— Фелисса, вы очаровательны, — прошептал он мне на ухо.
«Вы тоже», — чуть было не ответила я, будучи полностью во власти его чар. Так, Лисси, приди в себя. Эти ласки, какими бы откровенными они ни были, еще ничего не означают и ни к чему не принуждают. Нужно взять себя в руки и вспомнить о достоинстве. Хотя бы еще минут на пять, ты же леди. А потом можно и во все тяжкие.
— Идемте дальше, — сказала я, собрав волю в кулак. — Здесь могут быть еще пауки.
Он выпустил мою талию из захвата, но лишь затем, чтобы взять меня за плечи и повести наверх, на смотровую площадку. Через пару десятков ступеней мы уже увидели слабый вечерний свет неба и вскоре выбрались из мрачных стен на волю. Омерзение от визита паука, еще таившееся в глубине моего подсознания, наконец, окончательно растаяло. Немного смущаясь, я глянула на Эвьена и закусила губу, чтобы не наброситься на него прямо сейчас: он был так соблазнительно растрепан.
— Присядем? — предложил он, указав на какие-то старые деревянные ящики. Я осторожно присела на один из них, боясь, что он прогнил, и сейчас я смешно провалюсь в самую середину, сверкнув пятками. Но ящик был надежный, можно было на нем даже попрыгать при необходимости. Интересно, и зачем бы мне такая необходимость, а? Эвьен присел рядом и немного откинулся назад, осматривая темный край неба с уже разгорающимися на нем звездами. Эльфийский принц, любующийся звездным небом — это нечто. Сейчас бы еще звуки арфы, но и стрекот ночных насекомых тоже ничего. Эвьен, звезда моя, ты светишь мне куда ярче этих жалких фонариков. Посмотри на меня, я хочу навсегда запомнить этот взгляд.
Эльф словно услышал мои мысли, повернулся и улыбнулся мне. У меня внутри что-то сладко сжалось. Мы медленно потянулись друг к другу и слились в поцелуе. Какая нежная кожа, какие мягкие волосы. Эвьен отклонил меня назад, я мельком подумала, что испачкаю платье обо всю эту рухлядь, но потом стало уже все равно. Тело время от времени окутывали стремительные стайки мурашек, коленки терлись друг о друга и хотели обхватить эльфа.
Кринолин ужасно мешал нам, и я уже сто раз пожалела, что надела его обратно, когда спешила к Марише. Одной рукой обнимая меня за талию и целуя мою шею, другой рукой он скользнул под юбки, легким движением пробежался пальцами по бедрам и потянул за завязки панталон. Что, так скоро? Я непроизвольно сжала колени. Эвьен заглянул мне в лицо и скользнул ловкими пальцами вниз по животу. Я все-таки не выдержала и застонала. Поначалу еще сдерживаясь, потом все громче и громче. Вот так и рождаются легенды о призраках старой башни. Эвьен играл со мной, заставляя то прижиматься к его плечу, зарываясь в ароматные волосы, то откидываться назад.
— Тебе хорошо? — спрашивал он. Ну зачем ты спрашиваешь? Просто продолжай. — Тебе нравится так? А вот так? Хочешь, я поцелую тебе животик?
— Делай то, что хочешь сам, — ответила я ему. Чего бы он ни хотел, мне все понравится.
— Я делаю то, что приятно тебе, — прошептал он, и меня вдруг посетило смущение. — Я сделаю то, что ты попросишь.
— Зачем? — сама не зная, почему, спросила я, внутренне напрягаясь. Моя больная фантазия возмутилась и принялась отвешивать мне затрещины, чтобы я заткнулась и дала ей насладиться моментом триумфа. Пришлось мысленно вжать ее лицом в рухлядь, чтоб не дергалась и не мешала нам с совестью рушить нашу личную жизнь.
— Чтобы тебе было хорошо, — ответил он, улыбаясь мне. Но мне уже не было так хорошо.
— А тебе? — спросила я, чуть приподнимаясь. Эльф пожал плечами и отвел глаза. Вот и приехали. Сказочка медленно распалась на кусочки, печально вспыхнувшие в воздухе и осыпавшиеся пеплом к моим ногам. Сразу стало слишком светло, слишком пыльно и глупо. Да еще эта дурацкая корявая башня, попахивающая гнилью рухлядь и назойливый стрекот. Уважаемые сверчки, будьте так добры, заткнитесь: ваши бабы не слышат, как вы оглушительно чешетесь в попытках привлечь к себе внимание. Как все-таки печально сознавать, что романтичным мир становится исключительно в глазах влюбленной девушки, а в реальности… хлам, грязь и самоудовлетворение.
— Знаешь, не нужно этого делать, если тебе не хочется, — сказала я, отстраняясь и пытаясь сказать это как-нибудь помягче.
— Но мне не трудно, — ответил Эвьен будничным тоном, которым, похоже, говорил все это время. Только я этого не замечала.
Я помялась, не зная, как объяснить свои чувства.
— Я не могу наслаждаться этим, если ты не получаешь удовольствия, — наконец, подобрала слова я и густо покраснела, хоть в темноте этого было и не видно.
Эвьен с улыбкой вздохнул и выпустил меня. Тело возмущенно заныло. Тело требовало продолжения. Но мною овладело чувство неловкости и стыда. Эвьен-то не виноват в моих бзиках. Он хотел как лучше, хотел доставить девушке удовольствие.
— Извини, — прошептала я, пытаясь провалиться сквозь землю. Или хотя бы сквозь башню.
— Да ничего. Это моя вина, — ответил Эвьен.
Мы помолчали. С каждой секундой молчания неловкость нарастала. Она становилась все больше и больше, нависая над нами, как задница слона. И тут у меня громко заурчало в животе. Да, правильно, добей меня, мой неправильный организм. Давай теперь еще концерт в кишках устроим.
— Предлагаю поужинать, — вдруг с воодушевлением предложил Эвьен. — Давайте забудем все и пойдем ко мне в гости. Моя сестра замечательно готовит фехьи.
Я не знала, что такое фехьи, но кушать и правда хотелось, а стыдно теперь будет в любом случае: пойду ли я с ним или, извинившись, поспешу обратно в гарем — прятать дурную голову под подушкой в безуспешных попытках выкинуть все из головы и уснуть. С неловкостями вообще нужно бороться сразу, иначе они вырастают до неподъемных размеров и превращаются в фобии.
— А давайте, — весело сказала я, поднимаясь. — Я умираю с голоду.
Мы продрались сквозь кусты и поспешили в ту сторону, где жил посол. Честно говоря, довольно далеко, даже за пределами дворца: он слишком часто приезжал в нашу страну и давно уже купил себе дом в столице. Нам даже пришлось прокатиться в экипаже. Эвьен шутил, чтобы поправить отношения между нами, я смеялась, поначалу еще заставляя себя, а потом уже искренне. И все как-то начало налаживаться. Да и ужин был очень даже ничего. Неизвестные мне фехьи я так и не попробовала, но все и так было очень вкусно, тем более в таком милом и веселом окружении. У Эвьена было довольно много родственников, и далеко не каждый из них носил титул «Ле», так что часам к двенадцати ночи я уже чувствовала себя своей в компании эльфов: обсуждала проблему маразма у тысячелетних эльфов, возмущалась по поводу пенсионного возраста. Когда все слегка напились, Эвьен даже разрешил мне наплести ему косичек. А когда пришло время покинуть гостеприимный дом, эльфы принялись уговаривать меня остаться на ночь: было уже далеко за полночь. И я согласилась. Мне ужасно не хотелось тащиться обратно во дворец, будить сонную стражу, а потом еще и менять простыни, после того как Дэн позавтракал в моей постели.
В общем, я с удовольствием понежилась в чужой ванне, попользовалась чьей-то дорогущей косметикой, завернулась в нежный халат из эльфийского шелка и уснула, едва коснувшись головой подушки.
