– Уехала, вот и полегчало. Думаю, дом рассердился, хотя я и похоронила кролика. Я подожду, пока он придет в норму, а потом оставлю тебя в покое.
Кэм отпил пива.
– Ты понимаешь, что это звучит немножко безумно?
– Я не сумасшедшая. Кто-то желает мне зла. Не знаю, что я сделала, но кто-то ненавидит меня всерьез. И этот ненавистник свое дело знает, потому что кролик – не случайность, не просто так. Магия крови. – А раз так, поняла вдруг Гвен, значит, Патрик Аллен вне подозрений. Да, Патрик мог заплатить кому-то, чтобы испортили ее бойлер, но сделать что-то вот такое – нет. Магия крови не только самая темная и самая сильная, но и самая омерзительная.
– По-твоему, кто-то убил кролика и подбросил его тебе?
Гвен попробовала вино.
– Ты не мог бы перестать избегать этой темы? Ты сам был там, когда я нашла собачку, видел, как я помогла Брайану, я рассказывала тебе, как разыскиваю вещи для своего бизнеса, как узнаю о том, о чем…
– С собакой тебе просто повезло.
Гвен замолчала, но сумела сохранить нейтральное выражение.
– Нет, дело не в везении, – ответила она после короткой паузы.
– Послушай, я понимаю, что у тебя… э… альтернативное воспитание, но ведь не может быть, чтобы ты верила во все такое.
– К сожалению, выбора у меня нет. Знаю, ты считаешь, что я ненормальная.
– Я так не считаю, – возразил Кэм. – Я считаю, что тебя воспитывали в определенной вере, и это оказало на тебя сильное влияние.
– Ты знал о моей матери?
– Слышал кое-что. – Кэм смущенно отвел глаза, и Гвен ощутила знакомую пустоту в желудке.
– Ты не рассказывал.
Кэму почти удалось удержаться от улыбки.
– Меня больше интересовало, какая ты без одежды.
– О.
На его лице мелькнула тень раздражения.
– Никаких магических сил нет и быть не может. И ты сама не веришь, что обладаешь ими. Не можешь верить в такое.
Гвен усмехнулась.
– А как же готовка? Это ведь своего рода магия. Берешь муку, яйца, масло и получаешь нечто, что совершенно не похоже ни на первое, ни на второе, ни на третье.
– Это химия, Гвен.
– Да, теперь мы это знаем. Возможно, в будущем наука объяснит, почему я умею находить вещи.
Кэм покачал головой.
– Не хочу об этом говорить. Ты лучше всего этого. Магия – это слово, которым пользуются дети и взрослые, чтобы облапошить слабых и глупых.
– Так, по-твоему, я мошенничаю ради денег? – Гвен побледнела, и даже губы сжались в тонкую линию. С преувеличенной осторожностью она поставила стакан на кофейный столик.
– Не знаю. Надеюсь, что нет, потому что иначе ты выглядишь просто легковерной простушкой и… – Кэм остановился. – Извини. Я не это имел в виду.
– Думаю, именно это. – Гвен подхватила куртку и шагнула к двери.
Кэм схватил ее за руку.
– Не уходи. Извини.
– Ничего. – Гвен отвернулась. – Я в порядке. Спасибо за угощение.
– Послушай, для меня это щекотливая тема. Мне не нравится, когда кто-то пользуется доверчивыми людьми, и ты не можешь не признать, что в этой области много шарлатанов.
– Я не из их числа, – сдержанно ответила Гвен. – И сейчас ухожу домой. Спасибо за вино. – Она сунула руки в рукава куртки.
– Позволь хотя бы отвезти…
– Нет. Мне нужно прогуляться. Остыть. И дом тоже пусть остынет. – Она открыла дверь.
– Мне правда очень жаль. – Кэм пересек комнату и подошел к двери. – Я тебе верю.
– Неужели? – удивилась Гвен.
– Я верю, что ты в это веришь. Да.
– Это не совсем то же самое, – вздохнула она.
– На большее я не способен, – с обреченным видом сказал Кэм.
Гвен понимала, каково ему сейчас.
– Пожалуйста, разреши мне отвезти тебя домой, – повторил он после паузы.
– Не надо обо мне беспокоиться. К тому же все вокруг только и говорят, какой чудесный город Пендлфорд.
– Ты говоришь об этом с какой-то горечью. Почему?
– Тебе не понять. – Ты здесь свой.
Кэм посмотрел на нее едва ли не с отчаянием.
– Зачем ты постоянно это делаешь?
– Что?
– Замыкаешься. Или отвечаешь одним словом. Уходишь от вопроса. Меняешь тему. Ты и раньше это делала. Я забыл, наверно, потому что идеализировал в тебе все. В тебе, в нас. Но это чертовски раздражает. Почему ты не можешь просто поговорить со мной?
Гвен поймала себя на том, что снова как будто встала на паузу. Умолкла.
– Ты же не хочешь слушать, каково мне сейчас. Трудно разговаривать, когда половину сказанного тобой воспринимают как бред сумасшедшего.
– А как же насчет всего остального? Настоящего?
– Но это и есть настоящее. Знаю, ты не веришь. Думаешь…
– Я думаю, ты пользуешься этой выдумкой, чтобы прятаться за ней. Как тогда, когда ты уехала. Ты не смогла со всем этим справиться, поэтому просто сбежала.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
– Возможно. Именно это я и имею в виду.
– Помнишь вечеринку по случаю пятидесятилетия твоего отца?
Кэм нахмурился.
– При чем здесь та вечеринка?
– Ты сказал мне о ней, а я даже не знала, пойду ли туда и знает ли твой отец о моем существовании.
– Не понимаю…
– Перед этим мне позвонила твоя мать. Хотела убедиться, что я не приду. А еще сказала, что я тебе не пара.
Кэм улыбнулся.
– Похоже на нее. На самом деле она просто очень…
– Она сказала, что я тяну тебя назад, что, если ты не безразличен мне, я должна уйти.
Кэм уже не улыбался.
– Она сказала, что я помешаю твоей карьере и сломаю тебе жизнь.
– А ты взяла и уехала. – Лицо его затвердело, напомнив своим выражением захлопнувшуюся дверь.
– Мне было восемнадцать. А она умела напугать. – Гвен знала, что оправдание звучит неубедительно. В конце концов, восемнадцать лет не восемь.
– Но ты же ничего мне не сказала.
– Мои отношения с тобой и твоей семьей складывались не блестяще, – тщательно подбирая слова, сказала Гвен. – Я не хотела, чтобы стало хуже. И даже допускала, что она, может быть, права.
– О чем ты говоришь?
– Я не вписывалась в тот мир.
– Я тебя и не просил. – Кэм с видимым раздражением пригладил волосы.
