— Шарниры! — взгляд Калеба, и без того немного странный, блестел совершенно безумным энтузиазмом. — Я поставлю его на шарниры!
— Кого? — не понял Авис.
— Нет! — Калеб вдруг отскочил, резко изменившись в лице. — Подшипники. Точно! Подшипники! Тогда скольжение сменится на качение и… коэффициент, он сразу уменьшится! И сработает, точно тебе говорю, сработает!
Калеб снова вцепился в плечи Авису, тряся парня в приступе вдохновения.
— И вот так все утро, — пожаловалась Сайка. — Он еще даже не завтракал, представляешь? И не спал наверняка: кровать-то всяким хламом завалена и мокрая к тому же. Да и вообще, тут такой разгром, а старик опять за свое. Ну вот что мне с ним делать, а?
— А он тебе кто? — спросил Авис, поднимая с пола какую-то железяку, явно попавшую сюда по причине вчерашнего взрыва.
— Калеб-то? Да никто, — Сайка присела, тоже принимаясь сгребать с пола всякий мелкий мусор. — Так, знакомый.
— Тогда чего ты о нем так заботишься? — не понял Авис. — Он взрослый человек. Жил же как-то до тебя, значит, и сейчас может.
— Знаешь, нормальным людям свойственно заботиться друг о друге. Вам, домашним деткам, не понять, — Сайка демонстративно вскинула голову.
— Да уж, куда нам до истинных бродяжек, — фыркнул Авис.
— Эй! Я ведь и обидеться могу.
— Ты первая начала, — заметил Авис. — Вы, женщины, такие странные: сами себе проблемы придумываете, а потом обижаетесь.
— Чего?! — Сайка выпучила на него глаза. — Тогда… тогда… А вы, мужики, безответственные… и вообще, никогда о других не думаете!
— Не думаем? — Авис аж воздухом поперхнулся. — Да ты знаешь, как я за тебя беспокоился, когда ты на весь город мое имя кричала?
— Беспокоился? — Сайка прищурилась. — Тогда почему не пришел за мной? Настоящие рыцари должны спасать дам, попавших в беду.
— Ага. Они меня не пустили — Кан и Ветта твоя ненаглядная. Да и вообще, сама же говорила, что мне нельзя приходить в монастырь.
— Ну и что?
— Ну и то. Сначала говоришь, что нельзя приходить, а потом жалуешься, что не пришел. Где здесь логика?
— Нормальная тут логика. А что это вообще такое, эта твоя логика?
— Ну вот, ты даже слова такого не знаешь, а говоришь, что она у тебя есть.
— Опять ты за свое? — Сайка надула губы. — Я вот сейчас как уйду.
— Ну и уходи, — фыркнул Авис.
— Ну и уйду! — Сайка топнула ногой.
— Ну и чего стоишь-то тогда? — язвительно ухмыльнулся Авис.
— А вот того и стою! — Сайка даже подалась вперед, чтобы громче кричать. — Это не твой дом. Хочу и стою!
— А сказала, что уйдешь, — напомнил парень. — Слово надо держать, так что давай. На все четыре стороны. Все вы девчонки — чокнутые. Сами не знаете, чего хотите.
— Сам такой!
— А ты… Эй, ты чего? Ревешь, что ли?
— Нет! — Сайка отвернулась к стене и громко шмыгнула носом.
— Блин, ну ты же первая начала, — Авис попытался потрясти ее за плечо, но она скинула его руку. — Да брось, чего из-за такой ерунды дуться? Я же пошутил. Пойдем лучше в подвал, посмотрим, что там делается после вчерашнего.
— Не пойду.
— Да ладно тебе, — Авис ухватил ее за поясок и потянул вниз по лесенке. — Пошутили и хватит. Или хочешь, я извинюсь? Мне не трудно. Чего молчишь? Извиниться? Нет? Ой, смотри, да тут настоящее море!
Авис спрыгнул с последней ступеньки в темную лужу на дне подвала. Вода плеснула во все стороны.
— Мда, — сказал он. — А пол-то, похоже, герметичный.
— Вода! — радостно встрял в разговор Калеб. — Не уходит. Все еще не уходит. Значит, не прогнило днище.
— Днище? Какое днище? — переспросил Авис. Сайка попыталась быстро утереть глаза, пока мужчины увлеклись новым разговором.
— Вот тут, — Калеб прорисовал в воздухе длинную линию, указывая на скрывшийся под водой пол, — должен быть киль. Там, под нижней палубой, разумеется.
— Калеб, это же не корабль, а твой дом, — мягко напомнил Авис: сегодня у сумасшедшего старика наблюдалось явное ухудшение.
— Дом? — переспросил тот. — Нет у Калеба дома. Калеб — путешественник. Просто старый стал, вот его корабль и застрял в земле. Теперь приходится жить здесь. А раньше — и по небу, и по земле, и по морю — как только не путешествовал.
— По небу? — переспросила Сайка, уже успевшая размазать слезы по припухшему лицу. — А разве так можно?
— Пфф, разумеется, — ответил вместо Калеба Авис. — Хочешь, я тебе крылья сооружу? Можно спрыгнуть со скалы и долго-долго лететь, медленно снижаясь к земле.
— У корабля Калеба не было крыльев, — старик нахмурил брови. — Корабль Калеба — небесный замок. Он летит по небу, подвешенный на огромное яйцо, что легче воздуха. Калеб — путешественник. Весь мир — дом Калеба.
Старик гордо подбоченился. Авис задумчиво огляделся. По лицу его бродили тени сомнения.
— А как это — яйцо, что легче воздуха? — спросила Сайка, которую сказки интересовали куда больше, чем сомнения.
— О-о-о! — Калеб многозначительно поднял указательный палец. — Это был мой самый большой секрет. Никому не скажу, только вам. Только вам, слышите? Так что тсс!
Он поманил детей пальцем, чуть наклонившись к ним. Ребята подошли.
— Я его нагревал, — доверительно признался им Калеб и широко улыбнулся.
— То есть, ты его варил? — сделала свой вывод Сайка. — Но вареные яйца же…
— Я понял! — лицо Ависа озарилось. — Горячий воздух легче холодного! Ты нагревал воздух, и он… но герметичность же нужна…
— Так ведь яйцо! — радостно закивал Калеб. — Огромное, огромное яйцо! Ни одной лишней щелочки, только клапан и…
— Но тогда какого же размера…
— О-о, я тебе покажу! — Калеб ухватил Ависа и потащил наверх, громко топая по лестнице мокрыми сапогами. Авис в свою очередь, успел схватить Сайку за руку, и на третий этаж они поднялись неуклюжим хороводиком.
— Вот! — Калеб отпустил их, только когда выбрался на плоскую круглую крышу. — Не балкон, нет — небесная палуба. Не мезонин, нет — чаша для горелки. Для большой горелки. Для огромной горелки! Велик Калеб-путешественник и велик его небесный корабль!
— А где же то «яйцо»? — поинтересовался Авис. — Ты его разобрал?
— Разобрал? — удивился Калеб. — Нет, не разобрал. Сложил.
— Сложил, в смысле — спрятал? — не понял Авис. — Но, учитывая вес дома, размеры такой махины должны быть…
— Дурак, хе-хе, — Калеб расплылся в улыбке. — Мягкое яйцо. Из ткани. Сложил. Оно у нас под ногами. Вот тут, тута!
И старик радостно запрыгал по ржавой железной кровле. Она прогибалась под его ногами и жалобно скрипела.
