— Господи… — ощущения стали настолько невероятным, что я даже не буквально не слышала ничего, кроме биение своего собственного тела. — Господи, да… Да!..
Витя замер на секунду, разглядывая меня как-то по-новому. Точнее, не меня, а мою грудь.
— Мне кажется, или она стала больше? — спросил он, но не получив ответа, задал более животрепещущей вопрос. — Интересно, сколько раз ты сможешь кончить?
Это был самый долгих марафон в истории человечества, я уверенна. Витя испробовал все возможные позы и в каждой я кончала после десятого толчка, максимум. В конечном счете, стало явно, что мой резерв бесконечен, а моего мужчины – нет.
— Тебе совсем не легче? — удивленно ахнул Витя, повалившись на постель. У бедного мужчины уже семь потов сошло и выглядел он при этом так, будто пробежал подряд не один марафон. — Прямо вообще, да?
— Не то чтобы совсем, — кусая губы, я искоса взглянула на подрагивавший член мужчины. Витя кончил три раза и явно ощущал себя более чем спокойно. Со мной же творилось что-то совершенно неладное. — Знаешь физически я вымотана, но возбуждение… Оно не проходит. Может, это какая-то болезнь, а?
— Болезнь, — эхом повторил Витя, задумчиво и серьезно почесав подбородок. Я прижалась к нему поближе, потому что вправду стало страшно. Когда он спокойно спросил: — Может это что-то вроде предменструального синдрома… Когда у тебя должны начаться месячные?
И тут по моей спине прошел холодный пот, тело задеревенело. Я мягко отстранилась от мужчины и судорожно стала считать. И чем дольше я считала, тем напряжённое было лицо Вити.
— А-а-аль, — каким бы показательно спокойным он не был, нервозность скрыть не удалось, — Прошу, скажи мне, что ты пьешь таблетки.
Уставившись на мужчину, я до чертей испугалась этого разговора. Будто мама застала за курением, только хуже. В миллиарды раз, черт его, хуже!
— П-п-пила, — заикаясь, кивнула я. Затем поморщилась, и как на духу выпалила: — То есть, первое время я пила. А потом мы то сходились, то расходились… Я вообще об этом забыла.
— Твою мать! — с чувством и явным испугом отчеканил мужчина, оглушая комнату своим криком. Затем и вовсе вскочил с места, принявшись измерять шагами комнату, при этом растирая виски пальцами. — Бля-я-ядь…
— Их пью на седьмой день после начала женских дней, — попыталась оправдаться я сквозь слезы, — Но они не начинались, и я… забыла.
Витя вдруг замер, посмотрел на меня пронзительно. Меня к постели так и припечатало.
— И как давно они не начинаются? — сорвалось с его губ рвано.
— Два или три месяца… Не могу вспомнить… — задыхаясь, призналась я. От ужаса конечности судорогой свело. — Прости, Вить.
— ПРОСТИ? ПРОСТИ, АЛЬ?! — зарычал он, а во рту почувствовался привкус желчи. — Ты что, машину разбила или кольцо потеряла? Вообще разницы не видишь, да? Это серьезно! Тебя мама не учила записывать такие дни? Крестики, там в календаре ставить!
— Не учила, — съязвила я, потому что вдруг стало обидно для глубины души. Я пока не понимала, почему, но что-то в реакции Вити заставило глаза наполниться слезами. — До нашего с тобой секса в морозилке я вообще никогда за циклом не следила. Нахрена это вообще надо?
— Нахрена? Нахрена, да? — оперевшись руками об быльца постели, Витя посмотрел на меня с такой злостью и раздражением, что меня будто волной помоев окатило. — Потому что от секса дети берутся! Ты вообще знаешь, сколько я раз в тебя кончал?! Ты должна быть просто бесплодной, чтобы не залететь!
«Залететь». Это слово больно резануло по ушам. Потому что это совершенно не то слово, которое нужно использовать в отношении почти замужней девушки.
— Ты ведь не хочешь детей, правда? — как можно без эмоциональнее постаралась проговорить я, но все равно вышло глухо и жалко.
— Я не хочу? Я?! Алина, тебе нет двадцати двух лет, ты не закончила университет! — взорвался тот, а меня оглушило осознание: он и правда не хочет детей. Ведь всегда об этом говорил. Много-много раз. С чего бы ему изменить это мнение рядом со мной? Почему он должен быть рад?
— Но… — нервно отведя взгляд к потолку, не позволяя слезам скользнуть по щекам, я сжала пальцы до боли. — Я хочу детей. Почему мы раньше не обсудили это с тобой, это же важно…
И тут я поняла, что эта точка преткновения словно кол между нами. Непреодолимая стена. Секс, страсть, любовь – это все хорошо. Но смысл жизни дает именно семья, где есть дети и любящий муж. По крайней мере, именно так я себе представляла наше с Витей будущее. Иначе зачем выходить замуж? Что поменяет штамп в паспорте?
— Короче говоря, — вернул меня в реальность немного дрожащий голос Вити. Я перевела на него расфокусированный взгляд. Витя судорожно растирал ладонями лицо, будто пытался проснуться. — Это все пустой треп. Мы ничего не знаем. Уже шесть утра, я сейчас быстро душ холодный приму… Иначе вести машину просто не смогу. А потом позвоню доктору, своему хорошему другу. Он мне должен. Пусть пораньше в клинику приедет, тебя осмотрит и, в случае чего, будем решать проблему на месте.
Но, увы, я знала, как. Одно слово «аборт» вызывало во мне рвотный спазм и страх. Я знала, что если Витя серьезно настроен против ребенка, то никто не сможет спасти меня от опрометчивого решения. Тем более, если доктор – друг. И должник. Кто вообще сможет сказать «нет» депутату?
Именно поэтому к доктору стоило обраться одной. Без Вити. Резко вскочив с кровати, я вызвала такси через приложение и оставила точку остановки через два дома. Никогда в жизни я еще не одевалась так быстро, словно опытный пожарный - пока горит спичка. А Витя, будто специально, никак не выходил с душа.
— Я прогуляться, — помахала я охране на посту и те все же дверь мне открыли. Не могли не открыть, потому как удержание на территории не законно. Но вот Витю набрали. А когда они ему дозвонятся – я уже буду далеко.
Теперь у меня были деньги. Достаточно накопленных не только для посещения доктора, но и для самостоятельной жизни в случае чего. Кроме того, было даже где жить. Еще во время нашего первого с Витей расставания я сделала запрос на комнату в общежитии и ответила мне на него только пару недель назад. Не гласно она оставалась за мной закреплена и именно там можно было обосноваться первое время.
***
Нет, она правда издевается. Знает ведь, несовершеннолетнюю бы не пустили без родных. Знает, что документы в регистратуре частной больницы я предъявила перед приемом. И все равно, гадина, на нервы действует!
— Есть, — сквозь зубы отчеканила я деланно вежливо, сжимая пальцами одноразовую пеленку. Та монотонно кивнула, будто другого ответа и не ждала. Естественно, блин!
— Ну, — безумно томно протянула она, — Тогда поздравляю. Беременна. Десять недель. — она резко повернула ко мне экран компьютера, показывая маленький комочек, от которого моментально защемило сердце. — Фото брать будете? ПЛАТИТЬ ЗА НЕГО ОТДЕЛЬНО!
