– Новинка от «Маттел», Социалистка Гвен.
– Хуже. Коллекционная фигурка. Всегда.
Кэм рассмеялся. Оглядел комнату.
– Я в этой комнате впервые.
– Думаю, здесь Айрис и работала. Вот, понемножку прибираюсь. – Гвен показала на картонный ящик, заполненный стеклянными баночками. – Что с этим делать, не представляю. Выбрасывать как-то не хочется.
– А это что за коробки? – Кэм пробежал взглядом по полкам.
– Эти – мои. Перенесла вчера.
– А, ясно.
– Не смотри так удивленно. Ничего особенного в них нет.
– То есть ты обустраиваешься.
– Дом по-настоящему хороший. – Гвен отвернулась, чтобы не видеть выражение на его лице. Если он ужаснулся, как Руби недавно, то лучше ей об этом не знать. Так что она сосредоточилась на витрине. Ящик лежал на боку, оклеенный изнутри полосатыми обоями. Нижний край был застелен ворсистой тканью пурпурного цвета. У одной стенки находилось миниатюрное кресло, обтянутое темно-зеленым бархатом, и двухдюймовая репродукция вангоговских «Подсолнухов», которой Гвен втайне гордилась. Именно репродукция и привлекла внимание Кэма.
– Твоя работа?
– Да.
– Очень хороша.
– Спасибо.
– Вот только… уж извини… краски не те.
Гвен рассмеялась.
– Тут все зависит от перспективы.
– Не понимаю.
– Такая маленькая шутка. Я сделала это нарочно, чтобы люди отыскали сами.
– Как пасхалка?
– Извини?
– Это такой секрет в компьютерной игре и программе… – Кэм не договорил. – Неважно.
Гвен сняла с полки еще одну коробку.
– Как и вот здесь. Посмотри.
Эта витрина была у Гвен одной из любимых. С первого взгляда она напоминала коробку со швейными принадлежностями – катушками хлопчатобумажных ниток, ножницами, наперстком, – среди которых прятались крохотные фигурки. Так из катушки с нитками выглядывала темноволосая девочка с ярко-красными губами, с ручки ножниц свисал мальчишка в желтом комбинезоне, а в булавочной коробочке скрывалась лохматая собачонка, царапавшая лапами прозрачный пластик. Снаружи, на «полу», лежала миниатюрная косточка.
– Ха. – На мгновение Кэм как будто лишился дара речи. Потом выпрямился. – Ты готова или будешь переодеваться?
Гвен посмотрела на свои джинсы. Хорошо, что это не настоящее свидание.
– Я готова.
Подъезжая к большому, с четырьмя спальнями, дому Руби на симпатичной улочке на окраине Бата, Гвен вспомнила, как они, взявшись за руки, гуляли здесь по субботам. Какими безжалостными были в своих суждениях о благополучных, зажиточных горожанах. Дамах, проводящих время за ланчем, и мужчинах в шарфиках и куртках «Барбур». И вот теперь на открывшей дверь Руби были пошитые на заказ черные брюки, черный в белую полоску топ и завязанный аккуратным узлом шелковый платочек на шее. И когда же, черт возьми, все успели так повзрослеть, невольно подумала Гвен.
– Кэм! Как мило, что ты пришел. – Руби наклонилась, подставляя щеку для поцелуя, и в ее ушах блеснули сережки с брильянтами. – И ты молодец, что выбралась. – Взгляд Руби скользнул по наряду сестры и многозначительно задержался на голубых «конверсах». – Проходите. Дэвид сейчас спустится. Он только-только с работы. Ты же знаешь, Кэм, как оно бывает.
Гвен закатила глаза, но заметила, что Кэм смотрит на нее и улыбается, и шепнула:
– Молчи.
Они сидели в кремовой с золотом гостиной и потягивали джин с тоником, когда в комнату вошел Дэвид. Держался он, как всегда, сдержанно, но по тому, как коротко потрепал ее по руке, Гвен поняла, что ему приятно ее видеть. А вот возвращение в их жизнь Кэма его определенно не обрадовало.
– Хочешь пива? – спросил он.
– У меня вот это. – Кэм поднял хайбол, который несколько секунд назад сунула ему в руку Руби.
– Нет. Ты хочешь пойти и выпить пива, – уперся Дэвид. – Прямо сейчас.
– Оки-доки. – Кэм поднялся, поставил стакан на сланцевую подставку на стеклянном столике и последовал за Дэвидом.
– Вот за кого надо держаться, – сказала Руби, проводив его взглядом.
Сердце у Гвен дрогнуло. Знаю, подумала она и как бы невзначай спросила:
– Почему ты так говоришь? Из-за того, что у него стабильный доход?
– Он воспользовался подставкой. Чтобы приучить к этому Дэвида, потребовалось пять лет.
Гвен рассмеялась. Шутка. Конечно, Руби пошутила. В какой-то момент сестра так сильно напомнила мать, что она даже растерялась.
– Ты в порядке? – с беспокойством спросила Руби. – Немножко бледная.
– У меня все хорошо. – Гвен приложилась к стакану, позабыв, что вообще-то не любит джин. Она еще кашляла, когда мужчины вернулись в гостиную.
– А где Кэти?
– Наверху. Прихорашивается, – объяснила Руби, и в этот самый момент дверь открылась, и в комнату вприпрыжку вбежала Кэти.
– Поздоровайся с Гвен и Кэмом, – сказала Руби, не дав дочери возможности открыть рот первой.
– Привет, тетя Гвен. – Девушка молча кивнула Кэму. Было заметно, что она нервничает.
– Поможешь мне? – спросил Дэвид, и они отправились на кухню.
– Вы, двое, идите-ка в столовую. – Руби поднялась. – А мне надо проследить, чтобы Кэти не устроила случайно пожар.
В столовой Гвен первым делом спросила, что хотел Дэвид.
– Ничего. Просто спрашивал о моих намерениях.
– О боже. – Гвен закрыла ладонями лицо. – Извини. Мне же тридцать один, черт бы их всех побрал. – Ее так и тянуло спросить, что же он ответил. Как будто это имело значение.
– Я сказал, что обошелся с тобой по-свойски и теперь мои намерения исключительно благородны.
– О! Это хорошо. – Гвен почувствовала, что краснеет.
– Шучу, – успокоил ее Кэм. – Думаю, Дэвид мог бы и убить. По-моему, он всерьез принял на себя роль старшего брата.
– Так я и знала. – Гвен неловко рассмеялась. – Раньше он всегда беспокоился из-за нас с тобой. Потому что никогда тебе не доверял.
– И был совершенно прав, – прошептал Кэм и грязно улыбнулся. Сердце у Гвен затрепыхалось, получив дозу адреналина.
К счастью, появление Дэвида и Кэти с подносами избавило ее от необходимости что-то говорить.
– Ну что, – сказала Кэти, когда все похвалили безупречно поданные эскалопы, – вы станете моим новым дядей? – Она выразительно уставилась на Кэма, а Гвен едва не поперхнулась второй раз за вечер.
– Кэм – наш старый друг, – напомнила Руби. – Я тебе уже говорила.
– Обещаю, скучными историями из прошлого мы тебя утомлять не станем. – Кэм похлопал Гвен по спине. – О чем бы ты хотела поговорить?
