— Да, госпожа, — коротко ответил Кан. Авис только кивнул.
— Но тогда, — хрипло начал он, — нас могут атаковать колдовством.
— Могут, — согласилась леди Ветта. — Поэтому я и не хотела туда соваться. Но, насколько я знаю своего отца, если уж он прикажет нас схватить, то сначала за это возьмется обычная стража: он ведь тоже не хочет почем зря выдавать свою тайну.
— Пфе, — фыркнул Кан. — Тогда это раз плюнуть.
— Раз плюнуть, когда меня защищать приходится, — укоризненно посмотрела на него миледи. — Я и в панику не впадаю, и в морду могу дать, если нужно. А тут напуганная девчонка неизвестно в каком состоянии и постоянная опасность, что в спину тебе прилетит струя пламени или еще чего похуже. Девочку по возможности нужно выводить тайно — тем путем, где ее никто не увидит.
— Может, переоденем? — предложил мастер.
— Может, — Ветта кивнула. — Но лицо-то не спрячешь.
— М-да, задачка, — протянул Кан. — Вход-выход всего один, и там будет чертова куча народа. Да еще за нами могут погнаться. По головам пойдем?
— Тогда уж под ногами, чтобы прикрываться гостями от возможных атак.
— Турне под юбками, — восхитился Белый мастер. — Всегда о таком мечтал!
— Ам-м… — подал голос Авис. — Простите, что вмешиваюсь, но… что, если попробовать через верх?
— Мм? — Ветта и Кан синхронно повернули к нему головы.
— Я имею в виду летающий дом Калеба, — пояснил Авис.
— Такая махина… — с сомнением покачал головой Кан. — Не знаю, не знаю. Даже если она правда летает… Сложно представить, что никто не заметит подобного «украшения», зависшего над домом герцога.
— Но ведь бал наверняка затянется до глубокой ночи, — стоял на своем Авис. — Я могу подлететь, когда уже стемнеет.
— А шум? — не сдавался Кан.
— Насколько я понял Калеба, устройство шумит не слишком сильно, — пояснил Авис. — По крайней мере, музыка в доме будет куда громче. Но если понадобится, могу соорудить пару магических глушилок.
— А что, это мысль, — миледи пожала плечами. — По крайней мере, всяко лучше, чем драпать под лавиной атак Теневых лордов. Но только уж не обессудь, Авис: я на эту штуку лезть не хочу. Во-первых, не люблю то, что может в любой момент уронить меня с большой высоты, а во-вторых, за вами почти наверняка погонятся, а если ты будешь останавливаться и высаживать нас, пусть даже и за городом, преследователи наверняка увидят, кто вам помогал. Лететь же с вами за Великую стену у меня особого желания нет: видишь ли, я люблю свой дом и не собираюсь его бросать. Мы с Каном на него десять лет копили.
— Хорошо, — Авис кивнул, принимаясь ворочаться. — Тогда нужно как можно быстрее восстановить дом Калеба.
— Нет, — уверенно сказал Кан. — Ты сегодня лежишь в постели. Весь день. И даже не пытайся увильнуть. Сегодня я к Калебу сам пойду. Миледи, вы присмотрите за парнем?
— Сдался он мне, — заявила миледи, принимаясь пить чай прямо из носика чайника. Кан выдернул у нее посудину.
— Пожалуйста, — Кан подвинул ей чашку.
— Могу пообещать переломать ему ноги, если шагнет за порог, — невозмутимо предложила миледи.
— А менее травматичные способы имеются?
— Связать по рукам и ногам? — пожала плечами миледи.
— Слышал? — Кан повернулся к Авису. Тот вяло улыбнулся и кивнул.
— Отлично, — Белый мастер поднялся. — Тогда я пошел. Если будете себя хорошо вести, принесу вам чего-нибудь вкусненького.
— Монастырскую ядреную? — с надеждой спросила миледи.
— Ну не настолько, — укоризненно глянул на нее Кан. — Все, я ушел.
Он выскользнул за дверь, оставив на столе грязную посуду. Высокородная леди и больной мальчик посмотрели сначала на посуду, потом друг на друга, и в комнате раздался тяжелый двойной вздох.
— Локти ближе.
Хлесткий удар по локтю.
— Спину прямо.
Удар по обнаженной части спины.
— Улыбайся. Рот не открывай.
— Но как же… — Сайка робко оглянулась на свою мучительницу — высокую жилистую женщину с лицом, похожим на сушеные персики. — Я ведь ем. Разве можно есть, не открывая рот?
— Настоящая леди никогда не ест, как свинья, дочиста вылизывая тарелки. Ты должна отрезать кусочек настолько маленький, чтобы тебе не пришлось изображать зевающую кошку, дабы его съесть. И медленнее, медленнее.
— Но как же я тогда поем?
— А тебе и не нужно, — наставница сурово качнула кулаком с зажатой в ней розгой. — Надо будет — перед сном молока попьешь.
— Но…
— Улыбка! — резко скомандовала женщина. Сайка чуть не подскочила на месте. Губы ее тут же растянулись до ушей. Щека задергалась, а один уголок губы пошел куда-то в сторону.
— Да ты что, издеваешься? — взревела наставница, замахиваясь и готовясь нанести еще один удар. Сайка взвизгнула, закрывая лицо руками и…
— Только не по лицу, — раздался из дверей голос Тэша. — До бала всего ничего, может и не зажить.
— Да, господин, — женщина опустила свое грозное оружие и поклонилась.
— Да и вообще, по видимым местам не бейте, — Тэш слегка скривился, углядев розовые полосы на плечах Сайки. — Его Светлость будет не доволен.
— Поняла, господин. Больше не повторится.
— Угу, — Тэш кивнул и скрылся за дверью, словно его и не было. Сайка с тоской посмотрела ему вслед.
— Еще раз! — рявкнула наставница. — Спина! Колени! Локти! Подбородок! Улыбка! Естественнее, кому говорю? Теперь приборы бери. Стой! Не та вилка. Я тебе сейчас эту вилку знаешь, куда воткну? Левее! Улыбка! И не реви. Я кому сказала? Не реви!
Но Сайка не могла сдержаться. Слезы вдруг хлынули по щекам сплошным потоком. Нет, она плакала не от боли. Ей было обидно и ужасно жаль себя. Но она ничего, совершенно ничегошеньки не могла сделать! Сайка уже не раз пыталась сбежать, но стоило ей добраться до стены, отделяющей внутренние помещения от двора для слуг, как отовсюду, словно по волшебству, сбегались охранники. Она пыталась уговорить знакомых по приюту вывести ее наружу, но те отказывались, не слушая уговоров, а некоторые даже принимались ругаться и всякий раз докладывали о ее просьбе господину Тэшу. На магию же и надеяться не стоило: Сайка и так ею пользоваться не умела, а уж с браслетами на обеих руках…
Браслеты были тяжелые, твердые и временами больно впивались в кожу. Сайка чувствовала их каждое мгновение. По ночам она не могла спать: руки немели, и время от времени Сайка в панике принималась их ощупывать, проверяя, не исчезли ли они вовсе. А днем кожа под железяками постоянно чесалась. Нескончаемый зуд изводил Сайку. Хотелось отыскать что-нибудь тонкое — палочку или соломинку — засунуть внутрь браслета и хорошенько почесаться, как блохастая псина, но ничего подходящего рядом не было. Да и начни она чесаться на глазах у своей наставницы, досталось бы вдвойне — и за то, что терпеть не умеет, и за то, что другим позволила увидеть свою слабость.
