– Ты в порядке?
Она встряхнулась.
– Думаю о Руби и Кэти, о Дэвиде и о нас. Любопытно, как жизнь поворачивается. – Гвен помолчала. – А еще я думала об Арчи. Песике Хелен. О нем ты меня не спрашивал. Что ты об этом думал?
– Ты угадала.
– Не просто угадала.
– Угу.
Кэм свернул на дорогу к дому, и «Лексус» запрыгал по выбоинам.
– Надо обновить покрытие.
– Когда выиграю в лотерею, – резко, о чем тут же пожалела, ответила Гвен. – Извини. Моей Нанетте тоже не нравится. Подвеске на пользу не идет.
– Нанетте?
– Я так называю свой фургон. «Ниссан-Ванетт». Нанетта. Ясно же.
– Ясно.
Кэм припарковался возле Эндхауза. В прихожей горел свет и, просачиваясь сквозь витражное стекло над передней дверью, ложился цветными пятнами на заросшую тропинку.
– Спасибо за сегодня, – сказал он.
– Не за что, – сдержанно ответила Гвен. – Спасибо, что подбросил.
Она вышла из машины, и сердце заколотилось, когда за спиной стих двигатель и Кэм последовал за ней. Джентльмен. Простая любезность.
Пока Гвен возилась с ключами, пытаясь открыть дверь, Кэм подошел сзади и накрыл ее руку своей. Она повернулась.
– Мне можно войти?
– По-моему, мы теперь просто друзья, разве нет?
– Завершение просрочено. – Кэм криво улыбнулся. А потом поцеловал ее.
Она ответила, испытав огромное облегчение от того, что он снова обнимает ее.
– Я не хочу этого, если ты не уверен.
– Я пытался держаться подальше от тебя, Гвен Харпер. Почему-то не получается.
В прихожей первой на пол упала сумка Гвен, за ней через секунду последовали их пальто. Они направились к лестнице, когда Кэм вдруг остановился и охнул от боли.
– Кот! – сказала Гвен.
Кот убрал когти и потерся о ноги Кэма.
– Пожалуй, его лучше покормить.
Кэм закатал штанину и принялся рассматривать царапины.
На кухне Гвен попыталась успокоиться и рассуждать здраво. Одна ночь – это всего лишь одна ночь. Но одна ночь как повторение – это что?
Ее внимание снова отвлек Кот. Подойдя к задней двери, он сердито распушил шерсть на загривке и замахал хвостом.
– Что теперь? – Гвен открыла дверь.
– Что-то не так? – Подойдя сзади, Кэм положил руки ей на плечи, и она поняла, что, должно быть, вскрикнула.
– Извини. Это…
На ступеньке лежало что-то пушистое. И оно не шевелилось.
– Что это?
– На подарок от Кота не похоже. Надеюсь.
Гвен наклонилась, всматриваясь в тусклом свете в меховой комочек. Это был кролик. На серой шерстке темнела засохшая кровь и что-то еще, что могло бы быть кровью, если бы было разлито, а не рассыпано. Земля.
– Все в порядке. Наверно, уже старичок. Прожил хорошую жизнь, поел досыта одуванчиков.
– Кровь, кости и земля. – Голос Гвен прозвучал глухо. Она отодвинулась от Кэма. – Мне нужно его похоронить.
– Сейчас? – удивился он, но Гвен уже переступила через мертвого кролика и шагнула в темный сад.
– Ладно, – сказал Кэм. – Сейчас так сейчас.
Ее трясло от холода. Надо было накинуть пальто. И, наверно, надо было отправить Кэма домой. Теперь будет думать, что у нее крыша поехала. Ей было по-настоящему плохо, но она знала, что должна похоронить несчастное животное и постараться нейтрализовать вызванную его убийством дурную магию.
– Гвен, вовсе не обязательно делать это сейчас. Гвен…
Голос Кэма доносился как будто издалека. Как там сказала мать? Кровь, кости и земля. Магия крови – магия древняя, сильная и страшная. Вот же дерьмо.
С тяжелым сердцем Гвен дошла до пристройки, отыскала лопату для угля и, подхватив застывшее тельце, переложила его в пакет для мусора. Потом выкопала неглубокую могилу в конце сада и пометила ее куском гранита из декоративной горки. От работы она даже вспотела, но когда откинула упавшие на глаза волосы, обнаружила на них льдинки.
Отдышавшись, Гвен оглянулась. Кэм стоял неподалеку и наблюдал за ней. Он уже надел свое шерстяное пальто, и лицо его приняло знакомое непроницаемое выражение.
– Так-то лучше, – сказала Гвен.
– Я хотел помочь, но ты, по-моему, не слышала.
Она прошла мимо него, стараясь не думать о том, как сейчас выглядит.
– Пойдем в дом. Надо выпить.
Кэм не ответил, но последовал за ней.
Едва переступив порог кухни, Гвен ощутила зло. Оно нахлынуло на нее. Заговор. Проклятие.
– А теперь еще что? – с ноткой досады спросил Кэм, но ей было не до него. Несколько секунд Гвен стояла, не опуская ногу на пол, потом все же заставила себя сделать шаг и почувствовала идущие от земли пульсирующие вибрации. Она перевела дух.
– Этого кролика убили и оставили для меня. Тут не до шуток…
– Нет. – Кэм закрыл дверь и задвинул новую задвижку. – Это просто безумие.
– Это проклятие. – Гвен дрожала и ничего не могла с этим поделать. – Здесь что-то не так. Думаю, дом сердится. Или же в нем что-то есть. Что-то плохое, а я не знаю, как это исправить.
Кэм медленно повернулся.
– У тебя шок и…
– Давай поедем к тебе. Пожалуйста. Этому дому нужно дать время, чтобы успокоиться и прийти в себя.
По пути оба молчали. Гвен не произнесла ни слова до самого конца, и Кэм, к счастью, не пытался завести разговор. Машину он вел осторожно, и с каждой милей, отдалявшей их от Эндхауза, сковывавшее ее напряжение ослабляло свои тиски.
В квартире Гвен сбросила флисовую куртку с капюшоном и кинула шапочку с помпоном на плексигласовое кресло в стиле Филиппа Старка.
– Выпьешь?
– Нет. Да, налей. – Гвен огляделась. – Что-нибудь такое, чтобы я ничего не запачкала, если уроню стакан.
– С чего бы тебе его ронять? – удивился Кэм.
– Все это… – Гвен махнула рукой. – Приглашение к хаосу. Вопрос, ждущий ответа. Бокал красного вина, ждущий, чтобы его выплеснули на коврик.
Кэм уставился на бледно-бежевый ковер.
– У меня нет коврика.
– Тогда на софу. – Гвен кивком указала на белую софу.
– Пожалуйста, не надо. Она совсем новая.
Гвен села на софу, соскользнула вперед и тут же выпрямилась.
– Ух ты.
– Да, к ней надо привыкнуть. То ли кожа полированная, то ли еще что. – Кэм исчез ненадолго и вернулся с бутылкой лагера и стаканом белого вина, который передал Гвен. – Ты вроде бы успокоилась. Что это там было?
