– А как его зовут? У тебя есть кошачьи вкусняшки? Они любят с кошачьей мятой.
– Нет, имя я ему не даю. Если дам, то уже никогда не смогу от него избавиться.
Кэти посмотрела на нее как-то странно и снова повернулась к коту.
– Привет, Кот, – нежно сказала она.
Обойдя счастливую парочку, Гвен натянула резиновые перчатки и достала из-под раковины сверток мешков для мусора.
– Я приступаю.
Кэти погладила кота и ничего не сказала.
Гвен уже переставила поудобнее коробки и открывала первую, когда появилась Кэти. Парку она сняла и без нее сразу уменьшилась в размерах раза в три. Остановившись у порога, девочка огляделась и присвистнула.
– Офигеть.
– Вот уж да. – В полной мере оценить объем бардака Гвен смогла лишь после того, как начала перетаскивать коробки. – Я теперь вот думаю, может, просто закрыть дверь на ключ. В том смысле, что столовая не очень-то мне и нужна.
Кэти посмотрела на потолок.
– Там трещина.
– Твоя мама сказала, что он обвалится. Не говори, что я тебя сюда впустила, ладно?
Кэти улыбнулась. В первый раз.
– Ладно.
– Так ты хочешь помочь мне с этим? Я заплачу.
Улыбка растянулась, превратившись в подходящую случаю ухмылку. Теперь она стала похожа на ту веселую двенадцатилетнюю девчонку, какой ее помнила Гвен.
Она включила айпод, и надо же такому случиться – из динамика вырвался голос любимой певицы Кэти, Ареты Франклин. Племянница между тем с энтузиазмом атаковала картонную коробку.
– А ведь ты танцевала под эту песню, когда была маленькой.
Кэти промолчала.
Ладно.
Она вытащила из коробки охапку портьерного материала и уронила на пол.
– У тебя есть какая-то система?
– Мм, вообще-то нет.
– А надо. Как в «Прачечной».
– Ну, если ты так говоришь.
Кэти перевернула коробку вверх дном, потрясла и поставила на пол.
– Мне нужен фломастер.
– На кухне, – вздохнула Гвен.
Через два часа у них было уже несколько подписанных печатными буквами коробок: благотворительность, чердак и дом, – и три черных мешка для мусора. Кроме того, в пластиковом ящике лежали старые записные книжки, листки, исписанные почерком Айрис, и помеченные звездочками квитанции из ломбарда.
– Квитанции-то хотя бы можно выбросить. Это же просто мусор.
– Не могу. Айрис их сохранила, и выбросить нельзя, пока я не узнаю зачем.
Гвен не хотела признаваться, что у нее рука не поднимается выбросить то, на чем писала Айрис.
– Может быть, они были нужны ей для налоговой декларации. Папа тоже все свои хранит.
– Хорошая мысль. – Гвен невольно нахмурилась, услышав пугающие слова, и перевела взгляд на аккуратно подписанные коробки. День прошел не зря, достижения налицо. Она достала кошелек и вынула пятифунтовую банкноту.
Кэти опустила глаза.
– Не надо ничего платить. Мне это было в удовольствие.
Гвен тем не менее вручила ей деньги.
– А за это я отвезу тебя домой.
Кэти насупилась.
– Или в город, – продолжила Гвен. – И мы могли бы угоститься горячим шоколадом.
Племянница заулыбалась.
– А можно я еще как-нибудь приду? Поиграть с Котом.
– Конечно. – Как быстро у подростков меняется настроение. Гвен попыталась вспомнить, как это было у нее.
Кэти уже выбежала в прихожую и схватила парку.
– Принесу ему вкусняшек.
По дороге в Бат племянница не умолкала. Гвен постаралась расслабиться и получить удовольствие от общения, но ее мучило затаившееся чувство вины. Перед глазами снова и снова вставало напряженное, с застывшими чертами лицо Мэрилин Диксон. Какая досада.
– А ты что думаешь? – Кэти смотрела на нее так, будто ждала ответа на какой-то жизненно важный вопрос.
– Э…
– Знаю, ты думаешь, что мне нужно учиться стоять за себя. Так мама говорит.
– Ну, я…
– Но Имоджен такая… такая упрямая, понимаешь? – Кэти скорчила гримасу, и Гвен едва не прыснула со смеху.
– А еще она крутая. Куда круче, чем я. У нее уже в девять лет был бойфренд.
– Ну, это…
– И она всегда хорошо выглядит. У нее самые лучшие волосы.
– Волосы – это хорошо, – успела вставить Гвен.
– Я просто не уверена насчет вечеринки. – Кэти умолкла ровно настолько, чтобы перевести дух. – Наверно, подожду, а там видно будет.
Припарковав машину, Гвен повернулась к племяннице и уже открыла рот, чтобы спросить, кто такая, черт возьми, Имоджен и о чем вообще идет речь, но тут Кэти одарила ее широкой улыбкой.
– Спасибо тебе огромное, тетя Гвен. Поговорить с тобой такое удовольствие.
– Всегда пожалуйста, – осторожно, чтобы не попасть впросак, сказала Гвен.
Кэти вдруг притихла и умолкла – впервые за последние полчаса.
– Хочу спросить у тебя кое-что.
– Валяй, – с внезапно проснувшимся чувством беспокойства согласилась Гвен.
– Мама сказала, что ты иногда помогала полиции.
– Она так сказала?
– А это неправда? – огорчилась Кэти.
– Отчасти правда. Помогала. Но только однажды. И мне как бы не положено об этом рассказывать.
В глазах девушки вспыхнули искорки любопытства.
– Так ты агент?
Гвен рассмеялась.
– Нет. Я совсем не такая крутая.
– А что ты делала?
– Кэти, – мягко предупредила Гвен, – твоя мама…
– А, да знаю я. – Кэти махнула рукой. – У нее совсем уже крыша поехала.
Отлично. Гвен постаралась не обижаться.
– Так ты этим занималась? И поэтому уехала?
– Все не так просто.
Кэти не сдавалась.
– Это как?
Гвен помолчала, раздумывая, как бы выразиться аккуратнее.
– Способность находить потерянные вещи – это вовсе не что-то особенное.
– Не всегда срабатывает? – спросила Кэти, перебирая бахрому шарфа.
Гвен покачала головой.
– Что-то находится всегда. Вот только это не всегда то, что ищешь. – От лжи зачесалось левое ухо. Но и сказать правду своей румяной племяннице она не могла. В тот единственный раз, когда Гвен использовала дар, чтобы помочь полиции, все закончилось тем, что ее занесли в список подозреваемых по делу об убийстве. Да, ненадолго, но и этого было вполне достаточно. Она закрыла глаза, отгоняя видение: бледное, распухшее от речной воды, облепленное водорослями тело мальчика.
