– Айрис приходила к нему, не так ли?
– Сказала, что может помочь. Он поверил ей.
– Айрис сказала, что вылечит его?
Лицо Элейн исказила гримаса.
– Нет.
– А что сказал ваш муж? – Гвен вдруг почувствовала, как важно объяснить, что Айрис не сделала ничего плохого. Что она изо всех сил старалась помочь.
– Он так страдал. Мучился от боли. Даже морфин не помогал.
– Но что он сказал?
Воспоминания унесли Элейн в прошлое. Она смотрела на Гвен, но видела что-то другое.
– Он сказал, что она утешала его.
В голосе ее прозвучала такая боль, что Гвен даже сжалась.
– Вы злитесь из-за того, что он обратился к кому-то другому, – сказала она, чувствуя себя настоящей мучительницей.
– Я была его женой, – с отчаянием заблудившегося ребенка произнесла Элейн. – Представьте, как это выглядело.
Гвен чуточку полегчало.
– Это не одно и то же, и я не Айрис. Вы не можете вытолкать меня из города. Только не в этот раз. И я не позволю вам украсть у меня мой дом.
– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. – Элейн пыталась сохранить остатки самообладания, но щеки ее покраснели, а голос дрогнул.
– Думаю, вашему сыну будет не очень приятно узнать, что вы украли хранившиеся в фирме документы, но я готова промолчать, если вы прекратите ваши попытки развести нас.
Глаза у Элейн вспыхнули.
– Он не поверит вам.
– Возможно. Хотите рискнуть?
Элейн на секунду задумалась.
– Ладно.
– Прекратите давить на Кэма. И скажите Лили, чтобы отозвала из суда свое заявление. Если документ на право владения домом появится в папке в ближайшие дни – папка будет лежать на столе в кухне, – то я посчитаю, что он попал туда… неким чудесным образом.
– Я согласна на ваши условия. – Каждое слово далось Элейн полным напряжением сил.
Гвен вспомнила Фелисити и ее рассказ о рождественских вечеринках. Представила, как Элейн, словно сутенерша, подводит к Кэму подходящих, по ее мнению, молодых женщин.
– А еще пригласите меня к вам домой и покажите, что вы мне рады.
Элейн, похоже, собралась возразить, но Гвен не дала ей такой возможности.
– В противном случае я не только расскажу обо всем Кэму, но и дам Райану пикантный материал для газеты. Внутренняя кража в фирме «Лэнг и сын». Некрасивая история.
Элейн закрыла рот и метнула в Гвен убийственный взгляд.
– Вы этого не сделаете. Не станете вредить Кэму.
– А что делаете вы, пытаясь его контролировать?
– Я делаю только то, что идет ему на пользу.
– Вам повезло, что его подростковый бунт свелся к тому, что он переспал с неподходящей подружкой. Так мы договорились?
Элейн кивнула.
– Отлично. – Гвен поднялась. – Я принесла вам кое-что. – Она расстегнула сумочку и достала блокнот. – Айрис вела дневник. Здесь есть записи о мистере Лэнге. О вас, боюсь, она была не лучшего мнения, но я подумала, что вам, наверно, хотелось знать, о чем они говорили.
– Я не интересовалась личными делами мужа, – церемонно заявила Элейн.
– А стоило бы. – Гвен положила блокнот на столик. – Не провожайте, я найду дорогу сама.
Элейн промолчала, и Гвен в одиночестве прошествовала через отдающийся эхом холл к передней двери. Она не знала, что оставила там – уютное одеяло или бомбу, – но дневник, похоже, принадлежал не столько ей, сколько Лэнгам. А наследство не выбирают.
Уже через несколько минут вся ее бравада улетучилась. На шее выступили капельки пота, руки предательски дрожали, а прохожие, казалось, посматривали на нее искоса. Недоверчиво. Неприязненно. Волна враждебности Элейн догнала ее и ударила так, что защипало в глазах. Фрик. Недостойная. Извращенка. Не наша.
Какая-то женщина, проходя мимо, крепче сжала руку плетущегося рядом ребенка. Скорее всего, она просто готовилась перейти улицу, но Гвен восприняла жест как еще одну пощечину. Пойти в паб? Там, по крайней мере, ее наверняка ждет теплый прием.
Боб, вопреки обыкновению, не маячил за стойкой, а ходил по залу, вытирая столы и расставляя наборы со специями перед наплывом посетителей. Гвен бросила сумочку на ближайший к камину столик и опустилась в уютное кресло.
– Все в порядке, Гвенни? – спросил Боб. – Как делишки?
– Это что, шутка такая?
Боб усмехнулся.
– Просто выражение.
Гвен убрала сумочку и драматически опустила голову на поцарапанную поверхность стола.
– Меня все ненавидят. Я – неудачница. Мне бы просто уехать, но нет, уехать я не могу – денег нет. И будущего нет. – Она хотела сказать и бойфренда нет, но сдержалась – получалось слишком уж жалобно, и даже ее собственное ухо резали плаксивые нотки.
– Судя по тому, что я слышу, ты – герой часа, – сказал Боб.
Гвен подняла голову.
– Что?
Боб помахал тряпкой.
– Да, да. Фред говорит, что давно уже не чувствовал себя так хорошо. Правда, Джек? – обратился он к старику в ношеном коричневом костюме. Гвен видела его раньше – всегда на одном и том же месте, в одном и том же костюме. Гвен допускала, что дома у него шкаф забит одинаковыми коричневыми костюмами, но верилось в это с трудом. Джек оторвал слезящиеся глаза от газеты, которую держал перед самым носом.
– Что?
– Подтверди, что наша Гвенни – настоящий герой.
– Да, она хорошая девочка, – кивнул Джек и, одарив Гвен улыбкой и видом своих неровных зубов, что случалось с ним нечасто, снова скрылся за газетой.
– Продолжай в том же духе, и тебе поставят здесь статую, – сказал Боб.
– Нет уж, спасибо, – сказала Гвен, стараясь не думать о мемориальной дощечке в память о Джейн Морли на стене паба.
– Тебе виднее. – Бармен пожал плечами. – Так или иначе, для половины города ты что-то вроде ангела-хранителя.
Его дружеская улыбка не рассеяла всех сомнений Гвен.
– А как же другая половина? Что они говорят?
Он отвернулся.
– А до них тебе какое дело?
– Они считают меня мошенницей. Считают, что я веду здесь какую-то долгую игру. Что однажды они проснутся, а меня нет – удрала со всеми городскими сокровищами в заднем кармане. Или совращаю городскую молодежь. Или позорю Пендлфорд своим присутствием и мараю его репутацию. Что из-за меня город не получит грантов на развитие и потеряет туристов.
– Стоп, Гвенни. Хватит. – Боб помахал бутылкой с очистителем. – Не драматизируй. Думаю, большинство об этом вообще не думает.
