Уел! Его предшественник и мой бывший господин Хенрик Валезы был далёк от образа идеального правителя, впрочем, нынешнее царствование во Франции Генриху тоже не слишком удалось. Профнепригодные короли, увы, встречаются чаще великих правителей.
– Стало быть, литовская партия усилилась?
– Отнюдь, ваша светлость. Его величество – мадьяр, у него собственные фавориты. От литовских магнатов он так же далёк, как и от польских.
Хорошая новость. С королевской армией, созванной посполитым рушеннем, моё маленькое войско не справится. Тридцать три голландца, среди них двое невоенных, сто пять испанцев с моей четвёркой и семьдесят прусских наёмников при шести лёгких полевых орудиях – кулевринах способны справиться с крупным отрядом шляхты. Польско-литовские вояки предпочитают конный строй. По моему замыслу, если испанцы успеют похватать из телег свои громадные пятиметровые копья и выстроятся, а ландскнехты с мечами прикроют им спину и будут рубить всякого, прорвавшегося сквозь строй, то пушкари и голландские стрелки с мушкетами спокойно перестреляют несколько сотен нападавших. Не думаю, что посполитые рыцари сильно превосходят самураев, которых де Каррион уничтожал пачками, имея куда меньше людей.
– Вы уже подумали о замке? Было бы чрезвычайно желательно, чтобы его владелец принадлежал к роду, что-то задолжавшему Радзивиллам.
– Понимаю, ваша светлость. Это не сложно. Проклятые литовские ростовщики опутали долговыми сетями всю Польшу, и я недоумеваю – откуда у них столько золота?
Их богатство как раз не загадка. Балтские князья за несколько столетий от Миндовга до Витовта захапали колоссальную славянскую территорию и веками жили доходами с неё, жируя, причём не только правящая династия, но и магнаты. Долго и успешно грабили Московскую Русь, пока не пришла расплата… Впрочем, главная попытка реванша с самозванцем на московском престоле ещё впереди, если только в этом мире не наступит иной вариант Смуты.
Предвкушая интерес в сделке с имуществом Радзивиллов, градоначальник радушно выделил мне гостинные покои в своём доме, войско разбрелось на постой по квартирам. Я наказал платить и не обижать городских обывателей, вызвав прилив крови к роже ванн Граатена, казначея экспедиции, трясущегося по приказу роттердамского пенсионария над каждой монеткой, и откровенное уныние у испанской сборной, воины которой привыкли чувствовать себя в Нидерландах как на оккупированной территории, где захватчикам всё дозволено.
Выпала честь занять апартаменты, в своё время предоставленные Генриху, в моей бывшей комнате разместились Ногтев с Жозефом, сколько я ни противился низведению витязя до уровня прислуги. Я больше не именовал его напарником даже в мыслях, последнее время «при начальстве» (то есть при мне) больше ошивался дон Альфредо, командующий испанскими наёмниками.
Жозеф помог мне стянуть сапоги и приволок таз тёплой воды, на чём был отпущен до утра.
Я растянулся на бывшей королевской постели и предался воспоминаниям.
Каюсь, мысли об Эльжбете всё реже тревожат душу, даже здесь, в месте первой нашей встречи. Всё же я стал человеком XVI века, в котором мужчинам не свойственно долго носить траур. Уж тем более они не накладывают на себя руки из-за несчастной любви, этот декадентский обычай возникнет гораздо позже, ближе к веку двадцатому.
Вспомнился визит в Брюссель накануне выезда в Пруссию. Со мной уже двигалось более сотни вооружённых людей, за время жизни в обоих мирах раньше как-то не приходилось командовать воинскими подразделениями. Правда, это всего лишь батальон из двух рот, возглавляют батальон офицеры от старшего лейтенанта до максимум майора, я в прошлой жизни был полковником, в этой – граф, что тоже немало. Но желание похвастать новой военной игрушкой распирало меня как ребёнка, впервые получившего на день рождения электрический паровозик, и я не удержался, помчался в Брабантский дворец.
– Её королевское высочество инфанта Исабель Клара Евгения! – торжественно сообщила увядшая тётка, ровно это же она говорила в мой первый приезд в Брюссель, будто я способен забыть необычную юную малышку. Таков этикет – особу королевской крови представляют каждый раз заново.
Несколько запущенный дворец уютнее за эти месяцы не стал, но словно посветлел, когда замужняя девственница впорхнула в залу для приёмов, на этот раз – в светлом кремово-песочном платье, слишком весеннем для конца февраля.
– Ваше высочество! – я опустился на колено и склонил голову. – А где же его высочество?
– Вам не хватает моего общества, нужен муж? – задорно прощебетала Исабель, жестом выпроваживая матрону. – Вынуждена вас разочаровать. Дон Альбрехт заявил, что корень всех бед в недостатке или полном отсутствии веры, в слабости нашей Святой Церкви, потому отправился в Рим убеждать папу принять очень важные меры, а моего супруга назначить епископом всех испанских Нидерландов взамен нынешнего, не оправдавшего надежд.
Что-то изменилось. Осенью она относилась к своей дражайшей половине с должным уважением, хотя бы внешним. Сейчас не скрывает сарказма.
– Позвольте мне рассказать одну жизненную историю. Некий набожный юноша изумительно пел в хоре мальчиков кафедрального собора города… неважно, какого именно. В один прекрасный день подошёл к нему протестантский пастор и говорит: в нашем храме хор лучше, мы точно так же веруем в Христа, а за каждую службу мальчикам хора даём по серебряной монетке. Приходи, это ведь не грех, Бог – единый… Мальчик год пел в церкви, а потом вернулся в собор. Пастор поймал его и возмущается: что же ты творишь. На что юный певец невозмутимо ответил: вы же сами меня учили, падре, что Бог един, и все мы веруем в Иисуса Христа. Но католики отныне платят по две монеты за службу!
– Какой меркантильный молодой человек… Конечно, звонкая монета зачастую весит больше, чем неосязаемые духовные ценности. И протестанты – еретики только с точки зрения католиков, себя они считают вполне богобоязненными и правоверными. Альбрехт не может и не хочет понимать очевидных вещей. Боюсь, в Риме он предстанет не в самом выгодном свете.
– Вы обмолвились, что его высочество мечтает о епископском сане. Но как же обет безбрачия?
– Это его не смущает, – рассмеялась инфанта и подошла к окну, словно надеясь увидеть в зимнем пейзаже признаки грядущего потепления. – Он заявит папе о необходимости расторгнуть наш брак, потому что он не консумирован.
– Браво! Воистину претендент на причисление к лику святых, коль удержался от плотских утех, будучи женатым на столь очаровательной принцессе.
Она резко обернулась. Тяжёлый синий взгляд инфанты ударил словно молотом.
– Не смейте! Я вправе подтрунивать над мужем, но другие – нет. Вы, совсем седой, пожилой человек, должны иметь хотя бы элементарное чувство такта.
Вот тебе и приплыли… Тридцати не исполнилось, а уже пожилой. Ну да, практически весь белый, под глазом шрам, по всей роже морщины! Думал, мужественная брутальная потёртость придаёт романтичности в глазах красоток, ан нет – «пожилой человек»… То есть через несколько лет уже старик и в любой момент – покойник. Не жизнь, а мечта!
