, – заговорил Кэм, обращаясь к рулевому колесу, – я как раз собирался позвонить тебе и все отменить.
– Вот как?
Пронзительный звон бесцеремонно вторгся в их разговор, и Гвен оглянулась, пытаясь обнаружить источник ужасного звука.
– Да, – хмуро кивнул Кэм. – Это сигнализация. Пристегни ремень.
– Но мы же еще не поехали.
– В нас могут врезаться сзади, и тогда ты вылетишь через лобовое стекло.
Гвен набросила ремень.
– Вообще-то, – сказал Кэм нарочито небрежным тоном, – денек был тот еще, и я выжат как лимон.
– Мы договорились на определенное время. Чтобы отменить встречу, нужно звонить заранее. А если звонят перед самой встречей, то для того, чтобы ее сократить, а не отменить.
