Аделия всплеснула руками:
– Это я, что ли зло?
– Вранье зло.
Гадалка медленно выдохнула, постаралась взять себя в руки:
– Вы просто хам, капитан Александров.
Взгляд мужчины на мгновение потемнел, улыбка стала холодной и колючей.
– Я хочу взглянуть на ваши правоустанавливающие документы, – проговорил тихо и тем не менее жестко.
Аделия сняла с полки папку, протянула мужчине.
Тот невозмутимо раскрыл, уставился в копии документов, аккуратно упакованные в хрусткую прозрачную пленку. Просмотрел номер кода экономической деятельности, нашел свидетельство о постановке на налоговый учет. И замер. Усмешка медленно расцветала на губах. Он поднял взгляд на хозяйку салона, воинственно скрестившую руки на груди.
– Значит, все-таки Аделия…
– Значит все-таки.
– …Аделия Игоревна Мымрикова… Хм.
Девушка пришпилила его взглядом:
– Мумрикова. Вы еще и читать не умеете. Понятно, почему у нас преступники по улицам ходят.
Макс согласно кивнул:
– Мумрикова, в самом деле, – он вальяжно поднялся, вернул папку на стол. Задумчиво направился к выходу из салона. На пороге остановился, посмотрел через плечо: – Признайтесь, Аделия, вас в школе дразнили «Мымриковой», верно?
Аделия вздернула подбородок:
– Убирайтесь к черту!
Макс почесал подбородок, скривился. Помедлив еще мгновение, вышел на крыльцо.
– Таисия, больше не пускай ко мне этого человека, – Аделия сверкала глазами, искрилась, бенгальским огнем и, кажется, готова была вцепиться кому-нибудь в глотку.
Помощница беспомощно моргала, но пререкаться не стала: в конце концов иногда безопаснее признать себя виноватой, а Аделия потом сама извинится за то, что накричала. Таисия согласно кивнула и посмотрела в спину гостя: тот еще топтался на крыльце, заматывал шарф вокруг шеи и поправлял вязаную шапку. Спустившись со ступенек, неторопливо закурил и заглянул в окна салона.
«Вот прикопался!» – подумала Таисия и убежала в подсобку – заваривать чай и успокаивать начальницу.
⁂
Едва проводив клиентку, Аделия распахнула форточку, впустила в кабинет сырой и холодный воздух, пропитанный ароматами выпечки из булочной. Осадок после разговора с Максом Александровым никак не улетучивался, колол под сердцем.
Словно желая добить гадалку, зазвонил сотовый – Татьяна.
– Да, Тань, – Аделия прикрыла форточку и устало опустилась в кресло за рабочим столом. – Ты хочешь сказать, что забираешь близнецов и вы едете на свой курорт вчетвером? Кстати, отличная идея, даже странно, что она пришла в голову тебе, а не мне.
Сестра поперхнулась:
– Ты вообще здорова? Я на грани развода, у меня кризис, а она еще шутит…
Аделия откинула голову, уложила ее на подголовник, уточнила обреченно:
– То есть близнецов ты не забираешь.
– Даже наоборот. Путевка оказалась до 14-го. Так что я приеду 15-го вечером. Ваську с Темычем заберу только 16-го.
– Угу, ясно…
– Что тебе ясно? Им 10-го в школу. Они уже приехали домой взяли свои тетради-учебники. Но ты не забудь, ты ответственная за их образование с 10 по 16-е включительно, – сообщила строго, специальным «голосом старшей сестры», разработанным сто лет назад для таких случаев.
Аделия закатила глаза:
– Им отсюда ехать почти час на маршрутке. Можно, у них каникулы дольше будут и закончатся ровно 16-го?
Татьяна отрезала:
– Третья четверть, ты что. Новые темы. Пропустят, потом трояков мне принесут. И годовые оценки испортят. У Васьки еще художка с 11-го, тоже не забудь ей напомнить. А у Темки – английский. Там репетиторша строгая, пропустит и она на его место сразу другого ребенка возьмет.
– Блин, Тань…
Сестра отозвалась строго:
– Не блинкай, Делька, не масленица. – Проскулила жалобно: – Ну, Зая, мы вдвоем с Трушиным с рождения близнецов никуда не ездили. Ну, пожа-алуйста. Ты же самая лучная, добрая, сестра, ты мне нагадала счастливый брак, а сейчас твое гадание летит псу под хвост. Должна же в тебе быть профессиональная этика… – Татьяна замолчала, позвала настороженно: – Адель?
Аделия вздохнула:
– Да здесь я…
– Так что, присмотришь?
– А куда я денусь, скажи мне. Но проведи работу, чтобы слушались безоговорочно, никаких вечерних прогулок, посиделок с мальчиками… и девочками, и чтобы отписывались, где находятся! Я непривычная к их подростковым закидонам, у меня кожа тонкая, а сердце нежное.
Татьяна звонко рассмеялась:
– Обещаю: будут шелковые, как заиньки!
Аделия недоверчиво хмыкнула, но промолчала.
– Куда с Ильей в итоге едете? – спросила все-таки.
– В Роза Хутор. Илья захотел на лыжах кататься.
– А чего не в Альпы какие-нибудь?
Татьяна отмахнулась:
– Да ну их, что мы там не видели… Дель, слушай… – сестра замялась: – А ты можешь раскинуть, как оно там у нас сложится?
– Ты же в это не веришь.
– Ты тоже и что?
Аделия фыркнула:
– Нормально у вас все будет, если ты ему мозг выносить не будешь…
– Я?!
– … и на нервах играть, – закончила фразу Аделия и лукаво усмехнулась.
Сестра недовольно молчала.
– Такое впечатление, что ты не моя сестра, а его.
– Твоя. Потому и говорю. Потому что знаю, как никто другой, как ты умеешь выносить мозг и играть на нервах. Если бы за это дело давали спортивный разряд, ты была бы мастером спорта и олимпийской чемпионкой.
Татьяна цокнула языком, сварливо отозвалась:
– Я вот думаю, может, мне отпуск до конца января продлить?
Аделия рассмеялась:
– Нет уж, фигушки. 16-го чтобы была как штык у моей двери с бутылкой Baylis’а.
Так, племяннички, получается, с ней до 16-го. Чем с ними заниматься все праздники?
Она сверилась с органайзером – первый рабочий день у нее шестого. Там начнутся святочная неделя, масса гаданий и астрономических раскладов, некоторые клиентки записывались с сентября, не перенести. Значит, придется организоваться так, чтобы 6 января уже выйти на работу.
Девушка отодвинула от себя органайзер, посмотрела в окно – там снова начиналась метель, нагоняя предновогоднее настроение и тоску от предвкушения счастья. Дурацкое чувство, что с новым листом календаря что-то изменится, усиливалось с каждым годом. Что это – биологические часы, которые взывали, уверяя, что ей пора влюбиться, остепениться, нарожать деток? Или действовала магия окружения, когда при каждой встрече доставали вопросами – а замуж когда, а детки как же?
