— Прекрасное начало, ваше высочество. Я же говорил, что рад тому, как вы стали обращать внимание на дела Литании.
Он кивнул мне и открыл дверь к наследнику. Но доброе лицо и мягкий голос — те уже не казались прежними. Взгляд уцепился за книгу, которую старец нёс под мышкой…
О чём он пришёл говорить с Аделиком?
Может ли заподозрить, зачем я сама здесь?
Важные бумаги прикрывала кучка мелких, названных писарем, и я вцепилась в ближайший лист. Только когда святейший ушёл, удалось погрузиться в нужное чтение.
Увы, и с ним всё выходило негладко.
Очень быстро я поняла: потребуется не один день, чтобы извлечь из кипы записей нечто стоящее. Если вообще удастся! Быть может, зря я взялась за дело, в котором мало смыслю?
Быть может, если показать часть бумаг Шинару…
Нет, Аделик придёт в ярость. Я и сама не рада тому, что раз за разом вспоминаю маларского принца! Но ведь этот мужчина станет моим супругом. Почему-то сегодня мысль об этом посещала гораздо чаще и казалась важной — несмотря на страх и волнение.
Правда в том, что были мысли и хуже.
Я хочу его увидеть. В этом нет ничего странного, если подумать. Мы даже толком не поговорили с утра! А ведь нашлось бы о чём: я и не знаю, что Шинар делал в моих покоях ночью. Долго ли сидел в том кресле? Разглядывал меня спящую?
Вдруг он увидел нечто непристойное — как мне надумалось раскрыться во сне?
Боги!
Он ведь скоро… увидит меня ещё и не такой. Это простое осознание, которое почти не тревожило меня раньше, вонзилось в разум именно сейчас. И от него запылали щёки, уши — казалось, всё тело. Да, я понимаю, что значит быть женой мужчине. Все женщины с этим справляются — от крестьянки до леди. Но…
Как Шинар будет ко мне относиться? Кем я предстала перед ним в последние дни? Наивной девчонкой, которая толком ничего не умеет, лезет не в своё дело, а потом рыдает от бессилия? Нет, я снова поступила бы так же — но, может, не стоило хотя бы давать волю слезам при женихе? Совсем забывать о приличиях? Знаю одно: я не должна вовсе думать об этом сейчас! И не могу остановиться.
Разозлившись на себя окончательно, я подпёрла лоб руками и долго ещё сидела, листая осенние приказы. Новый храм Отца в Немене. Выплата одному из графов на постройку дорог. Деньги на школу под Антреей.
На последнем акте я вдруг запнулась и удивлённо воззрилась на поля.
Они были… вполне достойны внимания.
* * *
Вечером мы всё-таки встретились c Шинаром — на прогулке в саду, среди зеленеющих деревьев и разросшихся кустарников. Я спешила туда, пока ещё не стемнело. Позже мою находку было бы не разглядеть, да и вновь нарушать все приличия не хотелось. Аделик и так просил, чтобы я реже виделась с женихом — говорил, что обратное повредит легенде. Сейчас Диларий караулил, чтобы мы надёжно скрылись от чужих глаз.
— Ты должен кое на что взглянуть, — заявила я прямо в лицо Шинару, едва мы уединились.
— Как? Ты уже нашла что-нибудь?
Жених смотрел на меня внимательно, пристально. Будто ожидал, что я пришла совсем не за тем, чтобы похвалиться трудом. Или просто думал, что наш разговор начнётся иначе?
— Пока толком не знаю, но… вот. Балуар делает заметки на полях, — заговорила я. — На многих указах… Никогда не знала о такой его привычке, но не всё ли равно? Я сверила почерк, специально спросила Аделика — всё верно, рука его.
— Подскажешь, что именно тебя заинтересовало?
Я потянулась, чтобы тронуть нужные строчки. Пришлось встать на цыпочки и просунуть ладонь между грудью и запястьем мужчины. Это тревожило мысли, я задержала дыхание, чтобы не сбиться.
— Кажется, здесь.
«В этот раз денег меньше. Можно взять немного из суммы для Асхема.» — Вот что было приписано к обычному плану по постройке школы. Шинар рассматривал листы, прищурившись в сумерках.
— Понимаешь ли, это указ от поздней осени. Именно тогда наша казна пустела, мы… в общем, у нас не так хорошо с деньгами…
— Вы влезли в долги перед Асхемом, — кивнул жених невозмутимо. — Я знаю.
— Откуда?! — Честно говоря, на миг я опешила.
— Соседи отюдь не делали из этого секрета, — серьёзно ответил Шинар. — Когда я был у них зимой.
— Ох! — Я запнулась и замолчала. В груди налилась нехорошая тяжесть. Мысли в голове провернулись, но я всё-таки решила продолжать. — Видишь ли, я попыталась узнать у Аделика, что здесь может иметься в виду, и… Отец действительно выделил из казны приличную сумму. На поддержание дипломатических отношений с Асхемом. Той миссией заведовал Балуар, он отлучался на пару месяцев и улаживал наши вопросы, только вот бумаг об этом нигде нет.
Шинар осторожно склонил голову.
— Справедливости ради, это не звучит преступно. Ваши мужья решили не записывать, какие подарки кому из чужестранцев положены. По-моему, разумная осторожность.
Плечи невольно опустились. Знаю, но…
— Дело ещё и в другом.
— Тебе кажется, что тратить деньги на дипломатию, чтобы потом взять в долг ещё больше — подозрительно?
Я кивнула. Ведь ровно так и было, судя по всему! Жених задумался вновь.
— Возможно, ты права. Скажи, о каких именно тратах идёт речь?
— В том и проблема, что о больших. Четыреста или пятьсот тысяч тар… Но точно не знает даже Аделик! И граф Визман! Балуар лично с отцом утверждал сумму, а потом, уже зимой, он начинает сорить деньгами, полученными из Асхема — платит учёным, музыкантам, философам… всё это прекрасно и благородно, но ведь не тогда, когда пол королевства будет голодать, правда?
— Всё проще, — неожиданно нахмурился Шинар. — Твой отец думал, что святейший выполнит свою работу безукоризненно. Очарует асхемцев и найдёт деньги не в долг, а в качестве воздаяния. Поначалу, видимо, так и шло. Но потом наши соседи передумали, и… это удивительным образом совпало с кончиной Этара.
В горле пересохло. Руки сжались сами.
— То есть…
— Если всё примерно так, Балуар должен был рассказать о своей промашке. Иначе это измена. Третьего не дано. Или он вовсе не тратил средства на обольщение чужестранцев — как и на все свои благие начала. Просто нашёл способ отстроить пару дворцов или купить новых угодий — возможно, даже не в Литании.
Я шумно вдохнула.
— Но как теперь понять?
— Кто был в той миссии со святейшим? — решительно спросил Шинар.
— Сарен. И сын графа Визмана, кажется. Ещё многие из тех, кого я толком не знаю.
— Допросите одного из них. Или хотя бы поговорите по душам, осторожно.
Я замялась, представляя каждого из знакомых и не очень мужчин за беседой — но даже родной брат не вызвал восторга. Он не зашёл ко мне сегодня, услышав, что я чуть не погибла в подворотне! О каком доверии тут может идти речь?
