Кира была вынуждена согласиться.
– Мне очень нужно с вами встретиться, Кира Сергеевна. Не хочется по телефону говорить на такие сугубо личные темы.
– Извините, но я сейчас на работе.
Наташа, услышав последнюю фразу, махнула рукой в сторону двери – иди, мол.
– Но, может, у вас найдется хотя бы несколько минут? Обещаю, я не задержу вас надолго.
Кира не знала что сказать. Она привыкла считать, что отца у нее нет. Когда-то, очень давно, она ждала его – каждый день, каждую минуту. А потом спрятала свои ожидания в ящик, куда позже отправились воспоминания о ярко-желтых одуванчиках, каруселях из луна-парка, лыжных походах, снежных ангелах и прочих радостях жизни. Извлекать все это на свет божий было слишком болезненно, а потому абсолютно лишним. И вот теперь какой-то совершенно чужой человек хочет заставить ее заглянуть в этот ящик, разбередить воспоминания.
Но тут Бронислав Федорович сказал фразу, после которой все сомнения отпали:
– Он умирает, Кира. Он очень тяжело болен.
– Куда мне подойти? – Она решительно встала.
Мужчина назвал место неподалеку, небольшой ресторанчик, в котором Кира никогда раньше не была.
Потянув на себя тяжелую дверь, она оказалась в уютном зале с овальными столиками. Почти все они были свободны, кроме одного, у окна. Пожилой мужчина с ежиком седых волос, сидевший за ним с газетой и чашкой кофе, при виде Киры привстал.
– Кира Сергеевна…
«Настоящий полковник», – подумала Кира, подходя ближе. Официант, следующий за ней, отодвинул стул, помогая ей устроиться, положил перед ней меню в солидной кожаной папке и замер в ожидании заказа.
– Я ничего не буду. – Кира помотала головой.
– Может, воды? – предложил Негода.
– Ну, наверно, – согласилась Кира. И официант исчез.
– А вы похожи на вашего батюшку, – сказал Бронислав Федорович, откинувшись на спинку стула и несколько бесцеремонно, по мнению Киры, разглядывая ее. – Наверное, вас интересует, кто я такой?
По большому счету, Киру это вовсе не интересовало, но у Негоды были на этот счет свои соображения.
– Я – начальник юридической службы вашего отца. Недавно он обратился ко мне с просьбой отыскать вас. И вот я здесь.
Негода положил перед Кирой паспорт, открытый на странице с фотографией. Она перевернула лист.
– Славнинск?
– Да, бывали у нас когда-нибудь?
– Нет, – покачала она головой.
– Мне хотелось бы, чтобы вы поехали со мной. Понимаю, для вас это несколько неожиданно… Вам надо подумать… Может, даже посоветоваться с супругом…
– Да, – не вдаваясь в подробности, подтвердила Кира.
– Я вас не тороплю. Дело в том, что есть еще одна необходимая формальность… Не поймите меня превратно, но сами понимаете…
– Не могли бы вы выражаться более конкретно, – оборвала эту словесную канитель Кира.
Негода даже обрадовался такому предложению.
– Вам необходимо предварительно сдать тест ДНК, – выпалил он и запил свои слова кофе.
– ДНК?
– Ну да. Вы не волнуйтесь, я обо всем договорился. Машина у дверей, мы сейчас заедем, дело каких-то пяти минут. Совсем не больно – буккальный эпителий.
– Это требование моего отца?
– Ну, как бы так положено, чтобы потом не возникло разногласий. Вы согласны?
– Расскажите мне про него, – потребовала Кира.
– Он замечательный человек. Труженик. Можно сказать, пахарь. С нуля создал мощный бизнес. Поехали, Кира. У нас еще будет время на разговоры. Поверьте, вы не пожалеете, если успеете.
– Если успею? Вы сказали… – Она не могла повторить слова, сказанные Негодой.
– Да, к сожалению.
– Почему?
– Онкология.
Кира вдруг почувствовала, что это именно тот момент, когда нужно согласиться, если даже потом придется всю жизнь жалеть, чем ответить отказом и уж тогда точно жалеть до конца дней своих.
– Поехали. – Она встала, с трудом отодвинув тяжелый стул.
Негода положил на стол тысячную купюру и направился к выходу.
«Вот и повод расстаться с Глебом, – думала Кира, сидя на заднем сиденье черного автомобиля. – Уеду, а оттуда позвоню ему. Так легче, чем глаза в глаза. Перевезу в Славнинск маму с Матей… Вот только с «Ветром» нехорошо получилось».
– Отец? – удивился Глеб, когда Кира пересказала ему события дня. – Почему ты никогда о нем не рассказывала?
– Не о чем рассказывать. Я даже не была уверена, что он жив.
Кира чувствовала, что муж не верит ей. Ее вдруг охватило острое желание заорать во весь голос, схватить его за плечи и трясти до тех пор, пока он не согласится с ее правотой. А он словно почувствовал. Обнял ее за плечи, прижал к себе крепко-крепко – не вздохнуть.
– Кира, если считаешь нужным – поезжай. О «Ветре» своем не беспокойся. Если хочешь, я туда посажу кого-нибудь своего. Хочешь?
– Глеб! – простонала Кира. – Как же я буду без тебя? Как? – Она зарылась лицом в его футболку – ту самую, купленную в Стамбуле, красную, с надписью «Лондон».
– Это же ненадолго. Ненадолго же? – Он взял лицо жены в ладони, всмотрелся в ее глаза. – Ненадолго?
Что она могла сказать? Навсегда? Насовсем? На всю оставшуюся жизнь?
– Ненадолго…
Глава 24
В кафе Кристина с Наташей, уже знакомые с местным ассортиментом, заказали черный кофе и пирожное «Павлова». Птушкин же долго и придирчиво изучал меню, с пристрастием допрашивал официантку об ингредиентах, входящих в то или иное блюдо, и в конце концов остановил свой выбор на круассане со скрэмблом и рийетом из нерки. Кристина в душе усмехнулась – не иначе, как тезка великого поэта хочет пофорсить перед начисто лишенными фантазии сотрудницами «Веселого ветра». Подумаешь, какая-то «Павлова»! Другое дело риет со скрэмблом и неркой – звучит-то как круто. Хотя, если зрить в корень, как советовал Козьма Прутков, риет – это паштет. Наверняка изготовлен из обрезков красной рыбы. Скрэмбл же, в переводе на русский язык, не что иное, как яичница-болтунья. И в сухом остатке получаем круассан с яичницей и рыбой. Разве можно сравнить его с десертом из нежнейшей меренги со сливочным кремом и свежими ягодами, изобретенный новозеландскими кондитерами почти сто лет тому назад и названный так в честь великой балерины, гастролировавшей по Австралии и Новой Зеландии в двадцатых годах прошлого столетия?
– А вы давно знаете Глеба? – как бы невзначай поинтересовался Птушкин в ожидании заказа.
– Я? – Кристина запнулась, и тут снова зазвонил ее телефон. «Не буду пока отвечать», – решила она, но, взглянув на дисплей, увидела фамилию «Щедрый» и вскочила из-за стола. – Извините, это важный звонок. Я должна ответить.
