Я посмотрела на часы и перезвонила, хотя знала, что его, скорее всего, не будет дома.
– Привет, это Анника. Я полностью перевезла вещи. Квартира хорошая. Она очень похожа на мою старую. Рада, что ты нашел себе жилье и не нужно больше спать на диване. Я тоже по тебе скучаю. Я люблю тебя, Джонатан.
Он все еще планировал, что однажды я присоединюсь к нему, но я не могла думать о будущем. Даже в настоящем попытки снова встать на ноги отнимали у меня все силы, а переезд в Нью-Йорк означал бы необходимость начать все сначала. Даже при том, что Джонатан будет рядом и будет мне помогать, при одной только мысли об этом на меня наваливалась усталость. Я могла держаться только за настоящее, а об остальном придется побеспокоиться позже.
Несколько недель спустя, выходя из лекционного зала, я столкнулась с Тимом, членом нашего шахматного клуба. Было слишком поздно отворачиваться или делать вид, что я его не заметила, что было моим единственным способом избежать встречи с людьми, с которыми я не хотела разговаривать.
– Привет, Анника, – сказал он. – Я думал, ты закончила учебу.
– Мне еще нужно закончить несколько курсов.
– Прошлой весной ты словно испарилась.
– У меня были кое-какие проблемы со здоровьем, – сказала я, надеясь, что он не попросит дальнейших объяснений. – Теперь я в порядке.
– Хорошо. Я рад это слышать. – Парень закинул рюкзак повыше на плечо. – Слушай, я опаздываю на занятия, но надеюсь, что увижу тебя в воскресенье в клубе. Ты пропустила пару первых встреч. Ты нам нужна.
– Ладно, – сказала я. – Тогда увидимся.
Но я не вернулась в шахматный клуб, и на этот раз рядом не было никого, кто мог бы меня уговорить.
Однажды в октябре я вернулась из библиотеки и обнаружила, что с замком на двери моей квартиры что-то не так. Когда я вставила ключ, замок не издал того звука, какой издавал раньше. Или все-таки издал? Я стояла в коридоре, снова и снова прокручивая в голове этот вопрос, пока поворачивала ключ и прислушивалась в ожидании щелчка, который так и не раздался. Куда бы я ни повернула ключ, дверь всегда легко открывалась.
Когда тем вечером зашло солнце, темнота, заполнившая мою квартиру, опустилась на меня, как чернильно-черная пелена тревоги. Я подсунула стул под ручку входной двери, а также под ту, что вела в мою спальню. Я урывками дремала с включенным светом, зарывшись под одеяло, как зверь в свое гнездо. Каждый звук был похож на шаги постороннего, медленно входящего в мою квартиру.
Каждый день на этой неделе, выходя из квартиры, я подолгу возилась с замком, надеясь услышать щелчок, с которым закрывается дверь. И с каждым днем, когда я не слышала щелчка, мой страх рос. Я перестала открывать шторы по утрам, потому что заходящее солнце и сопровождавшая его тревога нервировали меня до такой степени, что лучше было все время держать их закрытыми.
Дело не в том, что я не знала, что делать, а в том, что я не знала, как это сделать, и я была слишком парализована, чтобы спросить кого-то. Раньше такими вещами всегда занималась Дженис. Однажды, вернувшись из дома, куда уезжала на выходные, она обнаружила, что батареи не работают. Меня она нашла в постели: я лежала, натянув на себя три свитера, шерстяную шапочку и митенки. Кончики пальцев у меня были ледяными, мне было трудно переворачивать страницы книги в варежках, так что у меня не было выбора.
– В нашей квартире ниже нуля!
– Почему ты кричишь на меня?
– Потому что в нашей квартире ниже нуля.
– Ты это уже говорила.
– Я сейчас вернусь, – только и сказала Дженис.
Вернувшись, соседка сообщила мне, что управляющий дома позвонил в компанию по ремонту отопления, и к тому времени, когда мы проснулись на следующее утро, в квартире было уже больше двадцати. Я никогда не спрашивала ее, как она этого добилась, потому что, как только об этом позаботились, я забыла об этой проблеме.
Сделав несколько глубоких вдохов, я спустилась по лестнице в комнату управляющего, расположенную у входа в здание. Что, если я не смогу правильно объяснить проблему? Что, если мне скажут, что с замком все в порядке, а я просто слишком тупа и не знаю, как поворачивать ключ?
Передо мной в очереди стояла молодая женщина, которую я несколько раз видела в коридоре.
– Мне нужно оставить заказ на работы, – сказала она. – Кран на кухне протекает.
– Конечно, – ответил мужчина. – Просто заполните вот это.
Он протянул ей бланк, она что-то нацарапала на нем и вернула. Мужчина взглянул на него и сказал, что кто-нибудь зайдет попозже сегодня и посмотрит, в чем дело.
– Мне тоже нужно оставить заказ на работы, – сказала я, слова практически бессвязно сорвались у меня с языка, когда я подошла к стойке.
Он протянул мне такой же бланк, что и молодой женщине, и я записала свое имя и номер квартиры.
– Что-то не так с замком на моей двери.
– Просто отметьте это в заказе, и мы займемся этим немедленно. Вопросы безопасности всегда имеют приоритетное значение.
Я записала «сломан замок входной двери» и протянула ему бланк. Через несколько часов у меня были полностью функционирующий замок и полный покой. Это совсем не трудно, подумала я, ругая себя за то, что вела себя так беспомощно, вместо того чтобы решить проблему сразу.
На следующее утро я раздвинула все шторы и позволила солнцу наполнить квартиру светом.
Прозрение, что мир полон людей, которым я могла бы подражать, как это было с Дженис и Джонатаном, дало мне новую надежду. Едва я прозрела, то поняла, что все прямо у меня перед глазами. Надо просто посмотреть на человека в очереди передо мной за кофе. Обращать внимание на то, как одеты люди, чтобы меня никогда не застали врасплох перемены погоды. Подмечать реакции других людей и имитировать их ответы и речевые паттерны, язык жестов и поведение. Постоянная бдительность и повышенная тревога, что я так или иначе все испорчу, изматывали меня, но я не сдавалась.
И так как я всегда смотрела, всегда наблюдала, я замечала то, чего не хотела видеть. Студентки смеялись и болтали по дороге на занятия или вместе обедали в кафе, как когда-то мы с Дженис. Парочки шли рука об руку, останавливаясь, чтобы обменяться поцелуем на прощанье. Молодой человек нес девушку на спине по газону, а она смеялась и утыкалась лицом ему в шею. Один парень с моего курса всегда нежно целовал свою подругу в лоб, когда они расставались. Мне кажется, раньше у меня это было. От пустоты и боли, которую я чувствовала из-за отсутствия Джонатана, у меня дрожали губы и я смаргивала слезы.
Я составляла бесконечные списки, чтобы напомнить себе, что мне нужно делать ежедневно. Обычно так делала Дженис и когда мы жили вместе, я следовала ее примеру. Но Дженис тут больше не было, поэтому я проверяла и перепроверяла каждый пункт списка. Бросить чек за аренду в прорезь на металлическом ящике, установленном снаружи на двери арендной конторы. Оплатить коммунальные услуги. Купить продукты. Вынести мусор. Воскресными вечерами я выстраивала в ряд кружки на неделю и в каждую клала по одному чайному пакетику. Я выставила семь мисок для хлопьев и положила в каждую по ложке – так можно снимать по одной с полки каждое утро, чтобы насыпать хлопья и добавить молоко. Понедельник был для стирки. Среда – для уборки. В конце концов я научилась и полюбила жить одна. У меня всегда было тихо. Мой распорядок дня был абсолютно неизменным, и ничто никогда его не нарушало.
