Я прокашлялся. В зале повисла тишина. Лан тут же отпустила меня, села рядом с Эдаром и откинулась на него спиной. Эдар удивился, но потом улыбнулся и мягко придержал ее. И чего она сразу его не выбрала? Отличная пара бы получилась, а на мою голову не свалилось бы столько бед.
Вздохнув, я запел. Без особого желания и без слов, как и было велено. Но музыка почти сразу больно резанула душу, напомнив о прошлой жизни. Перед глазами встал дом, лица брата, сестренки, отца. Вереницей потянулись чудесные картины восходов и закатов, которыми я любил наслаждаться с вершины башни. Боги, неужели, я больше никогда этого не увижу? В горле у меня заскребло, на лице непроизвольно появилась страдальческая гримаса. Усилием воли я разровнял складки на лбу и выправил голос. А потом в довесок еще и заставил себя чуть улыбнуться, чтобы никому и в голову не пришло, что мне так больно вспоминать песни моей родины. Но, похоже, моя борьба странно отразилась на исполнении, и к концу песни все без исключения девушки вокруг меня вытирали слезы. Я проглотил комок и посмотрел на Лан: хотела, чтобы я спел? На, получи зареванную толпу подданных. Отличный вечер, не правда ли?
В зале висела абсолютная тишина. Все смотрели на меня, но никто не говорил ни слова. Ни одобрения, ни порицания. Просто взгляды, от которых некуда деться. Они словно раздевали меня, но вовсе не так, как пять минут назад: они обнажали мою душу и грубо лезли в нее, болезненно разрывая оболочку, в которой та была спрятана. Ощущение было почти такое же, как при молитве, только направленное в другую сторону. Острые взгляды кололи меня, чужие мысли пробирались внутрь и копошились, копошились во мне, как дикие животные, случайно забредшие в дом и решившие его осмотреть, ломая и разрывая все хрупкое и нежное, оставляя грязные следы и кучи осколков.
Я не выдержал. Встал и ушел оттуда. Пусть думают, что хотят. Я никого не оскорбил, я сделал все, что от меня хотели. Нечего лезть ко мне в душу. Имею право быть собой, даже если это означает быть одиноким.
Вернувшись в свои покои, я набрал горячую ванну, залез в нее и отмокал до тех пор, пока вода не остыла. Неприятное ощущение довольно быстро отпустило и улетучилось, хотя осадок остался. Это как ощущение пальцев во рту после того, как там покопается лекарь. Окончательно придя в себя, я выбрался, надел удобные домашние вещи и растянулся на кровати.
Но стоило мне только-только с наслаждением закататься в одеяло, как дверь скрипнула, и в комнату вошел Эдар.
— Стучаться надо, — буркнул я: спорить с таким здоровяком было, конечно, не лучшей идеей, но это все-таки мои покои.
— Извини. В следующий раз постучу, — вполне мирно пробасил Эдар, прикрывая за собой дверь.
— У тебя ко мне какое-то дело? — спросил я, с сожалением выбираясь из-под одеяла и садясь на край кровати.
— Да, — Эдар покусал губу, подбирая слова. — Я пришел к тебе с просьбой.
— Присаживайся. Слушаю тебя, — сказал я, вполне заинтригованный: интересно, что ему от меня понадобилось? Я же «крагийская шавка», как они меня называют, когда Лан не слышит, так чем я могу помочь такому важному, сильному и жутко умному асдарцу?
Эдар сел. Кресло под ним подозрительно скрипнуло, но все-таки устояло и даже не треснуло.
— Да тут такое дело… — Эдар снова замялся. — Даже не знаю, с чего начать.
— Хм. Ну, скажи хотя бы, каков предмет разговора: работа, дом, традиции, — предложил я, начиная чувствовать себя увереннее: смущенный Эдар, кое-как втиснувшийся в кресло, выглядел возмутительно безобидным.
— Я хотел поговорить о Лан, — сказал он и снова замолк.
— Ну, — поддержал его я. Гость тяжко вздохнул, отчего приподнялся и был сметен в сторону воздушным потоком легкий прикроватный коврик.
— Я слышал у вас в Крагии все по-другому, — наконец заговорил Эдар. — Нет общин, а у каждой женщины есть только один муж. Для тебя, наверное, это нормально — быть чьим-то мужем.
Я кивнул, хотя на самом деле пребывал в этом статусе не так уж давно и вряд ли дольше, чем сам Эдар.
— А для ваших женщин наверняка куда привычнее быть с одним мужчиной, — продолжил он. — Лан такая же. Ты пришелся ей по нраву, и другие мужья ей не нужны.
Я промолчал, ожидая, что он скажет дальше.
— Но традиции нарушать нельзя, — тряхнул головой Эдар. — Сегодня моя ночь. Пойду снова в ее покои, хоть она этому и не рада. Я много думал об этом и хочу тебя попросить: пойдем со мной.
— Что? — мне показалось, что я ослышался.
— Сходи к ней со мной вместе, как в первую ночь. Ей так будет легче. Может даже понравится. Мне же спокойнее будет. А так она смотрит на меня, а в глазах только раздражение и усталость. Да и… сухо. Если ты понимаешь, о чем я.
Я кивнул, хотя на самом деле с такой проблемой никогда не сталкивался, только слышал об этом: не родилась еще та женщина, что меня не захочет.
— Так ты поможешь? — спросил Эдар. — А я тебе какую-нибудь несложную работу на кузнице подыщу. Я ж понимаю, каково это: с непривычки — да за тяжелый труд. Согласен?
— А Лан не будет против? — задумался я. Нет, я не горел желанием попасть на кузницу или провести лишнюю ночь в компании с Лан. Но было бы неплохо приобрести союзника: мне надоели все эти насмешки. Хотелось бы иметь хоть кого-то, кем я мог бы прикрыться, как щитом.
— Думаю, нет. Да и традициями это не запрещается, — добавил он, предугадывая мой следующий вопрос.
— Тогда ладно, — я пожал плечами.
— Договорились, — он облегченно вздохнул, поднимаясь из кресла и направляясь к выходу. — Пойдем?
— Уже? — удивился я, оглядываясь на окно: снаружи действительно была ночь.
— Да, думаю, она как раз вернулась и переоделась, — ответил он. Я с сожалением встал с кровати и тоже пошел к двери — как был, в домашней одежде. Буду я еще наряжаться для такого дела. Эдар одобрительно хлопнул меня по спине, выбив из легких воздух. М-да, остается только надеяться, чтобы у нас были одинаковые понятия о «несложной работке». А иначе я сильно прогадал, дав свое согласие.
Мы пришли к покоям Лан. Эдар осторожно постучался, дождался ее приглашения и толкнул дверь. Я скользнул следом. Лан сидела на кровати, подтянув ноги к груди и уперевшись подбородком в колени. Выражение лица у нее было задумчивым и сонным, но ровно до того момента, как она повернула голову в нашу сторону:
— Эстре? — не поверила она, встала и сделала пару шагов, чтобы убедиться, что я ей не мерещусь. Но потом остановилась, обдумала все и повернулась к Эдару.
— Я его позвал, — подтвердил он. — Ты ведь не против?
Лан задумчиво уставилась на меня. Потом пожала плечами, что-то для себя решив, и пошла обратно к кровати. Начиналась вторая рабочая смена — ночная. Привычным движением сняв лишнюю одежду, они оба забрались на кровать и повернулись ко мне в ожидании. А я подумал, что все это напоминает цирковое представление, но все-таки сдержался и ничего не сказал. Молча подошел к ним, скинул обувь и сел рядом. Надеюсь, мне раздеваться не нужно?
