Я ворочался на кровати, пытался уснуть, но в голове вместо снов вставали все более откровенные картинки из моего прошлого — калейдоскоп женских прелестей. Я видел, как погружаюсь в них снова и снова, а на деле лишь ерзал по простыни и стонал. Сколько же их было, черт возьми? Не сосчитать. Надо было привести с собой хоть одну. Пусть даже с мужем, наплевать. Черт, чем я думал, когда покидал Крагию чуть ли не с пустыми руками? Обиделся на весь свет, идиот. Жаждал, что меня будут жалеть, и при этом ненавидел всех, кто меня жалел. Ехал сюда, как на казнь, оставив прошлую жизнь позади. И что теперь? За душой — ни гроша. Ни дома, ни слуг, ни нормальной семьи, ни уважения, ни… любовницы.
Простынь уже была мокрой от пота. Чувствуя себя последним неудачником, я спустил штаны: мне ничего не оставалось, кроме как удовлетворить себя руками. Низкий, плебейский способ. Я так делал только в дурном юношеском возрасте, прячась за ширмой в купальне одной из фрейлин, пока однажды она меня не обнаружила и не научила искусству любви. С тех пор мне ни разу не приходилось делать это в одиночестве: всегда находилась женщина, желавшая разделить со мной огонь страсти. А теперь я лежу один в мокрой постели и пытаюсь руками освободить себя от напряжения. Унизительно. Это даже более унизительно, чем если бы меня заставили удовлетворить Лан на глазах у этих двух мужиков — ее так называемых мужей.
Подумав об этом, я тут же вспомнил Закка с его однообразными, тупыми движениями, а потом и Эдара, заинтересованного не в процессе, а в результате. Они словно на работу к ней пришли: детей делать. Да и она к их деятельности так же отнеслась. Боги, как же это было мерзко. Неужели завтра мне предстоит то же самое?
Представив себя на месте Закка, я вдруг ощутил, что возбуждение стремительно отступает. Что? Нет! Со мной такого не может быть! Ну да, я не влюблен в нее, но я все же ее муж. Что будет, если завтра я не смогу этого сделать? Как я буду жить, если она растрезвонит об этом по всему Асдару? Так, нужно срочно подумать о красивой девушке. О той горничной, например. Как там ее звали? Ашка? Айяра? Аори? Черт, да без разницы, главное вспомнить, как она выглядела: пышная грудь, круглые ягодицы, красные губы и сладкий голосок. Кричи, моя пташка. Кричи хотя бы в моей памяти!
После долгих мучительных попыток воссоздать в воображении ее образ во всех подробностях, мне все-таки удалось сделать это, и я смог освободиться от напряжения. Совершенно изможденный, я перекатился на другую сторону кровати, где простыни были не такими влажными, и уснул мертвым сном.
Я проснулся ужасно голодным, злым, но зато готовым во что бы то ни стало наладить свою жизнь. Все-таки я не девица, проданная коронованными родителями в обмен на политические выгоды. Я Эстре Ди Шайд — прямой потомок древнего клана правителей Крагии. Пора сжать зубы, поднять голову и потребовать то, что мне причитается по праву рождения. Даже если это просто завтрак.
Прежде, чем выйти наружу, я долго думал, что надеть. С одной стороны, я ненавижу одежду Асдара. А с другой стороны, если я буду играть по их правилам, они быстрее примут меня. Сжав зубы, я натянул на себя небесно-голубой костюм, подбитый светло-серым мехом. В этом костюме я всегда был неотразим, ведь он еще больше подчеркивал мой необычный цвет глаз — светло-голубой, почти прозрачный, в обрамлении черных ресниц и бровей. Также я надел несколько фамильных украшений из белого золота, чтобы напомнить всем, к какому роду принадлежу. Приведя в порядок свой внешний вид, я сделал глубокий вдох и уверенно направился в сторону общей столовой, где еще пару недель назад меня рады были накормить любыми блюдами, которые бы я ни попросил. Хватит уже прятаться по темным углам. Пора выйти на свет. И пусть я лишь красивая игрушка, но какая игрушка!
Я зашел в зал в самый разгар завтрака. Здесь была огромная куча народа. Все галдели и смеялись, и мое появление не привлекло особого внимания. Разве что ближайшие люди проводили меня любопытными взглядами. Я поднял голову и пошел к центральному столу, где сидели князь, Великая Мать, «великая бабушка», куча детей последней и… два других мужа Лан. Проигнорировав презрительный взгляд Закка и хмурый — Эдара, я подошел к Лан и спросил:
— Можно?
Она удивленно подняла на меня глаза. Осмотрела с головы до ног, растерянно пожала плечами и подвинулась. Я максимально грациозно постарался забраться на освободившееся место между ней и Закком (и кто только придумал эти дурацкие лавки?). Последний зашипел и отодвинулся с таким видом, словно рядом с ним пытался разместиться прокаженный. Ну и на здоровье. Мне же будет свободнее.
— Суп будешь? — спросила Лан, вставая и поднимая крышку с большой супницы.
— Да. Пожалуйста, — ответил я и с внутренним торжеством стал следить за тем, как величайшая женщина этой страны наливает мне тарелку супа, будто самая обычная служанка. Вот так-то, господа. Любую роль нужно играть достойно, и ты займешь подобающее тебе место.
— Чего ты его, бездельника, кормишь на халяву? — прогудел на весь стол Эдар. — Пусть сначала поработает, а потом уже ест.
— Немного наработаешь на пустой желудок, — спокойно ответила Лан, ставя передо мной тарелку. Работа? Хотите сказать, мне тоже предстоит, как Шаарду, корпеть над бесконечными учетными книгами? Черт! А я так надеялся, что меня это не коснется.
Поблагодарив ее (чтоб ты подавилась, благодетельница!), я принялся за суп. Организм наконец-то очнулся от своей дремы, и теперь я просто умирал с голоду. Но сдерживался, чтобы не выглядеть оголодавшим попрошайкой.
— Взять тебя сегодня с собой? — неожиданно предложил Эдар. Я с удивлением посмотрел на него, но, кажется, он сказал это на полном серьезе. Он и правда считал, что я захочу работать в кузнице. Может, мне еще и поле распахать? Или бревна на лесопилке потаскать?
— Я буду делать то, что прикажет Великая Мать, — с достоинством ответил я. Лан в удивлении повернула ко мне голову. Окружающие сначала выпучились на меня, потом на нее. Так. Кажется, я что-то не так сказал. Надо будет уточнить у Бардоса.
Лан подумала немного, потом пожала плечами, соглашаясь. Окружающие переглянулись и вернулись к еде. Меня отпустило: по всей видимости, никаких традиций я не нарушил, просто действую не по шаблону. Ну и ладно. Я все-таки чужеземец, мне простительно.
Когда завтрак был завершен, и люди потянулись на выход, я подошел к Лан, поклонился, стараясь смотреть не совсем ей в глаза, а на ресницы, как когда-то учил меня брат на случай, если придется скрывать от собеседника свои эмоции. Вот уж никогда бы не подумал, что придется применить этот прием для общения с собственной женой.
— Ты бы переоделся, — сказала она, оглядев мой наряд. — А то испачкаешься.
Испачкаюсь? Дорогая моя, это вы, варвары, не умеете толком владеть пером, судя по той писанине, что прислала нам твоя мать, а я с детства приучен не только не пачкать рукава, но еще и документы оформлять не хуже мастера каллиграфии.
— Пойдем, — сказала она, махнув мне рукой. Мы прошли несколько галерей, спустились в сад и пошли по извилистым тропинкам в сторону хорошо знакомой мне поляны. Внутри шевельнулись неприятные воспоминания, но я стиснул зубы и силой воли прогнал их.
