– Не знаю. Поэтому поступаю по своему разумению. Вперёд!
Перелетевшие через ограждение мостика туземцы как дикие кошки набросились на испанцев. Двое у штурвала, сигнальщик и трое других, чьи роли назвать затрудняюсь из-за слабых познаний в морском деле, умерли за считанные мгновенья. Один из офицеров вытащил пистолет, и я вынужден был сделать выпад шпагой, лишив себя одного заложника.
– Сантьяго! Держать штурвал – это колесо с рукоятками – прямо! Герейро, Хосе! Скрутите капитана и второго офицера на виду у команды.
На редкость стремительный захват мостика остался незамеченным на палубе. Канониры готовили пушки. Столь же недвусмысленные манипуляции происходили на галеоне Дрейка. Нужно что-то предпринимать немедленно!
– Сантьяго! Крути рукоятки влево! В эту сторону!
Весь мой опыт судовождения закончился греблей на лодке в московском Серебряном Бору. Здесь нужно было справиться с дурищей водоизмещением не менее пятисот тонн и с тремя сотнями душ на борту.
Галеас начал поворот фордевинд, разрывая дистанцию с «Пеликаном». Но как только заполоскали паруса, я велел крутить штурвал в противоположную сторону. Корабль потерял ветер и скорость, нелепо качаясь по волнам без хода. Десятки глаз с палубы уставились на квартердек, где малиновый от злости капитан застыл у трапа с кривым индейским ножом у глотки. Умереть в бою от английского ядра он счёл честью, но так – от руки «грязного» туземца и в результате предательства…
– Прикажите спустить флаг, сеньор, или вы умрёте тотчас же. Команде сложить оружие. Погасить огонь у пушек.
Осторожно обходя членов экипажа, ко мне двинулись мои испанцы. В душе шевельнулся ядовитый червячок подозрения: вдруг кто-то из них придёт в негодование, что я захватил испанский корабль. Они получили приказ собрать оружие у морячков и охранять мостик, не поднимаясь на него.
Похоже, опасения не оправдались. В основной своей массе команда не горела желанием героической смерти. Во всяком случае, приказ убрать паруса они кинулись исполнять достаточно охотно.
Серые полотнища поползли вверх, повинуясь сотне пар натруженных рук. Галеас развернуло бортом к волне, корпус задрожал от мелких ударов. Зато прикрытое подветренной стороной небольшое пространство позволило беспрепятственно подойти трём английским шлюпкам. А через полчаса я предстал перед легендарным пиратом.
Он нимало не походил на картинного злодея в духе «Острова сокровищ», не носил ни чёрную повязку на глазу, ни попугая на плече. Одетый в тёмный плащ поверх тёмного суконного дублета, Дрейк скорее походил на ординарного капитана-негоцианта, будто его «Пеликан» возил преимущественно пеньку, дёготь, шерсть и парусину, а не порох с ядрами и изъятое на захваченных судах имущество. Выражение его лица также не казалось бандитским, тёмно-серые глаза смотрели пристально и даже немного скорбно, будто пират искренне сожалел о своих жертвах, скормленных рыбам.
Капитан сидел в обширной кормовой каюте, казалось, нимало не интересуясь происходящим наверху. Галеас сдался, остальное довершат его люди. Мне он милостиво позволил сесть в кресло напротив, отделённое столом.
– Маркиз де Шато-Рено, граф де Клермон де Бюсси д’Амбуаз. С интересом представлял нашу возможную встречу, сэр Френсис, но не предполагал, что она состоится при столь необычных обстоятельствах.
– У вас чудной английский, маркиз. Наверно, были плохие учителя.
Надо же, профессура из МГИМО – плохие учителя? Слышали бы мои преподы отзыв носителя языка из эпохи Шекспира!
– Сожалею, капитан. Не было случая практиковаться. Кроме короткой беседы с сэром Дженкинсоном.
– С этой травоядной крысой? Пробирающейся через чужие моря и земли униженно, словно выпрашивая милостыню? Мне неловко перед иностранцем за соотечественника, маркиз. Кстати, вы – де Клермон? Тот самый? И земли Клермонии – ваши?
– Предпочитаю называть их скромнее – Новым Светом, а принадлежат они роттердамской Вест-Индской компании, чьим пайщиком имею честь являться.
– Вы – гугенот?
– Католик.
Дрейк развёл ухоженные, совсем не задубевшие от морских ветров руки.
– Тогда ничего не понимаю. Француз-католик, а вы вечно враждуете с испанцами, как и мы, вступает в дело с протестантскими торговцами на испанской земле, но тут же предаёт испанского капитана, выдав его англичанам…
– Действительно, всё сложно, сэр. И всё объяснимо.
Я кратко рассказал про службу протестантскому королю Генриху и миссию в Нидерландах, в результате которой попал за океан, а также о рухнувшей надежде чего-то достичь в переговорах с Московской компанией и Дженкинсоном. Закончил пленением экипажа шхуны испанским галеасом.
– То есть испанец высадил английских моряков в шлюпки, прямо в штормящее море? Без видимого берега? Хуже травоядной земноводной крысы только крыса морская. Думал отпустить его за выкуп, теперь – шиш! Пойдёт с остальной командой на каторжные работы.
– Справедливо, сэр. Могу ли я просить о своих людях, включая испанцев, помогавших захватить галеас и удержать до высадки призовой команды?
Дрейк ехидно засмеялся.
– Вы полагаетесь на службу людей, предающих своего короля ради верности господину?
– Понимаю вашу брезгливость к подобного рода субъектам и полностью её разделяю. Но пока у меня с ними всё получается наилучшим образом.
Он пробарабанил пальцами по столу.
– Расскажите лучше, маркиз… Эта ваша Вест-Индская компания, она как организована? И сколько золота ввезла из-за океана?
Я не стал делать секрета, упомянул также о богатейших землях на западном побережье Южной Америки… пардон, Южной Клермонии.
– Откуда вам столько известно, маркиз? Из одной лишь старой карты?
– Что вы, капитан. Индейцы северных земель чрезвычайно расширили мои знания.
Он откинулся в кресле.
– Знания… Карты… Порой без них теряешь и корабли, и экипажи.
– Я готов взять на себя часть расходов по подготовке судов и людей. Но в каждой стране нуждаюсь в партнёре, и ваш Дженкинсон…
– К дьяволу крысёныша! – корсар хлопнул рукой по столу. – Вам нужно участие? Вам нужны гарантии королевы? Но в море королевские гарантии – это я! И вот вам моя рука, маркиз. Более того, если мне попадутся ваши корабли из Роттердама, я пропущу их с Богом. Устраивает?
Он выглядел совершеннейшим английским аристократом, но я отдавал себе отчёт – мне предлагается вступить в дело под бандитской крышей. Со всеми последствиями, если крыша решит, что я действую не по понятиям. Значит – стрелки и разборки, с поправкой на беспредельные нравы пиратов XVI века. Но и отказываться опрометчиво…
– Капитан, благодарю за предложение и принимаю его. Всего лишь одно условие: офицеры испанского корабля, включая капитана, должны умереть. Мне ещё вести дела с испанцами. Болтовне простых матросов, если вернутся когда-то на родину, никто не поверит, если их слово станет против слова благородного. Но офицеры…
