– А что они сказали? Мы продаем их туры?
– Пока нет. – Кира была уже у двери.
– Ты вернешься сегодня?
– Не знаю…
В маршрутке было душно. Кира забилась на заднее сиденье и отгородилась от мира солнечными очками. Три недели… Как сказать Глебу? Просто сказать, что уходит от него, не вдаваясь в подробности? Сложить вещи, вызвать такси… Она набрала номер Лидии, молодой женщины, заботившейся о маме и Мате.
– Лидочка, здравствуйте, я к вам еду. Что нужно купить?
– Да ничего, Кира Сергеевна! Приезжайте! Я как раз обед приготовила. Покушаете с нами. Разве что Матя просит купить ей семян и какие-нибудь емкости для рассады. Хочет помидоры и огурцы выращивать. Не думаю, что толк будет, так что сильно дорогие не берите. А так – пусть ковыряется в земле, все при деле.
– Хорошо, семян куплю, – пообещала Кира. – А как мама?
– Все хорошо, не волнуйтесь.
«Вот и от Лидочкиных услуг придется отказаться, – думала Кира, выбираясь из маршрутки. Она вышла на остановку раньше, чтобы зайти в торговый центр за семенами. – Как мама к этому отнесется?»
При виде огромного количества красочных пакетиков с семенами глаза разбежались. Хорошо, что девушка-продавец пришла на помощь.
– Мне самых неприхотливых, – попросила Кира.
Матя, взрослая женщина, радовалась подарку с детской непосредственностью. Она потащила Киру на веранду, демонстрируя место, выбранное для выращивания рассады. Там уже стояло несколько баночек из-под йогурта, наполненных землей.
– Кира, – раздался за спиной голос матери.
Кира вздрогнула, обернулась. Мама выглядела хорошо – чистые блестящие волосы зачесаны назад и уложены на затылке в тяжелый узел, с лица сошла больничная бледность. Привычный спортивный костюм сменило длинное платье с оборкой. И только глаза – беспокойные, настороженные – выдавали ее состояние.
– Кира, дочка, ну что ты всех подряд зовешь в дом? Сейчас кругом полно мошенников! Кто эта женщина?
Матя вопросительно посмотрела на Киру.
– Она не чужая. Она – наша.
– Наша? – Мама перевела взгляд на Лидию, и та утвердительно кивнула:
– Наша. Она помогает Мате с огородом.
– Мате? Кто такая Матя?
– Я пойду, – с трудом сдерживая слезы, сказала Кира. – До свидания.
– Вы не расстраивайтесь, Кира Сергеевна, – догнала ее Лидочка. – Доктор утром приходил. Лекарства она все принимает, я контролирую.
– Да нет, все хорошо, – успокоила ее Кира. – Правда хорошо.
Зачем знать этой хорошей женщине, что плохо – это когда мама набрасывается на нее с кулаками, считая женщиной, которая увела ее мужа, Кириного отца. Вот это действительно плохо. А если просто не узнаёт – это очень даже… Что? Что будет, если Кира, уйдя от Глеба, переедет жить в этот дом? Не вызовет ли это ухудшение состояния мамы? Надо поговорить с доктором.
Кира приехала домой, приготовила ужин. Ничего особенного: мясо, овощи, отварной картофель. Глеб все не шел и не шел. Чувство собственной ненужности с каждой минутой усиливалось. «Вот бы он совсем не пришел, – думала Кира. – Вот бы он нашел кого-то. И тогда было бы легче уйти». Она где-то читала: для того, чтобы быть счастливым в браке, необходимо быть самодостаточным, заниматься чем-то еще, причем не просто заниматься, а гореть. Глеб горит своей работой. Он быстро утешится и даже снова станет счастливым без нее.
А она? У нее не получилось стать самодостаточной. Она загубила свой бизнес, а ничего другого у нее не осталось, кроме Глеба. А скоро не будет и его. Надо было что-то придумать: какое-нибудь хобби, отдушину, которая не будет давать спать по ночам. Выращивать, как Матя, помидоры с огурцами на балконе или вышивать крестиком, изучать языки. Да мало ли чего! А теперь поздно. Поздно…
Она прошла в спальню, легла на кровать, выключила свет и накрылась с головой одеялом. Где-то через час пришел Глеб, у двери в спальню прошуршали шаги. Кира слышала, как он остановился, замер, прислушиваясь к ее дыханию, но сделала вид, что крепко спит.
Ужинать Глеб не стал. Умылся и нырнул к ней под одеяло. Как же ей хотелось повернуться, обнять его… Узнать, как прошел день, все-таки вытащить на кухню, посидеть напротив, глядя, как он ест. Но она не стала этого делать. Пусть это будет первым шагом к неизбежному расставанию. Ночью ей приснились огромные песочные часы. Она точно знала, что в верхней их части песка хватит ровно на две недели и шесть дней – один день уже прошел. Песок медленно-медленно пересыпается в нижнюю половину. На дне часов уже образовался песчаный бархан. Зыбучие пески, которые засасывают все, что в них попадет, – время, жизнь, веру, надежду, любовь…
Глава 22
Телефон радостно завибрировал на столе. «Лебедев», – прочитала Кристина и чиркнула пальцем по экрану.
– Федор, ну что?
– Слушайте, Кристина Сергеевна, не нашел я никакой «Царской могилы». И никакого Колобкова Сергея тоже – ни как директора, ни как учредителя. Нету такого.
– Нету, говоришь? – Кристина задумалась.
Присутствие Наташи ее несколько смущало, поэтому, посмотрев на нее извиняющимся взглядом, она выскользнула в коридор, столкнувшись в дверях с каким-то мужчиной, входящим в офис. «Покупатель», – обрадовалась было она, но тут же поняла, что на любителя путешествовать автобусом мужчина абсолютно не похож – уж слишком ладно сидел на нем пиджак.
– И что теперь? – не дождавшись ответа, напомнил о своем существовании Лебедев.
– А что вообще есть царского в Славнинске?
– Царского… царского… – В телефоне раздался цокот лебедевских пальцев по клавиатуре. – Оба-на! Я, кажется, нашел! «Царская грибница». Вот шутники, ё-моё!
– Кто там директор?
– Сергей Викторович Колесников. Он же собственник. Колесников – не Колобков, хотя похоже.
– Поищи этого Колесникова, а я позже перезвоню. Хорошо?
– Слушаюсь, мон женераль!
– Женераль сейчас у нас ты, – не преминула польстить лебедевскому самолюбию Кристина.
Вернувшись в офис, она обнаружила встреченного недавно незнакомца, по-хозяйски расположившегося в ее рабочем кресле. («Не в моем, а в Кирином», – одернула она себя.) При виде Кристины он, пусть не сразу, но все-таки вспомнил о хороших манерах и привстал:
– Здравствуйте! – Тут он растянул губы в улыбке на американский манер, продемонстрировав белоснежные зубы, крупные и ровные, словно горошины в стручке.
Кристина поздоровалась в ответ и села на стул для посетителей. Теперь она могла рассмотреть гостя во всей красе. Небрежностью зачесанных назад волос мужчина наверняка обязан средству для фиксации. Единственная пуговица пиджака была расстегнута, позволяя видеть серую футболку, из тех, что Кристинина бабушка называла «бобочками». Демократичные джинсы и до блеска начищенные консервативные ботинки – все идеально сочетается, словно в пособии по деловому этикету менеджеров среднего и высшего звена.
