— Благодарность — отличное чувство, — возражаю порывисто. — Но мне казалось, она совсем другая.
Он просто… лучший из мужчин, которых я знаю. Надёжный и умный. Способный на жёсткость, но не жестокость. Готовый быть мрачным, язвительным, несговорчивым — и поступать при этом так, как не смог бы ни один человек на его месте.
Его руки становятся быстрее, и зубы вдуг прихватывают нижнюю губу. Я выдыхаю — слишком шумно.
— Прости, — слышу тут же.
— Не прекращай.
Он вдруг берёт меня за плечи и отрывается, чтобы рассмотреть.
— Нет, извини, я начинаю забываться. — Пальцы цепляют прядь у моего виска. Потемневшие глаза будто связаны незримой нитью с губами. — Я не из стали, Лиата.
— Знаю.
И всё происходит быстро — ещё один поцелуй, а затем его рука находит заколку в моих волосах. И вырывает, я не успеваю ахнуть. Вторая ладонь уже лежит между лопаток, тянет шнуровку на спине…
О Боги!..
На миг мысли сметает страх. Я не должна. Я разочарую его. Ещё не поздно отказаться! Девчонка внутри бьётся в панике, и какая-то другая женщина не может оторваться от губ жениха, спешно водит руками по его рубашке, расстёгивает ворот дублета…
Тихо стонет, когда мужчина хватает её за талию и сажает прямо на стол.
— Подумай ещё раз, — шепчет Шинар — Заставь меня остановиться. Или клянусь, я прогоню всю охрану и…
Я почти готова умолять, чтобы он так и сделал.
А потом…
Потом в дверь стучат.
В первый миг я чуть не задохнулась — наваждение треснуло, и холод ворвался в затопленный жаром разум. Кажется, губы сами сложились, чтобы чертыхнуться. Только горло подвело.
— Кто? — Рыкнул Шинар, чуть оборачивась.
— Милорд, — Голос Наймира не принёс облегчения. — Простите, но это важно. Нашли торговца, алхимика, которым вы так интересовались! Его величество Аделик сейчас с вельможами, и…
Каждое слово подкидывало в сердце снег.
Я проморгалась. Огляделась, наконец. Закусила губы. Шинар смотрел на меня пристально, горячо, тяжело дыша. Мы словно застыли на краю пропасти — только сейчас осознавая опасность и жалея, однозначно жалея, что не сорвались вниз.
— Это важно, — шепнула я, не узнавая собственный голос.
Жених закрыл глаза. Руки отпустили меня и сжались — а потом я услышала, как ругается маларский принц.
— Я сейчас выйду, — крикнул он через плечо и аккуратно отстранился. Сказал мне, уже тихо: — Думаю, это к лучшему.
Я попыталась улыбнуться, хотя вышло плохо. А затем… встала. Шинар первым сел на корточки, чтобы поискать мою заколку, первым же и обнаружил украшение — протёр, подал и отошёл к стене. Я кое-как стала поправлять волосы перед небольшим зеркалом, стараясь унять жар, бьющий в лицо. Краснеть перед придворными уж точно не хотелось.
От силы через пять минут мы выбрались из кабинета, молча и лишь переглядываясь.
Стараясь делать вид, что ничего не произошло.
* * *
Алхимика отправили сразу в дворцовую тюрьму.
Не то место, где я часто бывала. Узкая лестница, ведущая на этаж под землёй, серые стены, мрачные коридоры — всё источало холод, от которого постепенно гасло пламя внутри. В итоге дышалось… сносно. Под сердцем росла новая тревога: беглый торговец, тут, живой! Мы так надеялись на его поимку!.. Но скажет ли он что-нибудь ценное?
Нас, вместе с охраной, вёл человек Аделика — командир вернувшегося с поисков отряда. Он же докладывал, что беглеца обнаружили в маленькой деревне на дюжину домов. У женщины. Вдовы с двумя детьми — та оказалась даже не любовницей, а сестрой.
— Мы первые будем его допрашивать? — уточнил Шинар. Принц тоже старался хранить невозмутимый вид, но облески огня ещё мелькали во взглядах и движениях. — Чем занят его величество?
— У короля часы приёма, — ответила я вместо солдата. — Рассказывает о важных делах двору, выслушивает просьбы.
Завтра Аделика ждёт то же самое, но с простыми людьми.
— Её высочеству Лиате дозволено говорить с преступником, — поправил командир, чеканя шаг. Жених посмотрел на меня с плохо читаемой усмешкой.
— Но вы ведь позволите мне участвовать?
Разумеется, я кивнула.
Воин привёл нас в камеру для допросов — свободную для тюремных палат комнату с голыми стенами, столом и несколькими стульями. Других приспособлений здесь не держали — и я не хотела знать, прячет ли начальник темницы неподалёку пыточные инструменты.
Охрана во главе с Диларием заняла места у стен. Мы с Шинаром присели рядом, молча. Несмотря на угрюмую обстановку, я всё-таки поймала себя на том, что смутилась под очередным взглядом жениха. Глупо, несомненно! Ничего ведь… и не произошло. И нужно сосредоточиться, направить всё внимание на алхимика — он может знать предателя!
Забыть о прочем удалось, когда узника ввели в двери.
Я мигом его вспомнила. Мужчина средних лет, полноватый и с сединой в волосах — в прошлый раз причёсанных, а сейчас растрепавшихся. Одежда его тоже изменилась: вместо дорогих туник грудь закрывала простецкая рубашка. Связанные руки он держал впереди и почти не мигал широкими от страха глазами.
Взгляд впился в меня первым делом. По лицу торговца скользнуло облегчение… а потом он рассмотрел Шинара и чуть не застыл.
Маларский принц положил локоть на стол, холодно улыбнулся. Бесстрастно следил, как узника подталкивают, чтобы усадить напротив. Но лишь когда Диларий представил нас по именам, лишь когда прошло ещё несколько долгих секунд, бедолага-торговец, кажется, осознал в полной мере, что принимал за моего телохранителя чужого наследника под личиной.
Это сдуло с его лица последнее спокойствие.
— Ваши высочества… — Алхимик не знал, к кому обратиться первым делом. — Для меня большая честь, что вы решили снова поговорить со мной…
— Ты в своём уме? — остудил его Шинар. — Большая честь? Ты хоть знаешь, в чём тебя обвиняют?
Он подался вперёд, но всё-таки успел взглянуть на меня — словно ждал одобрения. Я прикрыла глаза на миг — как знак.
Торговец вжался в стул.
— Я всего лишь хотел навестить сестру! Уверяю, ваше высочество… понятия не имею! Меня схватили средь бела дня, будто я преступник, а что на деле…
— Есть подтверждения, что женщина в деревне — его сестра? — обернулся к охране Шинар.
— Соседи его не признали, — хмуро отрезал командир отряда. — Говорили, что у вдовы есть брат из города, да как он выглядит — никто не помнит.
— Клянусь, милорды! Родная кровь, мы вместе выросли в Антрее! Да только сестрица вышла замуж за мужика, и кто я такой, чтобы мешать честной любви? Говорили ей, конечно, все: дурень тот не доведёт до добра… Упал пьяным в реку, зимой, представляете? Оставил двоих ребятишек! Вот я и езжу…
